- Вернется ли Благословенная Леди завтра? – спросил один из жрецов, когда они уходили.
Никто из Астартес не ответил.
На улице ее ожидала другая толпа. Она улыбнулась в сторону, откуда исходил шум, и наугад взмахнула рукой, ощутив, как запылало лицо от осознания собственного сомнения. Первое и главное место в ее мыслях занимало стремление не проявлять свой дискомфорт. К этому невозможно было привыкнуть. Она знала, что будет ненавидеть это, пока оно не окончится само, либо же пока они не покинут Колхиду.
- Нам не обязательно было уходить, - сказала она, - я могла ответить на большее число вопросов. Следовало ли мне так поступить?
Сквозь гул толпы она расслышала ответ Аргел Тала.
- Мои извинения, что воспользовался тобой как поводом уйти, - произнес он, - но было бессмысленно терпеть дальше. Вопросы были бесцельны, или же на них уже отвечали в сообщениях Легиона. Нудная бюрократия, разводимая самодовольными людьми.
- Это не кощунство? Противиться воле Завета?
- Нет, - отозвался капитан, - это было тактическое отступление перед лицом превосходящей скуки.
Она улыбнулась этим словам, и Несущие Слово повели ее.
Менее, чем три минуты спустя, когда Кирена переводила дыхание, чтобы прокомментировать теплый ночной пустынный ветер,сверху раздался оглушительный звук, словно сотня окон разбилась одновременно. Она не могла видеть, что четверо сопровождавших ее воинов застыли, глядя на Островерхий Храм, спиралевидную башню из коричневого камня, выше всех остальных зданий в городе. Вокруг ликующие возгласы толпы сменились плачем и перешептываниями. Двое из Астартес, непонятно, кто именно, начали молиться через вокс монотонными голосами, славя примарха.
- Что случилось? – спросила она.
- Пошли, - скомандовал Ксафен. Один из них схватил ее под локоть и вынудил бежать. Сочленения доспехов взрыкивали от смены темпа.
- Что происходит? – снова попыталась она. – Что это был за шум? Взрыв?
- Обсерватория примарха наверху центрального шпиля, - сказал он, - что-то не так.
10
Право командовать Легионом
Эмпиреи
Несчастье
Часом ранее Лоргар стоял, опираясь на ограждение балкона, и смотрел на город. С Островерхого Храма Завета открывался ни с чем не сравнимый вид на Варадеш, и примарх вдыхал запахи пряностей, цветов и песка, наблюдая, как солнце опускается за горизонт.
Магнус стоял рядом с ним, все в той же вороненой кольчуге, по медной коже змеились струйки пота. Магнус был выше и даже до потери глаза мало напоминал их царственного отца. Лоргар был копией Императора в неведомой молодости – вечно тридцатилетний.
- Ты совершил здесь великие дела, - сказал Магнус, тоже обозревая панораму Варадеша. Спиралевидные башни, украшенные покатыми спусками, словно закрученные рога… Море красных стен домов… Огромные парки, где лунные лилии произрастали на суровой почве, ожидая своего череда быть рассыпанными по дорогам и балконам города.
- Я видел Тизку, - улыбка Лоргара была искренней, - и мне всегда приятно, что ты можешь выбраться из своего Города Света, да еще и похвалить труд моих людей здесь.
Магнус издал гулкий, словно лавина, смешок.
- Подумать только, что такая красота могла получиться из речного песка и кирпичей из прессованной грязи. Город Серых Цветов – тихая гавань для меня, Лоргар. Ты мастерски соединил технологию и древность. Он наводит меня на мысли о первых городах, когда-то построенных человечеством в пустынях, которые они были вынуждены звать домом.
Лоргар рассмеялся, качая головой.
- Я не видел в свитках таких изображений, брат.
- Да и я тоже, - улыбнулся одноглазый король, - но видел во сне. Во время медитации. Бороздя волны и пучины Великого Океана.
Улыбка Лоргара стала шире. Из всех братьев Магнус был наиболее симпатичен Лоргару, не из-за того, что он был первым из семьи, кого Лоргар встретил, а потому что принадлежал к тем немногим, на кого повелитель Несущих Слово мог положиться. Остальные в той или иной степени были простодушными дикарями, хладнокровными солдатами или тщеславными полководцами.
Кроме Гора, разумеется. Было невозможно ненавидеть Гора.
Он любил Магнуса, как одного из тех, с кем можно было побеседовать, но никогда не считал себя равным брату. Психический талант Магнуса был несравненным, они часто говорили о вещах, которые он видел, странствуя духом в бесконечности. Прошлое. Будущее. Сердца и мысли людей.
- Кейрус, - произнес Магнус, смягчив голос, - Аликсандрон. Бабалун в первую очередь, ибо в нем были огромные висячие сады, точно такие же, как те, что увенчивают твой город короной из серебряных цветов.
Лоргар ощутил, как образ согревает его. Красоты прошлого, вновь возносящиеся по воле человеческого вдохновения.
- Я тебе уже говорил, - отозвался он, - это не мой город. Я приложил к нему руку, но не мне одному принадлежат чудеса, которыми мы любуемся.
- Эта вечная скромность, - в голосе Магнуса сквозило легкое неодобрение, возможно, предвещавшее скорую нотацию. – Ты живешь ради других, Лоргар. Есть черта, за которой самоотверженность становится вредна. Если ты все время просвещаешь других, когда ты будешь учиться сам? Если все, что тебе нужно – великий смысл жизни, что радостного в твоей жизни? Смотри в будущее, но люби и настоящее.
Он кивнул в ответ словам брата, наблюдая за закатом. Уже скрываясь за горизонтом, оно все еще было достаточно ярким, чтобы причинить боль глазам смертных. Лоргара не тревожили подобные людские проблемы.
- Еще одно шествие, - сказал он, глядя на забитую людьми дальнюю улицу.
- Твой голос звучит печально, - заметил Магнус. – Люди радуются твоему возвращению домой, брат. Это не поднимает тебе настроение?
- Поднимает, честно говоря. Но это шествие не в мою честь. Оно посвящено беженцам из Монархии. Я распорядился привести сюда семерых из них после заката. Судя по размерам толпы, полагаю, что это шествие в честь Благословенной Леди.
Магнус оперся огромными руками на перила балкона, словно наклон вперед позволил бы ему лучше разглядеть далекую улицу.
- Почему одна из беженцев почитается сильнее прочих?
- Так сложились обстоятельства, - Лоргар наклонил голову в направлении шествия. – Она единственная женщина и, как мне говорили, очень красива. Добавь сюда еще и то, что она одна на самом деле видела разрушение Монархии. Орбитальная бомбардировка ослепила ее. Подобная жертва нравится народу.
Благородные черты Магнуса стали жестче.
- Я слышу мысли Кор Фаэрона в твоих речах, брат. Я уже предупреждал тебя раньше, что ты прислушиваешься к его словам слишком внимательно и часто. Его сжигает горькая злость.
