Сталкер выгнулся дугой, закричал, и, шагнув вправо, упал, держась за прострелянную поясницу…
Что такое обстоятельства? Это когда человек оказывается в определенных условиях, в которых он вынужден поступить так, как не поступил бы в других случаях.
Обстоятельства сейчас работали против меня. Я снова лежал в окружении трупов, лишенный всяческого шанса на спасение. «Винторез», который мгновение назад был у меня в руках, снова лежал далеко, на простреливаемой площадке.
— Скажи, Санёк. — Пророкотал с холма голос Стекольщика. — А ты когда в последний раз на «большой земле» был?
— Давно. Я оттолкнул тело Серого, высвобождая ноги и откатился к лазу, готовясь скользнуть вниз.
— Как давно?
— Лет пять назад… — Я прыгнул к лазу, но в этот момент передо мной возник Стекольщик.
Спрыгнув с холма, он нанёс удар ногой в лицо, повалил меня на траву и ударил вновь.
— А я, парень, хотел сегодня на «большую землю» выбраться. Нет же. Вместо этого я бегаю за тобой по чертовой Зоне! Я мог сейчас отдыхать в лучшем кабаке Киева, а вместо того я ползаю в грязи!
Он перехватил мою руку.
— Где флешка!? — Стекольщик встряхнул меня вновь. — Говори, где она!
Противник принялся шарить по карманам, но в этот момент на гребне холма хрустнули ломающиеся ветки и кто-то громко проговорил:
— А ну отпусти его, пока мои ребята тебя не зажмурили.
Стекольщик обернулся, глядя на спускающегося к нему человека.
Я не видел идущего к нам незнакомца, но выражение лица у Стекольщика было такое же, как у вороны, которая сказала «кар», и выпустила сыр. Сыром был я, и он меня упустил.
— У тебя две минуты, чтобы свалить отсюда. — Вновь проговорил незримый союзник. — Я жду….
…жду… жду… жду…
Слова незнакомца отразились эхом, и я почувствовал, как погружаюсь в бездну…
Я снова видел темные стены иллюзорного коридора, уходящие к клубящемуся чёрному своду, сотканному не то из дыма, не то из тьмы, какой её представляют верующие. Только теперь произошли небольшие изменения — вместо стоящих вокруг фигур, я видел поблёскивающие, сырые стены. Пронизывающий ветер то и дело проносился по коридору, заставляя меня дрожать от холода.
От холода ли?
Я обернулся, когда очередной порыв ветра принёс с собой запах горелой плоти, но в темноте ничто не подавало признаков жизни. Я шагнул вперёд, и в этот момент ощутил, как пол под ногами начинает вибрировать.
Кошмар был настолько реалистичным, что делая очередной шаг, я всем телом ощутил, колыхание пространства. Казалось, коридор дышал, как сердце огромного мутанта он колыхался, пропуская через себя холодный ветер.
— Что происходит? — Я развернулся, и зашагал в обратном направлении, прикрываясь ладонью, чтобы поток воздуха не хлестал по глазам. — В чём дело?…
— Жду… — Отозвалось эхо под чёрными сводами, и на том месте, где я стоял секундой ранее, разверзлась огненная бездна.
Со стороны это выглядело так, словно участок пола ушел вниз, уступая место яростному пожарищу.
Багровые языки огня тем временем перекинулись на стены, которые вопреки всем законам химии, вспыхнули, словно порох.
Два снопа искр осыпались со стен на пол коридора, и огненная волна рванулась в мою сторону.
Я побежал…
Вы никогда не задумывались, почему, когда мы видим сон, то не запоминаем его в деталях, но помним, что были разбужены на самом интересном месте?
Я думал об этом много раз. Засыпая в Зоне, утро я встречал, получив во сне изрядную долю кошмаров. Иначе просто не могло быть. Мне даже подумалось, что это Зона генерирует кошмары, чтобы сталкеры не расслаблялись…
А способна ли зона на такое?
…Я упал, не добежав до ближайшего ответвления метров десять, поскользнулся и рухнул лицом вниз, ударившись головой о базальтовые плиты, которыми был вымощен пол. Меня накрыл огонь…
Сквозь собственный крик я различал потрескивание горящего костюма, чувствовал, будто это было наяву, запах тлеющего пластика…
— Не дай ему открыть! — Рявкнул в моей голове чей-то голос, перебивая все прочие мысли. — Не дай ему открыть Радар…
А потом меня словно окунули в ледяную воду.
— Эй, парень… — Звучало надо мной. — Ты в порядке?…
— Он жив, Порох?
— Жив. Зона его хранит…
* * *
Глаза открылись с трудом, словно створки ракетной шахты, впуская в недра сетчатки мягкий солнечный свет. Я лежал на застеленной пледом тахте, свесив ноги. Обстановка была домашней, и мне даже подумалось, что за мгновение до того, как я открыл глаза, ангелы зашвырнули меня в рай. Не в ад — в аду я прожил несколько лет, а именно в рай — в тот мир, в реальность.
Забавно. Когда-то я считал внешний мир сущим адом. Всё познаётся в сравнении, и вот теперь я готов был поклясться, что именно так выглядит рай. По крайней мере я больше не чувствовал боли в плече.
— Он очнулся. — Донеслось откуда-то слева. Заскрипела входная дверь, и передо мной возник человек в сером комбезе. — Пак, он очнулся.
Вновь заскрипела дверь, и я увидел невысокого, коренастого азиата — скорее всего корейца.
— Давно очнулся?
— Только что. — Человек в сером указал на меня. — Доктор сказал, что он проспит до утра, а он вот…
Собеседник прошел к тахте, и сел на приставленный к ней табурет.
— Меня зовут Пак. — Азиат протянул мне руку. — Ты был без сознания несколько часов.
— Где?… — Я приподнялся с постели.
— Где ты находишься. Это хотел спросить?
Я кивнул.
— Ты не говори ничего. У тебя после лекарств в горле пересохло. Доктору пришлось постараться, прежде чем он вывел из твоего организма остатки…наркотиков…
Пак потупил взгляд.
— Наркотиков? — Я закашлялся. — Обезболивающее. Это было обезболивающее.
— Армейская бурда, чтобы не чувствовать страха, боли, и неделю не спать? — Кореец поморщился. — Эту штуку уже года два как делают из запрещенных препаратов. Такая гадость после одного применения способна здоровье подорвать.
— Я колол, чтобы рана на шее…на плече…
— Рану мы с помощью артефактов залатали. — Пак открыл тумбочку, и протянул мне графин с водой. — Вот, попей.
Я принялся жадно глотать живительную влагу.
— Ты спрашивал, где находишься. — Кореец внимательно смотрел, как пустеет графин. — Ты в лагере клана «Жизнь».
Я едва не поперхнулся, услышав последнюю реплику.
Клан Жизнь на протяжении последних трёх лет был прибежищем обожженных зоной ходоков, полумутантов и прочего сброда. Даже у хантеров упоминание об этом клане было запрещено, а если в разговоре и проскальзывало его наименование, ничего кроме отвращение оно не вызывало.
