— Видимо, нет. — Маг провел рукой вдоль подбородка. — Радар включается из центра, но однажды он найдёт способ прорваться туда, и если это произойдёт, то мои сны станут явью.
* * *
Мы с Паком шли вдоль ряда накрытых тентами вагончиков.
— А как всё это началось? — Я раскинул руки, указывая на палатки и землянки.
— Наш клан? Клан «Жизнь»? Всё началось очень давно, когда нас, обожженных Зоной калек и просто тех, кто не был похож на других сталкеров, выгнали сюда, в Рыжий лес. Нас называли мутантами. Они сами не ведали, что обрекали на смерть таких же людей. С каждым годом нас становилось всё больше, и однажды появился наш клан.
Пак усмехнулся.
— А почему «Жизнь»?
— Потому, что смерти в нашем мире и так достаточно. Мы ведь выжили, и теперь всё, что у нас есть — это наша никчемная жизнь. Каждый день кто-нибудь не возвращается сюда из схваток со сталкерами, или гибнет от радиации, но мы живём, потому что лишь так можно бороться с волей Зоны. Она захотела нас уничтожить? Чтож, ей не удалось. Наш клан…
Последнюю фразу Пак проговорил с горечью, словно упоминание о своём клане было для него болезненным, страшным.
— Не клан даже, а то, что от него осталось. Вот ты, сталкер, считаешь нас животными, мутантами, грязными бомжами?
— Считал. — Я глубоко вздохнул. — Слышал с чужих слов, и верил в сказанное.
— Хотя бы честно. — Кореец потупил взгляд. — А что ты думаешь о нас сейчас?
— Вы другие. Не такие, какими вас изображают сталкеры, но и не такие, как сами сталкеры.
— Правда? — Глаза Пака заискрились. — А какие мы?
— Вы как те учёные с Янтаря. Почти такие же.
— Учёные с Янтаря пытаются понять Зону. Мы тоже.
Он улыбнулся.
— А как в вашем клане оказались те ребята. Ну, которые не обожженные Зоной.
— Они, как и ты, были оболганы и выброшены на обочину. Или ты решил, что подобного ни с кем больше не было?
— Они изгои?
— Некоторые — да. Но многие добровольно отринули сталкерскую жизнь, и пошли за нашим лидером.
— За вами?
— За мной? — Пак усмехнулся. — Ну, разве я похож на лидера клана? Я всего лишь поддерживаю огонь в сердцах отшельников, не даю им окончательно деградировать. Из меня никудышный лидер.
— Тогда кто управляет кланом?
— Доктор. — Спокойно ответил Пак.
— Болотный доктор?
— Да, именно. Это он собрал нас, вылечил, выходил, не дал умереть. Он наш спаситель и лидер. Он ведь сам когда-то был на месте простого служаки, правда, не как солдат, а как научный сотрудник родного НИИ.
— А ты сам откуда?
— Я как Диоген.
— Живёшь в бочке? — Я усмехнулся, но тут же поймал себя на мысли, что сравнение жилища корейца с бочкой может быть для него оскорбительным.
— И это тоже. Диоген говорил, что он — гражданин мира. Я — гражданин Зоны. Отличие лишь в том, что ко мне цари на поклон не ходят. Хотя… — Пак прищурился. — Был один. Командир дальней заставы, той, что с севера дорогу на Киев держит. Приходил, торговать хотел, разведывать новые поля артефактов. Тоже мне, Ермак…
— Так вы с вояками в нормальных отношениях? — Я уцепился за последнюю ниточку к спасению.
Если сейчас Пак скажет, что отношения с военными у них хорошие, то вариант с доказательством моей невиновности появляется сам собой — попросить корейца посодействовать в очищении моего доброго имени.
— Вояки нас ненавидят, — Уничтожил все мои надежды Пак. — Но артефакты и прочие товары скупают, меняя на продукты и оружие. Вот такой симбиоз. Не симбиоз даже — паразитизм. Они ведь у нас всё за копейки покупают, потому что кроме как им мы никому свои находки продать не можем. Наживаются, сволочи, но для нас и это хорошо. Они нам даже оружие и боеприпасы доставляют. На днях вот наших бойцов Свободовцы покосили, а вояки согласились их в машину сложить и на «большую землю» вывезти похоронить. Да…
Пак глубоко вздохнул. Теперь мы молча стояли на окраине поселения, глядя на приближающегося человека. Он бежал через лагерь, размахивая руками.
— Это наш «почтальон». — Пак указал на бегущего сталкера. — И судя по всему, вести будут недобрые.
Тем временем «почтальон» поравнялся с нами.
— Ну? — Кореец выжидающе поглядел на сталкера.
— Наши в лагере диггеров просят помощи. Их прижали свободовцы…
Не дав собеседнику договорить, Пак развернулся ко мне.
— Видишь?! На нас объявлена травля. — Он вновь развернулся к докладчику. — Значит так, я немедленно отправляюсь на Свалку. Пусть Порох подготовит отряд…
— Все там. — Прошептал собеседник Пака. — Здесь только Порох, несколько раненых бойцов и охрана лагеря.
— Что? — Лицо Пака исказила гримаса ужаса. — А… я…. э….да….
Он поднял к небу обе руки, проклиная всё сущее, но кроме нечленораздельного рычания, ничего изречь не сумел.
— По…че…му! Почему все там?
— Приказ Доктора. Надо было доставить диггерам аптечки. — Собеседник шагнул назад.
— А с кем я, по-твоему, пойду отбивать лагерь?! Один? С ранеными? А может быть с Порохом, который двое суток не спал?
Боец растерянно покачал головой. Разумеется, он не знал, как поступить в этой ситуации, и пугало докладчика то, что сам Пак не знает, как поступить. Теперь оба они стояли, словно лишенные кукловода марионетки, опустив головы, убрав руки в карманы.
— Спам. — Наконец нарушил тишину Пак. — Помнишь, ты говорил, что я могу рассчитывать на тебя, если что?
Я кивнул.
— Нужно помочь отбить лагерь диггеров, пока не поздно. Я понимаю, ты устал, но…
— Никаких «но». Я задолжал вам жизнь, и не стану прикрываться ранами. Скажите только, где моё оружие, и отправимся.
— Хорошо. — Кореец кивнул. — Но даже если мы освободим лагерь диггеров, ты должен будешь прятаться. Диггеры хоть и наши друзья, но тебя они, скорее всего, считают предателем….
— Я понял. Нужно скрытно отстреливать свободовцев…. У меня только один вопрос.
— Какой?
— Когда вы говорили, что однажды я увижу апокалипсис, что вы имели в виду?
— Судный день, конец света — называй его, как хочешь.
— Так я и думал. — Я кивнул. — Мне кажется, что времени остаётся всё меньше.
— До чего?
— До судного дня…
Глава десятая. Имена и звания
Недалеко от завода Росток.
Лагерь Последнего дня.
Монгол выдернул нож из тела ещё трепыхающегося долговца, и оттащил покойника в сторону. Бил он в лёгкое, чтобы противник не успел вскрикнуть. Не смотря на потерю формы, удар был всё таким же дьявольски точным, как и много лет назад.
