Полицейский покачал головой, произнес печально, с искренней горечью:
— Безумие творится, клянусь могилами предков! Люди с ума посходили. Ладно мы, борги, гайры, — мы никогда сильно умными не были. Но почему Центральная Зона дурака валяет?!
— Когда дураки в горах кричат и бросают камни, они не думают, что не сумеют остановить лавину, которая накроет их селение.
— Правду говоришь, майор.
— Какой срок нам светит?
Комиссар удивленно посмотрел на него, засмеялся и весело сказал:
— О чем говоришь, дорогой? Ты спас меня — неужели я не помогу тебе? Оформим вас как беженцев, а ваши действия — как вынужденные. Еще сообщим в прессу, что на Оаху прилетел офицер, спасавший боргов от проклятых гайров. Брат, ты сразу героем планеты станешь!
— О солдатах моих позаботьтесь, их не кормили.
Подмигнув, полицейский позвонил кому-то, приказал принести обед ему в кабинет и накормить арестованных беженцев с Тиниана. Комиссар и майор долго сидели за столом, запивая рыбный шашлык хорошим коньяком и ностальгично вспоминая счастливую довоенную жизнь.
На стапелях и в доках оставалось немало кораблей, нуждавшихся в ремонте, но сегодня покидал пределы завода «Неуязвимый», так что флот Северной Республики насчитывал теперь пять крейсеров. Прибывших для участия в церемонии президента Сокольского и главкома флота Катранова сопровождали начальник обороны Гектора корпусной генерал Газават и командир эскадры контр-адмирал Донгаров.
Отсверкали в вакууме беззвучные петарды салюта, стихла медь оркестра, крейсер ушел в сторону базы на окраине системы. Равнодушный к подобным официальностям Омар не слишком внимательно слушал речи, поэтому не сразу сообразил, что все уже разошлись и на смотровой площадке остались только они с Дьяволом. Охрана стояла в отдалении.
— Ты готов? — спросил президент.
— Признаться, нет. Но ты приказал штурмовать Термит, и я поведу десант.
— Так надо… — Сокольский вздохнул. — Цивилизация готовила нас к сложной жизни, но война приучила быть проще. Убей врага, если хочешь жить, — вот и вся философия.
— Мы присоединим еще одну планету, потом двинемся на другие. Я понимаю, у нас нет иного выхода.
— Неправильно понимаешь. На этом война временно закончится. Три населенные планеты и дюжина систем, где нельзя жить, но много необходимых ресурсов, — этим ограничимся. Мандрагор и Лазарев правы — будет долгая смута и война всех против всех. Скоро на нас пойдут даже те, кого сегодня мы считаем друзьями.
— Может быть, имеет смысл атаковать их раньше, чем они на нас нападут?
Морфеус Сокольский отрицательно покачал головой, тихо проговорив:
— У нас не хватит сил, чтобы подчинить себе всю Северную Зону. Предстоят десятилетия хаоса и раздробленности. Не скоро возродится в расколотом человечестве понимание того, как необходимо объединиться. Надо сделать передышку и построить сильное государство на справедливых принципах. Я намерен стянуть в Республику как можно больше честных порядочных людей: военных, профессионалов спецслужб, инженеров, ученых, лучших мастеров разных профессий. Пусть вырастет поколение свободных граждан, пусть наша политическая модель станет идеалом для жителей других планет, пусть забудутся обиды…
Невольно усмехнувшись, Омар процитировал древнего классика:
— А потом мы все-таки пойдем от звезды к звезде.
— Примерно так, — кивнул Дьявол. — С давних пор принято сравнивать большую политику с исполинской шахматной доской. Мы играли рискованную партию, не смогли одержать победу, но мы и не проиграли. Прежняя партия сведена вничью, потому что человечество расколото, но выжило. Будем готовиться к новой битве. И если мы победим, эта война станет последней.
Омар Газават не ответил Дьяволу. Потомственный солдат, он понимал, что не бывает последней битвы. Всегда будет следующая, в которой тоже надо победить. Ибо лишь победитель выживет в смертельной схватке, пусть даже пролитая кровь погасит звезды.
Часть вторая
ГАМБИТ ДРАКОНА
Корабли соприкоснулись бортами над ночным полушарием и — скорость была ниже орбитальной — повисли в антигравитационных полях. На радарных экранах отраженные ими сигналы терялись среди густой мешанины тысяч других объектов, кружившихся вокруг Венеры. Внизу, на темном диске планеты, неторопливо менялись узоры светящихся паутинок — в городах Полярного континента бурлила ночная жизнь.
Прилетевший с Центавра грузовик распахнул трюмные люки, и повстанцы торопливо перетаскивали контейнеры на свой каботажник. Работали быстро и без опаски — не в первый раз получали помощь от имперских союзников.
— Какие у вас отношения с Землей?
Командир повстанцев покосился на скафандр среднего размера. Сквозь тонированность солнцезащитного забрала можно было разглядеть, что у собеседника крупная голова с залысинами. Черты лица оставались неразличимыми. Привыкший к жестокой конспирации мятежник произнес неохотно:
— Власти планеты пытались привлечь федеральные войска, чтобы покончить с нами. Центральное правительство вежливо послало администрацию подальше. Видимо, Земле выгодно, чтобы мы трепали туземных князьков. Пусть даже с вашей помощью.
Большеголовый центаврианин усмехнулся: партизанский начальник безусловно лукавил. Фронт Возрождения получал подмогу от многих внешних миров, включая Тау Кита и Семпер. По слухам, земные спецслужбы тоже подкидывали боевикам оружие и пополняли их банковские счета.
Внезапно микрофоны хлестнули предупреждением:
— Истребители! Идут на нас!
Трюм грузовика все еще был полон почти на треть, и центаврианин, сделав шаг назад, бросил:
— Шевелитесь, мы вас прикроем.
Не снимая скафандра, он выбежал из отсека и, поднявшись на другую палубу, оказался возле огневого поста. Привычным движением развернул счетверенное орудие, наводя стволы на стремительные мишени. Старые машины принадлежали правительству Венеры, так что церемонии были не к месту.
Дальномер послал в процессор необходимые данные, умный прицел учел поправки на скорость, и центаврианин нажал спуск. Первые импульсы прошли ниже целей, следующие две очереди задели ведущий истребитель, после чего звено защитников Венеры метнулось в разные стороны, торопясь покинуть зону обстрела. Описав нервные петли, четверка быстроходных аппаратов повторила атаку заходом с другого борта, но их опять встретил плотный огонь имперского корабля.
Человек в скафандре продолжал выцеливать головного и добился-таки успеха — истребитель разлетелся по космосу облаком газа и осколков. Остальные машины снова брызнули врассыпную, истерично требуя подкреплений.
