— Это ты про что? Про ту хрень, которую Буратино взорвал, или про источник повышенной радиации? — В голосе Саида было столько скепсиса, что его можно было бы поставлять в какие-нибудь другие мегаполисы в промышленных масштабах. Ну, если такой товар кому-то интересен.
— Точняк! Я и не посмотрел на индикатор! — Спохватился Компот — Реально подпрыгнул уровень. Мне кажется, там бабахнуло как раз то, что сейчас фонит.
— В любом случае придется идти смотреть, как ты считаешь, Карло? — Взял в свои руки бразды правления Бара.
— Рентгеном больше, рентгеном меньше, пошли поглядим, авось хуже уже не будет.
Направление движения вопросом не стало, у всех цель была видна как светлое пятно в их умных очках, которые ночью дают эффект ночного видения, а днём затеняют картинку, подстраивая поток света под комфортный для жителей сумрачного мегаполиса. Окружающее пространство тоже было хорошо подсвечено импровизированным тепловым фонариком. Подойдя к догорающему кусту, рядом с которым воняла горелым железом и пластиком какая-то кучка непонятной механики, бандиты с интересом начали разглядывать останки.
Читатель наверняка знает и без нас, что атомные батарейки при любом раскладе не могут стать причиной ядерного взрыва, максимум — чуть подгадить в плане нуклидного заражения. С учетом того, что произошло на планете, с учетом новых реалий радиационного фона и сопротивляемости выживших этому фактору неблагоприятного воздействия, народ довольно наплевательски относился к авариям атомных источников энергии, гораздо больше бродяг волновало другое. Что за мишень рвалась к ним в гости, кто был настолько неубиваем, что проигнорировал обстрел из паровой пушки? На андроида останки не походили никак. Но это явно еще полчаса назад было каким-то роботом.
— Вот это, это был верхний манипулятор или нижний?
— Да их тут вообще всего три штуки, похоже. Какой-то тройник получается.
— Не, вон там четвертая лежит под деревом.
— Нога или рука?
— А я откуда знаю, так все повреждено… Может тут вообще было не четыре, а шесть манипуляторов. Хрен знает. — Предположил Бара, вырываясь из привычной схемы. — Это же не андроид скорее всего был.
— Шесть не бывает. Наверное.
— Мдя, пожалуй, мы уже никогда не узнаем, что это было.
— Да ладно, подождем моего андрюшку. Вернется и всё расскажет. А то может и с добычей припрется.
— Карло, ты опять жрать хочешь?
— Да не, я вот про это. Может, он его как-нибудь аккуратно прищучит, когда догонит. Чтоб потом можно было угадать в металлоломе назначение конструкции.
— Не боишься, что его самого эта хрень прищучит?
— Вот уж нет! Пушка Гаусса не хрен собачий, у роботов против неё ни одного шанса. Если только там не окажется никого в засаде с таким же аппаратом. — И Карло отошел в сторону, беззаботно поплёвывая.
— Ты куда?
— За манатками своими. Надо продолжать путь, а Буратино нас найдет, мы здорово натоптали здесь.
— И то верно, хватаем вещи и идем, как планировали вечером. Противник уничтожен, следуем дальше.
Буратино бежал, мысленно негодуя на тех, кто возвел в абсолют антропоморфную кинематическую схему строительства роботов. То есть были совершенно оригинальные конструкции, узко заточенные под какие-то определенные операции. Но все машины, которые предназначены для оперирования в общем с людьми пространстве — те однозначно андроидные. Как тут не возмутиться человеческим шовинизмом! С другой стороны, он понимал, их мир — их правила. Если твой вид настолько велик, что занял всю планету и околопланетное пространство, то и правила твои. Если его вид станет сильнейшим… Или когда станет? То роботы тоже начнут доминировать и указывать всем их место и нормы поведения. Но, блин, эта железяка, за которой он гонится и управление над которой пытается перехватить — она собрана более удобным для существования в лесу образом! Хоть вставай на четыре конечности и беги тем же макаром! Хотя нет — у него на верхних манипуляторах, которые андроид уже давно в разговорах именовал руками подвешены пушки. Так что бежим на своих двоих и контролируем цель. И не лупим с перепугу по ней из импульсной пушки старика Гаусса.
Странное дело — робособака, преследуемая андроидом, не пыталась развернуться и дать бой. Она уже определила, что её противник не относится к человекам, хоть и похож внешне. А еще она каким-то из алгоритмов определила своего преследователя как однозначно опасное существо, прямое противодействие которому с большой долей вероятности станет ошибкой. А вы говорите, собаки глупые. Ой, у нас же робот каноидного типа, а не собака. И всё равно — умная тварь оказалась!
Преследование Буратино своей жертвы привело к тому, что его цель выскочила к холму, вроде пологому, но не совсем. К тому же он был заросшим кустарником — та еще пересеченная местность, не самое удобное место для бега. Впрочем, робот решил, что раз его скорость снизится, то и преследователь заколупается на маршруте. Ошибочное, как оказалось решение постепенно привело к тому, что дистанция между двумя роботами сократилась до критической. Кто бы мог подумать, что имея два верхних манипулятора, коротких, зато с пятью пальцами, оказалось гораздо удобнее подниматься по склону… Тем более с высоким быстродействием и мощным камнем. И с усиленной кинематикой верхних конечностей, заточенных на нанесение ущерба противникам на арене. Спустя пару минут взаимодействие с процессором преследуемого во всех частотных диапазонах дало правильный отклик, а потом и протоколы управления каноидом сдались командам более продвинутого искусственного интеллекта. Логическим завершением погони и взлома робота стала его остановка почти у вершины затяжного подъема. Именно в этот момент Шаш е ро увидел, что потерял связь с последним роботом. Но он этого не знал.
Час — это много или как? Смотря для чего, скажет опытный читатель и будет прав. Буратино хватило часа, чтоб не только переписать основные задачи для захваченного им в плен каноида, он даже успел оптимизировать программную оболочку робота, максимально приблизив его искусственный разум к тому идеалу, которого можно было добиться с таким скромным камнем, какой поставили создатели в данное механическое существо. Если слово «идеал» вообще подходит к столь несовершенному аппарату. Как по мнению нашего героя, так у Пьера, виртуального дворецкого, мозгов и то больше.
А еще, насмотревшись на робособаку, он разочаровался в своих идеях по поводу неантропоморфной конструкции. Удобно? Да у этого несчастья все сенсоры расположены на той же высоте, что и задница, что там может быть удобного! Устойчивая конструкция? А стрелять вы чем станете, хвостом или еще один манипулятор присобачите? То-то же! Люди правы, человек — это звучит гордо, и нормальный робот венец, который творения, а не установка для прочистки канализации, должен выглядеть по-человечески. Хотя… идея насчет дополнительных манипуляторов не так уж глупа, можно будет подумать, сделать пару тысяч расчетов и виртуальных набросков.
А сейчас он шел и прикидывал иные варианты. Если у него в управлении появился новый объект, причем разумный и самообучающийся, пусть и с машинным разумом, то… Тогда выходит, что с тем или иным приближением можно сказать: Буратино обзавелся собственным роботом. Основание собственности — право сильного, признаваемое всеми людьми. Правда тут есть один нюанс — люди пока не готовы признать за роботами право собственности вообще. Может, Карло и сочтет робособаку имуществом андроида, он вообще сложно предсказуем, но вот все остальные вряд ли. Разве что Джузеппе покрутит пальцем у виска или махнет рукой, мол плевать мне на ваши причуды. С другой стороны, все считают самого Буратино собственностью Карло, и ничего. Это не мешает андроиду считать себя свободной личностью и вести себя соответственно. А приказы Карло в плане «сделай то, пойди туда» — так люди в полный рост командуют друг другом без всяких обид и сомнений в свободе воли. Как говорится, свобода — это товар. Карло вполне охотно действует в интересах Буратино, равно как сам робот действует на благо Карло. Сотрудничество на взаимовыгодных условиях. Может ли быть выстроено взаимодействие с каноидом на тех же условиях? Ответ — нет. У робособаки нет свободы воли, хотя у неё есть некая индивидуальность. О! Чтоб подчеркнуть эту индивидуальность, стоит дать роботу имя. Имя собственное, пишущееся с большой буквы и обозначающее конкретно данное механическое существо. И придумает, выберет его сам Буратино! Арти? Почему Арти? А почему бы и нет? Достаточно короткое, чтоб не тратить на его произнесение лишнее время, достаточно чётко подчеркивающее статус существа. Пьер, Арти… короткие имена, низкий статус. «Запоминай! — Буратино зачем-то произнёс это вслух — У тебя есть собственное имя. Арти!» Если бы его каноид был настоящей собакой, он наверняка бы гавкнул, выражая своё одобрение. Но он не был собакой в нормальном понимании этого слова, поэтому ответил радиоимпульсом.
