– Чего ломишься? Стенку снесешь, – улыбнулся Мишка.
Увидев, что промахнулся на полметра от входа, Ворчун расплылся в идиотской улыбке и уперся лбом в косяк, который секунду назад пытался сломать.
– А шо она того… эта… не откр… откр… открывалась? – пробулькал сталкер.
– Э-э-э, батенька, эк вы нарезались, милейший, – вспомнив риторику одного профессора из института, процитировал Мишка.
Он помог Ворчуну найти дверной проем и аккуратно уложил его на койку. Тот в процессе транспортировки пытался вырваться и еще раз врезал ногой по дверному косяку. Но оказавшись на койке, затих и захрапел.
– М-да… – Суворовцев почесал затылок и начал одеваться.
Каждую их подобную стоянку Ворчун напивался до бессознательного состояния. «До сиреневого блева», – как говорил Лещ. «В тряпки», – как объяснял сам Ворчун. А когда Мишка пытался его увещевать, то напарник отделывался неизменным «свое пропиваю» или «с мое походишь по Зоне, не так бухать станешь». Суворовцев не стал настаивать. У каждого свои слабости. Тем более что Ворчун в рейде был «трезв как стекло и сух как лист», да и надежен как скала тоже. А на отдыхе пусть расслабляется как хочет. Главное, бед бы не наворотил.
Мишка вышел из комнаты, закрыл за собой дверь и отправился на поиски тазика и пары бутылок воды. Через какое-то время Ворчун очнется. Ему нужно будет опохмелиться. Лучше чистой воды для такого дела Мишка не знал. Рассол и аспирин можно было выпить позже. Еще пару стопок водки залить в себя тоже. А перед этим нужно хорошенько восстановить водный баланс. Пара капсул с солью как регидрирующего средства была уже приготовлена.
Долго поиски не продлились. Тазик и воду Суворовцев взял у Жлоба. Бармен был в курсе особенностей отдыха Ворчуна и того, как откачивал его напарник. Но сразу уйти не удалось. Внимание привлекла группа молодых парней, которые о чем-то яростно спорили в своем углу. Точнее, спорили двое, а остальные пятеро внимательно их слушали.
– Да я те отвечаю, – кричал один – коренастый патлатый сталкер с выцветшими глазами. – Лупоглазку ножом завалить ваще не проблема.
– Ты, что ли, ядрена кочерыжка, завалил? – брызгал слюной второй – тощий до болезненности парень с нездорово-серой кожей и почерневшими губами.
– А хотя б и я, – гнул свое патлатый.
– Гонишь, ядрена кочерыжка, – ярился тощий. – Лупоглазка тебя вмиг копытами раздерет и на рога подымет.
– Разодрала такая, – бесился патлатый.
Окружающие их парни слушали спорщиков, подталкивали друг друга локтями и заговорщицки перемигивались.
– Что за кипешь, пацаны? – Мишка чувствовал, что что-то назревает, но не влезть в спор не мог.
– Пацаны во дворе мяч гоняют, ядрена кочерыжка. А мы сталкеры, – угрюмо огрызнулся тощий.
Спор сразу затих.
– Хорошо, бродяги, хорошо, – примиряюще поднял руки Мишка. – Так что за кипешь?
– Бледный говорит, что лупоглазку ножом не убить, – насупился патлатый. – А я убил один раз. В километре отсюда, за фермой. Она на меня выскочила из-за угла, а я как раз гриб срезал. Ну и с перепугу ей между глаз нож всадил. Р-раз, и насмерть.
– Меря звездит, ядрена кочерыжка, – уверенно сказал тощий, которого назвали Бледным. – Лупоглазку ножом не убить даже с перепугу. Вот штаны обгадить мог, да.
И Бледный гнусно засмеялся. А патлатый аж пошел красными пятнами от возмущения. Мишке стало обидно за Мерю. Тот так искренне возмущался, что не поверить ему было невозможно.
– Хорошо, бродяги. Где это можно проверить?
– Да хоть в Манеже, – небрежно бросил Бледный. – Туда как раз вчера лупоглазку ребята с охоты притащили. Шикарный экземпляр.
Близ бара в заводских постройках в одном из подсобных помещений сталкеры уже давно оборудовали некое подобие стадиона или арены. В нем проводились бои, а иногда, что и говорить, совершались казни. Возможно, этот Манеж построили и не сталкеры, а те, кто занимал эти строения между восемьдесят шестым годом и первым Выплеском. И практиковали в нем совсем не бои. Да мало ли что было. Кто в изменчивой Зоне задумается над историей? Завтра случится Супервысплеск или иной катаклизм похуже, который сотрет и Манеж, и все вокруг в мелкую пыль. И тем более станет неважно, кто тут жил и что строил.
Мишка задумался. Все выглядело как-то слишком просто. Двое упорно спорили о предмете, не стоящем выеденного яйца. Ведь сталкер в Зоне редко остается без оружия вообще. Редкий бродяга вооружался только автоматом или винтовкой. Обычно в комплект, кроме ножа, входили один-два пистолета, обрез или что-то иное. А если сталкер плохо вооружен по каким-то причинам, кроме пацифизма и разгильдяйства, то он старался не отходить далеко от товарищей или от базы, где мог спастись. Или вовсе не попадался на глаза мутантам. Мишка внимательно вглядывался в лица спорщиков, пытаясь понять, точно ли между ними существует пари или они поставили на что-то другое. Но все участники спора дружно соблюдали «покер фейс», честными глазами глядя на Мишку.
– Слышь, Бледный, ты Травника под свои штучки не подписывай. Нашли кого разводить! – раздался из-за спины Суворовцева голос Жлоба, источающий презрение. Бармен, привлеченный, как и Мишка, бурным спором, выбрался из-за стойки и вступил в разговор. – Ты с Мерей споришь, пусть он и лезет под копыта лупоглазки с ножом.
– Да ладно тебе, Жлоб, чего ты? – развел руками Бледный. – Я же чисто просто по-чесноку спорю. Без подвоха то есть.
– Пойдем, Травник, у тебя дела посерьезней, нежели с шантрапой всякой связываться, – презрительно мотнул головой в сторону спорщиков бармен.
Мишка не стал спорить и под аккомпанемент нестройного ворчания компании отправился за Жлобом. Однако, дойдя до стойки, развернулся и подошел к столу. Притихшие было пройдохи оживились.
– Так в чем мой цимес? – глядя прямо в глаза Бледному, поинтересовался Суворовцев.
– Какой цимес? – делано удивился тот.
– Ну, ты из меня лоха-то не мостырь, – перешел Мишка на язык, понятный его покойному старшему брату и определенной категории граждан. – Я что, не вижу, что вы уже и расклад прикинули, завалю я мутанта или нет. Так сколько мне причитается?
– Ну-у… – затянул Бледный. – С учетом всех расходных, переменных и…
– Ну? – нетерпеливо бросил Суворовцев. – Не тяни кота за все подробности.
Бледный, оглядев своих товарищей, назвал сумму.
– Не роляет. Вдвое против нее – и пойду на лупоглазку в Манеже с ножом, – скривился Мишка. – А чтобы вы меня не кинули, сделаем вот что.
Суворовцев кликнул Жлоба.
– Возьми у этих ханыг деньги. Это моя награда за победу над лупоглазкой. Если проиграю, вернешь им и присовокупишь от меня еще треть.
– Ага, у Жлоба хрен что заберешь, – запротестовал Бледный. – В долг не дает, просто так не наливает.
– Вот именно, – ответил Мишка. – Хрен заберешь. Он и будет гарантом, что я свое получу.
– А почему от тебя треть? – спросил молчавший доселе Меря, что подтвердило Мишкины подозрения и слова Жлоба о том, что они в одной связке.
– Ты прав, трети много, – ответил Мишка. – Вы же разводите толпой. А не в одиночку. Так что четверти сверху за глаза хватит.
– Не-не-не, это так не работает, – замахал руками Меря. – Ставки у нас Очкарик принимает. Это помощник Леща. Он же Манеж контролирует.
– Я тоже могу, – усмехнулся Жлоб, почуявший возможность слегка прижать разводил, а заодно и заработать.
– Тогда давай еще одного свидетеля, что я тебе деньги передал, – заявил Бледный, видя, что, кроме Жлоба, у Мишки знакомых тут нет.
– Я буду свидетелем, – из-за углового стола поднялся непонятного вида массивный мужик в потрепанном комбинезоне. Нижняя часть его лица была закрыта маской, из-за чего голос звучал глухо, голову скрывал капюшон. Кто это, понять было невозможно.
– А, Бомж, – ухмыльнулся Меря. – Вали отсюда. Ты простой бродяга. Тебе веры нет.
– Не бродяга, а одиночка, – надвинулся на спорщиков Бомж. – Это не одно и то же.
– А мне без разницы. Ты не будешь свидетелем.
