– Чудовище!.. Остановить!.. Вы!..
Девочка шла к Асахаре. Рыжий с криком побежал прочь. Слуга опустился на колени и обхватил голову руками. Святой отец шумно втягивал воздух, ноздри его трепетали. Его волновала смесь ароматов страха и скошенной травы.
Крылатая тень атаковала вновь – и рыжий не добрался до нынче пустующих трибун.
Асахара позволил девушке подойти ближе и вцепиться скрюченными пальцами ему в горло. Ее лицо исказил страх, когда ногти вместе с фалангами без труда проткнули его кожу – он чуточку ослабил целостность оболочки и сразу вновь закрепил ее. Девушка попыталась вырваться, потянула руки на себя, но ее пальцы крепко увязли в шее святого отца. Они стали одним целым с его плотью. Кровеносные сосуды срослись, волоски нервов объединились, по ним Асахара передал образ того, что сейчас случится с его жертвой.
Девушка закричала.
Асахара, вскинув лицо к небу, расхохотался.
…Минут пять спустя, когда от девушки не осталось даже косичек, он подошел к распростертому ниц слуге и пнул его ногой в ребра.
– Пора под землю. – Лицо Асахары поплыло, черты изменились до неузнаваемости.
* * *
«Откуда Ронин знает о больничных счетах?» – эта мысль не давала палачу покоя. Он только об этом и думал. Край отошел на второй план. Узаконить Ронина сразу не получилось, теперь же на стороне однорукого грешника двое опытных бойцов – Край и Рыбачка – и блудница по имени Милена…
Под присмотром вооруженных «азиатов» их всех сопроводили к бронетранспортеру во дворе, окруженном высокими стенами. Стоило только, согнувшись пополам, загрузиться в десантное отделение – спецназ клана остался снаружи, – как дверцы-баки захлопнулись, и восьмиколесная машина сорвалась с места.
Плюхнувшись на съемное сидение, через втулки приваренное к ребрам жесткости днища, Заур осмотрелся. У низкого потолка, на листах перегородки силового отделения, под двумя пыльными плафонами горели лампочки. Изнутри на дверце красовалось фото обнаженной блудницы на мотоцикле. А пахло тут так, будто пару лет броневик использовали как склад ношенных носков. На сидениях и на полу лежали ящики, накрытые куском брезента, поэтому свободного пространства под броней было маловато. Зауру пришлось немного потесниться – рядом с ним устроилась блудница. От ее соседства палача кидало в жар куда сильнее, чем при виде Края, усевшегося напротив.
– Хочешь что-то спросить? – Грешник, наряженный в армейскую куртку и пятнистые штаны, подмигнул Зауру. – Не стесняйся, дружище, я за это денег не беру.
Дружище?.. Палача передернуло. И все же не стоит упускать возможность провести допрос.
– Знаком ли вам, гражданин Краевой, один человек… – начал он сугубо официально.
Не дослушав, Край его перебил:
– Один? Поверь, дружище, я знаю куда больше народу. Я вообще мужчина общительный.
Заур провел ладонью по черепу, после чего продолжил:
– У него бородавки на лбу, сломан нос и щека порвана так, что видны гнилые зубы.
– Знакомое лицо, очень знакомое… – Край не спешил с ответом.
Этот хитрец небось думает сейчас, зачем палач интересуется каким-то там третьесортным бандитом, ветераном африканской кампании бог знает какого года? А нужно, чтобы грешник отвечал сразу, не думая.
Заур повторил вопрос:
– Среди ваших знакомых, гражданин Краевой, есть люди, подходящие под описание?
– Ну-у…
– Отвечайте!
– Спокойней, дружище. Не дави на меня, я ж не задержанный и не подсудимый. Забыл? Ронин велел относиться ко мне с должным уважением, вытирать Максимке Краевому сопли, если надо, и задницу, если попрошу.
– Вы знаете человека с порванной щекой?! – Кулаки палача сжались.
Это не осталось без внимания блудницы.
– Да ответь ты ему что-нибудь уже, Край! – потребовала она. – Не хватало тут еще драки!
Хмыкнув, байкер присосался к своей бездонной фляге, а Край скорчил такую рожу, будто он оказывает одолжение:
– Да, я знаю одного похожего парня. Его зовут Бабуин. Когда-то он ходил под моим началом.
Заур недобро прищурился:
– И вместе вы, небось, много дел провернули?
– Ну, не то, чтобы много… – пожал плечами Край.
Перед глазами встал горящий Крещатик, в ушах загрохотали автоматные очереди, запахло паленым… Заур окончательно уверился, что нашел виновника того беспредела.
– Сволочь! – Он едва сдержался, чтобы не кинуться на грешника.
– Эй, кто-нибудь понял, что его разозлило? – деланно всплеснул руками Край. – Никто? Псих, да и только. И как таких в палачи берут? Медкомиссию что, отменили?
БТР резко остановился. Милена навалилась на Заура, Рыбачка – на Края.
– Все, приехали, выходим, – байкер завинтил крышку на своей фляге.
* * *
– Открывайте! Совсем там, что ли, охренели все?! – Рыбачка принялся колотить флягой по дверце чуть ниже фотографии, на которой милая девочка без исподнего оседлала стального скакуна известной американской марки. – Я что, сам должен?!
Дверцы распахнулись – и Гордея из десантного отделения буквально вынесли двое молодчиков. Оба едва стояли на ногах, настолько были уделаны. Их камуфляжные штаны и мотоциклетные кожаные куртки как бы намекали, что после армейской службы парни подались в банду Рыбачки. Тот, который с какой-то радости воткнул в черные длинные волосы орлиные перья, отпустил сомнительный комплимент Милене – что-то вроде «Ты ничо так, я б тебя отымел». Выбритый череп второго молодчика украшала повязка-хатимаки. Этого ветерана больше заинтересовал палач – усадив Рыбачку в заранее принесенное кресло-качалку, он указал на очкарика пальцем и заявил, что знает его, где-то видел. Палач не снизошел до общения с парнем, просто выбрался из броневика и завертел головой по сторонам.
Милена и я последовали его примеру.
Как выяснилось, нас привезли на заброшенный склад, где «Ангелы Зоны» устроили штаб-квартиру на время визита в Вавилон. О том, что здесь обосновались байкеры, можно было догадаться и без целого стада мотоциклов – по совершенно нереальному количеству пустых пивных банок под ногами, по запаху бензина, «травки» и множеству стреляных гильз на бетонном полу сплошь в разводах машинного масла. А еще посреди склада в треноге а-ля новогодняя елка торчал флаг банды – черное полотнище с распахнувшим крылья ангелом и соответствующей надписью латиницей.
Рыбачка закинул ногу на ногу и отвел в сторону руку – в ладонь ему тут же сунули только что открытую банку немецкого лагера.
Изрядно отхлебнув, – по подбородку и груди потекло – Гордей довольно рявкнул:
– «Ангелы», угадайте, что я вам привез?! Правильно, подарки!
Ответный восторженный рев едва не оглушил меня – в ушах зазвенело.
