У гаража было снежно. Откопав воротину, Сарычев поджег свернутую трубочкой газету, долго грел замерзший замок и, повернув наконец ключ, очутился внутри. Электроэнергия, как всегда, была вырублена, и, отыскав в свете карманного фонарика мусорное ведро, майор пачки денег высыпал в него, а чтобы не погрызли крысы, навалил сверху до краев болтов, гаек и обрезков железа, выставив парашу с бабками на самое видное место — в углу у входа. Заперев ворота, Сарычев неторопливо покатил к дому и, выбрав по пути стоянку поцивильней, притормозил.
Вначале больше чем на десять дней парковать «семерку» не пожелали, но, вступив на тропу взяткодательства, майор вопрос решил, заплатил сразу за месяц и, скинув «массу» с аккумулятора, пешим ходом отчалил.
Было темно, холодно и вьюжно. Падал снег, ветер закручивал его в хороводы метели, и, откровенно говоря, погода к променаду не располагала. Вспоминая с нежностью тепло «семерочного» салона, Сарычев дошел до ближайшего фонаря и, стоя посреди пятна отвратительного ржавого света, поднял руку.
И минуты не прошло, как на его призыв откликнулись, и небритый дедок, такой же древний, как и его «двойка» с «черным», навешенным еще во времена развитого социализма номером, даже не спросив, куда ехать, открыл дверь и сказал:
— Седай.
Внутри машины было еще холодней, чем на улице, — не работала печка, — все стекла были разрисованы морозом, и на дорогу водитель взирал сквозь отшкрябанные смотровые щели. Однако отказываться было неудобно, и, содрогнувшись, Сарычев уселся на краешек ледяного сиденья, стараясь не касаться его спиной.
Когда уже тронулись, майор заметил, что управление ручное — дедок был еще и безногим, — и, не удержавшись, Александр Степанович нетактично полюбопытствовал:
— Что это тебе, отец, в такую погоду дома не сидится?
История была обычной: жена померла, дети разъехались, потом пришли демократы и жрать стало нечего.
— Ничего, мы гвардейцы-танкисты, Берлин брали, авось с голоду не сдохнем, — заверил в заключение покоритель коричневой чумы двадцатого века, и в этот момент машину резко повело вправо.
Когда скольжение закончилось и Сарычев вышел из «двойки», то ничего уж такого страшного не обнаружилось — лопнуло переднее правое колесо, и, если судить по его состоянию, это было неудивительно: от протектора оставалась одна только гордая патриотическая надпись сбоку: «Простор. Сделано в СССР».
Впереди, метрах в пятидесяти, на автобусной остановке толпился народ, с интересом наблюдая за происходящим, и майор вдруг, как специально, углядел средних кондиций девицу, которая доживала свои последние дни на этом свете, но, ни о чем не подозревая, голосовала проезжавшим машинам с энтузиазмом. В это время хлопнула водительская дверь, и, скрежеща набалдашником палки по льду, экс-танкист вылез из драндулета, осмотрел из-под щетинистых, выцветших бровей неисправность и смог сказать только:
— Ну бля!
— Запаска с домкратом имеется, отец? — поинтересовался Сарычев и, получив ржавый агрегат с лысым, как череп зачинателя перестройки, колесом, побрел вдоль дороги, пытаясь отыскать что-нибудь похожее на кирпич.
В это мгновение он увидел, что голосующей барышне повезло, — включив поворотник, к ней направлялась не то «пятерка», не то «семерка», было не разглядеть, но сейчас же «жигуленка» резко обогнал черный «мерседес-купе» и, проехав юзом, просительницу подобрал. Мотив такого поведения водилы иномарки был абсолютно непонятен, и, запомнив номер, Сарычев наконец нашел пару обломков толстенной доски, засунул один из них под левое заднее колесо драндулета, на другое установил домкрат, и минут через пятнадцать, раскочегарив двигатель с третьей попытки, дедок порулил дальше. Когда выехали на Московский проспект, Сарычев скомандовал:
— Стопори, отец, — и полез в карман.
Оставив себе две бумажонки с Кремлем, множеством нулей и однодолларовым достоинством, он презентовал всю имевшуюся на кармане наличность изумленному деду и, сказав: «Давай домой, отец», оперативно нырнул в метро. Так было явно быстрей, да и задубел он в драндулете изрядно.
На следующий день поутру Сарычева понесло на автомобильный рынок. Была суббота, народу набилось во множестве, а разнообразнейшие лайбы заполнили собой все обозримое пространство, и не верилось, что они вообще кому-то нужны.
Неподалеку от входа на двух «станках» пока еще вяло дурили смехачей наперсточники, местные кидалы не спеша «нюхали воздуха», подыскивая подходящего лоха, а менты поганые, как пить дать работавшие с ними в доле, глубокомысленно смотрели в сторону, делая вид, что ничего не происходит.
Между рядами машин степенно прохаживались крепкие молодые люди и продавали талоны на парковку, а если кто платить деньги не желал, то вместо них приходили другие молодые люди и монтажкой, завернутой в газетку, элегантно били отказчику по лобовому стеклу, а если тот еще подымал хай, то и кулачищем прямо в морду. Словом, все происходило так, как должно быть на автомобильном толчке в стране, где на смену развитому социализму пришел недоразвитый капитализм.
Не торопясь, майор осмотрелся и, хорошо помня высказывание прижимистых сынов туманного Альбиона о том, что они недостаточно богаты, чтобы покупать дешевые вещи, положил глаз на полуторагодовалую «девяносто третью» белого цвета. Все меры по борьбе с коррозией были приняты, сигнализация присутствовала, и, хотя скомандовали за нее по максимуму, майор вспомнил о ведре, полном денег, и решил не мелочиться. Посмотрев внимательно, не битая ли, он снял крышку с корпуса воздушного фильтра и, убедившись, что масло в нем отсутствует, не постеснялся уговорить хозяина заехать на эстакаду и при свете фонарика тщательно исследовал весь низ. Машина была в состоянии идеальном, и майор сказал:
— Годится.
Хозяин — пожилое, интеллигентного вида лицо еврейской национальности, от волнения даже вспотев и не глядя на Сарычева, промямлило:
— Подождать немного надо, я сейчас сыну позвоню, он с друзьями приедет, а то как бы… — и выразительно глянуло на мощные плечи Александра Степановича.
Прекрасно понимал его майор — времена были суровые — и, улыбнувшись, сказал:
— Предлагаю поехать к нотариусу, там вы выпишете мне «генералку», но в руки не отдадите, потом поедем к вам домой, и там вы обменяете ее на баксы. Если что-то вам не понравится, порвете доверенность, и всего делов, тем паче что оформление за мой счет.
С этими словами Сарычев достал свой паспорт, вложил туда денежку и протянул лысому автомобилисту. Тот раскрыл его и, убедившись, что фото действительно майорское, согласно кивнул и полез в салон.
