Диззи отступил:
— Нехорошо так говорить.
— Пошли быстрее, — сказал Маркус.
Дом, Сэм и Маркус бросились бежать, но ситуация вышла из-под контроля за считаные секунды. Одна из женщин показала гораснийцу непристойный жест. Тот рванулся к ней и едва не задел при этом девочку лет десяти. Диззи подскочил, чтобы заслонить девочку, и кучка людей из Хасинто ринулась в гущу толпы, выкрикивая оскорбления по адресу Диззи; началась драка, и все это за те пять секунд, которые потребовались Маркусу на то, чтобы врезаться в толпу и раскидать дерущихся в стороны. Сэм, оттаскивая женщину-бродягу от гораснийца, получила удар по лицу.
Дом не видел, дала ли она сдачи. Его самого ударили по спине — возможно, случайно, но ему это было безразлично, — а в следующий момент он уже прижал к стене какого-то человека из Хасинто. Крики стихли.
Маркус крепко держал гораснийца за горло.
— Не зли меня, — предупредил он. — Я сегодня как раз пропустил занятие у психоаналитика.
Дом отпустил человека и отошел. Диззи все еще загораживал собой перепуганную девочку; впервые Дом увидел его в гневе. У Диззи были две дочери-подростка, составлявшие смысл его жизни.
Но он набросился не на гораснийцев, а на людей из Хасинто.
— Мы дрались за вас, — произнес он с таким выражением, словно сейчас даже мысль об этом вызывала у него отвращение. — Из-за вас я оставил своих дочек. Черт бы вас драл, я своей шкурой рисковал, убивая червей, и я для вас все равно не человек? Да вы этого не стоите. Вы видите только эту чертову шляпу и грязные руки — и я для вас уже не человек. Подонок. Вредное животное. Да пошли вы все к чертовой матери!
Запал у Диззи кончился, он отпустил девочку, и та бросилась к матери. Это было так не похоже на Диззи, что Дом даже онемел на несколько секунд. Бедняга, казалось, был глубоко оскорблен. Но эта вспышка положила конец драке. Подошла Сэм:
— Пошли, Диз. — Она обняла его за плечи. — Пойдем со мной, пропустим по стаканчику твоей отравы. Я не со всяким стану пить.
Маркус с угрожающим видом стоял на месте, пока толпа не рассеялась. Дом закинул «Лансер» на плечо, оглядываясь в поисках источника потенциальной угрозы.
— Одна большая счастливая семья. — Маркус ссутулился и испустил долгий беззвучный вздох отчаяния. — Надеюсь, у Бэрда получится выяснить хоть что-нибудь.
«Конечно, когда пытаешься возродить жизнь на планете, напряжение неизбежно, — подумал Дом. — Облегчение оттого, что ты остался в живых, длится недолго. Люди объединяются только перед лицом смертельной опасности».
Возможно, Бэрд сможет дать ей имя.
Лодочный сарай № 9, военно-морская база Вектес
Бэрд никогда в жизни не сталкивался с неудачей. Он всегда лучше всех сдавал экзамены; пока его середнячки-товарищи доделывали свои задания, он изобретал механизмы. Он с детства не сомневался в своих способностях.
До сегодняшнего дня. Сейчас же он думал, что и вполовину не такой умный, каким себя считал. Обломки «Улова» были разложены на полу, примерно в таком порядке, как они располагались на корабле до катастрофы, — иногда следователи пользовались этим приемом при расследовании катастроф «Воронов».
«Мы и так прекрасно знали, каковы причины катастрофы. В девяноста девяти процентах из ста — риверы, брумаки и черви, которым особенно повезло».
Большая часть лодки исчезла. У него было лишь несколько фрагментов корпуса, расщепленных и усеянных пулевыми отверстиями.
На голову ему шлепнулось что-то влажное. Бэрд поднял голову: на стропилах устроилась пара чаек. Он был слишком занят своими мыслями, поэтому не стал стрелять в них, а просто перешел на другое место и уселся на ящик вне пределов их досягаемости.
— Если будешь сидеть здесь целый день, птицы тебя всего загадят, — раздался чей-то голос за спиной. Это был Джейс Страттон. — Думаешь, бродяги раздобыли себе оружие, о котором мы не знаем?
Бэрд не обернулся. Он толком не знал, как воспринимать Джейса. Парень казался вполне нормальным, был отличным солдатом, — наверное, это было все, что ему следовало знать. Бэрд понимал также, что Джейс считает его кретином. Однако большинство людей считало так же, а Бэрду уже давно было полностью наплевать на чужое мнение. Попытки понравиться людям себя не окупают.
— Нет, не думаю, — в конце концов произнес Бэрд. — Потому что, если бы это было так, они бы уже им воспользовались. А если у них есть какое-то сверхоружие, то где им его взять, как не у нас? Нет, это было бы слишком скучно.
— Тогда где связь? — спросил Джейс. Он явно не понял намека на то, что ему следует проваливать. — Две рыболовные лодки и фрегат потопил кто-то один или все-таки нет?
— Вот черт, забыл пригласить сюда судебного эксперта. — Бэрд поднялся с ящика. Все равно сидеть было жестко. Джейс, на худой конец, мог пригодиться в качестве аудитории. — Мысли есть? Только не думай, что ты теперь помощник детектива или что-нибудь такое.
Джейс бросил на него взгляд, словно говоря: «Ну, смотри сам», и, подойдя, принялся изучать останки корабля. На самом крупном фрагменте корпуса, который по размеру был примерно вдвое больше подноса из столовой, еще торчал обломок киля. Джейс поднял с пола кусок белого композитного стекловолокна и повертел его в руках.
— А я знаю, как это делается, — сказал он, и голос его породил эхо в просторном пустом помещении. — Я видел по телевизору. Они раскладывают куски, как головоломку, и как бы пытаются восстановить корабль.
— Вот черт, как здорово быть умным!
Джейс только покосился на него и продолжал разглядывать куски корпуса. Бэрд мысленно дал ему пару очков за упорство. От «Улова» осталось лишь несколько кусков пластика и стекловолокна — ни механизмов, ни тел, ни сетей, ни ткани. Если бы они вытащили двигатель или топливные баки, Бэрд смог бы исключить возможность воспламенения горючего. Нельзя полностью уничтожить траулер, просто расстреляв его. Для того чтобы потопить «Улов», потребовалось бы нечто гораздо более серьезное.
Он взял кусок поменьше и осмотрел его края; невозможно было сказать, отчего обуглились куски пластика — вызвано это горящим топливом или взрывом гранаты. Зазубренные края также ничего не сказали ему.
— А где здесь внешняя сторона? — спросил Джейс. Он поднял с пола второй кусок композитного корпуса, испещренный дырами от пуль, и перевернул его. — Эта или эта?
Это был самый необычный вопрос из всех, что задавали Бэрду за последнее время.
— Ты прав, это интересно. — Бэрд взял у солдата обломок и попытался сообразить, какая сторона его находилась в контакте с водой. Он был практически плоским, и неясно было, из какой части корпуса он был вырван. — Эта сторона грязнее, так что, думаю, она внешняя.
