– Давайте лучше познакомимся, – предложил Кай. – Меня, например, зовут Оскар, Оскар Венделер, я приехал из Латинской Америки. А вы?..
– Я Аннет, дочь фру Ослунд, хозяйки. Вы и вправду из Америки?
Кай мягко рассмеялся. У нее была ладная мамина фигурка, пока, конечно, еще девичья, но можно было не сомневаться, что скоро она распустится в настоящую женщину, не лишенную приятных глазу округлостей. Давно забывший о том, что такое женщина, Кай вдруг ощутил прилив нежности, правда, к ней примешивались какие-то странные, едва ли не отцовские чувства. Она была слишком, слишком молода.
– Я не из той Америки, – пояснил он. – Я из Аргентины. Это немного южнее Штатов.
– Немного? – весело засмеялась Аннет. – Разве немного?
Она уселась в соседнее кресло, машинально прикрыв подолом серого платья колени, и подняла на Кая смеющиеся глаза.
– Наверное, вы много путешествовали? Расскажите мне, что вы видели? Вы бывали в Африке?
Харкаан чуть не поперхнулся. Путешествовал он и в самом деле много – да и в Африке бывал… аж два раза.
Первый раз он попал в Африку одиннадцать лет назад, когда его крохотная яхта, совершенно не предназначенная для сложных маневров в плотных атмосферах, почти что рухнула в Намибии. Двое суток Кай занимался маскировочными работами (все это было продумано заранее), а потом пять ночей брел по пустыне, пока не добрался до большого бурского поместья, выстроенного посреди травяного моря саванны. Именно там он и сумел разжиться документами хозяйского сына разбившегося за год до того на спортивном «Хэпленде». Затем был Йоханнесбург, потом пароход, идущий в Марсель. Из Марселя он и попал в Германию.
– Да я был в Африке, – глуховато сказал Кай. – В Южной Африке… недолго. Я не думаю, что мне там понравилось. Слишком жарко, и места совершенно дикие.
– Джунгли? – зачарованно ахнула девушка.
– Нет – усмехнулся в ответ Кай. – Саванна. Знаете, что это такое? Это когда кругом, всюду, насколько хватает глаз, – трава. Одна высокая трава. И в ней пасутся всякие… буйволы.
– Я страшно хочу уехать отсюда, – заявила Аннет. – Может быть, в Африку или в Австралию. Но мама без конца твердит, что это не дело для приличной девушки – думать о таких вещах. Она говорит, что подыщет мне приличного жениха, который будет вести все дела в гостинице. А я не хочу замуж. Если бы хотела, сто раз бы уже вышла.
Она подняла глаза, и Кай вдруг замер, увидев в них уже не одно лишь простодушие провинциальной юности: нет, в милых глазах Аннет пылал огонь, так хорошо знакомый ему самому! Когда-то, много лет назад, и он, влекомый таким же огнем, странствовал меж миров, не уставая удивляться и восхищаться бескрайним многообразием окружающей его Бездны. Его род не был беден; едва закончив учебу и получив свой первый чин, Кай приобрел старый тактический разведчик типа «Оберон» и, дооборудовав его для дальних полетов, принялся утолять свою жажду познания, прыгая с одной человеческой планеты на другую. Это было счастливое время, но длилось оно недолго – началась война. Юный лейтенант-охотник занял свое место в рубке настоящей боевой «Дельты» класса «борт-космос», чья броня была окрашена в вызывающе-алый цвет его семьи.
Тяжелые ударные корабли Седьмой Звезды Саргона носили имена выдающихся воинов прошлого: «Александр Великий», «Чингисхан», «Георгий Жуков»… «Стационар», на который попал Кай, назывался «Эрвин Роммель» – конечно, юному Харкаану и в голову не могло прийти, что спустя много лет ему придется служить практически под началом легендарного Лиса Пустыни! Когда за крылом «Мессершмитта» в первый раз мелькнули пески Триполитании, Кай с усмешкой вспомнил начало своей боевой карьеры и алую «Дельту», выпрыгивающую из брюха ударного носителя, броню которого украшало имя сегодняшнего командующего Африканским корпусом.
– Война скоро закончится, – произнес Кай, окутавшись сигарным дымом, – и тебя будет ждать огромный сверкающий мир. Я думаю, что билет до Австралии будет стоить не так уж и дорого, – а после войны работы хватит на всех. Хотя, наверное, тебе стоит чему-нибудь научиться. Водить грузовик, например.
Аннет ответила ему веселым смехом.
– Грузовик? Какой ужас! Но для чего?
– Для того, чтобы быть независимой. В Австралии это ценят. Вообще, скоро это будут ценить везде. После войны все будут жить не так, как сейчас. Это последняя война, других таких уже не будет.
– Откуда вы знаете? – тихо и серьезно спросила девушка.
– Мне так кажется. Мы все уже переросли тот период, когда война кажется самым простым способом решения проблем.
Аннет раскрыла было рот для ответа, но где-то в глубине дома назойливо зазвенел электрический звонок, и она, бросив Каю извиняющийся взгляд, убежала наверх.
Больше он ее не видел.
* * *
Когда Лизмор, после почти часовой беготни по порту, сообщил Каю, что отплыть сегодня утром они смогут только на том самом «Мальме», который собирается обратно в Киль, ему показалось, что у него вырвали зуб.
– О Бездна! – вздохнул он. – Что, это единственная калоша во всем Стокгольме?
– Единственная, которая идет в Киль прямо сейчас. Я не испытываю особого желания проболтаться здесь еще пару дней. Мне нужно быть в Берлине – и чем раньше, тем лучше.
– Давайте угоним самолет, – меланхолично предожил Кай. – Если вы сумеете раздобыть бомбардировщик, я доставлю вас в Берлин гораздо быстрее.
Лизмор вытаращил на него совершенно квадратные глаза.
– Я не совсем понимаю, когда вы шутите, а когда – нет…
– Это с непривычки. Хотя, если на ушко, – я и сам путаюсь. Ну а вы, вы уже взяли билеты?
– Какие билеты? Я договорился со старым Бенгтссоном, и вся недолга. Вот, кстати, ваш паспорт, держите.
– Вы и на таможне побывали?
– Меня тут хорошо знают. Вот в рейхе может быть посложнее – я имею в виду, с вами. Но взятки, как вы понимаете, берут везде.
– Ага, так вот для чего вы накупили столько виски и сигар!
– Разумеется. Ну, идемте, наш старый морской волк отчаливает через час и ждать нас не станет.
Кай бросил на стол пару купюр и покинул невзрачное портовое заведение, в котором ждал Лизмора, пока тот носился по округе. За час, проведенный в одиночестве, ему пришлось выпить три здоровенные кружки дрянного кофе и послать подальше нескольких непрезентабельных местных шлюх, которые совершенно млели от его южного шика.
Кимбол тащил на себе пару увесистых тюков с барахлом, закупленным в стокгольмских магазинах. Каю достались их чемоданы – почти, впрочем, невесомые, так как в них не было ничего лишнего.
Полчаса спустя, когда Кай уже совершенно перестал ориентироваться в пространстве, Лизмор наконец вывел его на полузаброшенный причал, возле которого мирно дымил трубой пузатый старик «Мальме». Слева от него тянулись какие-то доки, справа качался на ветру лес мачт рыболовецких ботов и шхун. Выглядел этот пейзаж несколько мрачно, тем более что солнце и не думало появляться на небе; в довершение всего моросил мелкий и противный дождик, так и норовящий забраться за воротник.
