— Они сделали очень серьезные закупки оружия и доспехов у нас и в Аншане, повелитель, — снова согнулся в поклоне евнух. — Они потратили почти двадцать талантов.
— Ого! — удивился царь. — Откуда у них столько серебра?
— Во время битвы при Кише они украли походную казну вавилонского войска.
Мардук-апла-иддин встрепенулся. В воздухе запахло большими деньгами, его деньгами.
— Повелитель, этих негодяев следует наказать, — высказался бывший царь. — А серебро вернуть.
— То есть больше двух лет у нас под боком какие-то голодранцы вооружались на украденные у нас деньги и теперь нам же угрожают? — начал злиться великий царь Элама. — Кажется, мы давно никого не запекали в медном быке. Чернь соскучилась по представлениям.
Главный евнух, в ведении которого был сбор сплетен, а заодно и разведка, побелел. Царь был скор на расправу.
— Великий царь, — залебезил он. — Силы персов ничтожны, и я не смел беспокоить вас такой мелочью. Тем более, что стены Аншана неприступны.
— Двадцать пять тысяч конных стрелков и две сотни тяжелой кавалерии — это мелочь? Ты сошел с ума? Это те самые персы, которые одной сотней разбили тысячу воинов вот этого простофили, выстроили башню из их голов и выставили нас на посмешище? У нас тогда не было сил идти в горы, после войны с Ассирией. Но почему вы сейчас не готовы к такой угрозе? Почему позволили им купить такое количество оружия? Вы получили хорошие взятки от купцов? — великий царь окончательно взбесился и перешел на визг. — Что еще ты не рассказал мне, боясь беспокоить?
Главный евнух молчал, зеленея на глазах. Хранитель царских покоев, люто ненавидящий сидящего тут же главного евнуха (впрочем, взаимно), решил добить конкурента.
— Мне только что пришли сведения, повелитель, и я сегодня собирался донести их до вас. Купцы передали мне, что персы строят разборные тараны и осадные башни, и готовят их к перевозке. И еще, все наемные отряды персов разорвали договоры и уходят домой.
— Ничтожные силы, не хотел беспокоить меня мелочью…. Стража! Взять его! — Шутрук-Наххунте ткнул жирным пальцем в бывшего главного евнуха.
Горы Загроса. Поход.
Пятью рукавами войско персов спустилось в долину. Большому числу коней было не прокормиться на одной территории, и приходилось идти параллельно, в часе пути друг от друга. Пять тысяч человек- это предел, который позволяет прокормиться войску на местности без гигантского обоза. Не случайно, и римский легион, и татарский чамбул, да и грабительский конный рейд запорожцев были примерно такой же численности. Отряды разведки уходили вперед на день пути, доставляя сведения командирам.
Первой целью был городок Адамдун, лежащий в двадцати пяти фарсангах от Аншана. Перед окончательным рывком князья собрались вместе, и Макс внес предложение.
— Почтенные и храбрейшие князья! Вы и ваши бойцы хотите промчаться по этой земле, как степная буря, сея ужас и смерть. Ибо так и подобает воинам. Но я прошу взглянуть на это иначе. Мы договорились, что идем не грабить эту землю, а завоевывать ее для нас, наших детей и наших внуков. Разве разумно грабить самих себя и жечь свое же имущество? Разве разумно резать на мясо ваших лучших жеребцов вместо того, чтобы оставить их на племя? Разве мы пошлем копать канаву нашего ученого инженера Лахму? Разве так поступает рачительный хозяин?
— Что ты предлагаешь, жрец? — нетерпеливо спросил князь Бахрам.
— Я предлагаю вот что: мы не убьем ни одного крестьянина или раба и не тронем ни одной женщины. Мы просто проедем мимо, не замечая их. Подойдя к городу, мы предложим жителям сдаться. Если кто-то захочет уйти, мы их выпустим, и не тронем ничего из их имущества. Хоть пусть повозку серебра везет. Если город сдастся, то мы ограбим храмы и ростовщиков, отменяя все прошлые долги. Особо ненавистных ростовщиков можно казнить. Жителям скажем, что они могут теперь молиться единому богу Ахурамазде и платить половинный налог. Те, кто будет почитать старых богов, будут платить полный налог. И мы никого не тронем. Ни одной бабе не задерут юбку без ее согласия.
— Зачем нам это делать? — вскричал Бахрам. — Мы же можем взять гораздо больше!
Ему пояснили более понятливые коллеги:
— Бахрам, пока ты будешь грабить храм, то те, кого ты отпустил, уже будут в соседнем городе, показывая всем повозки с имуществом и нетронутых дочерей. Как ты думаешь, нам после этого придется получать на голову кипящее масло?
— Хм… — Бахрам задумался. — А если они не сдадутся?
— Тогда мы возьмем город, ограбим его полностью, а одного из ста по жребию отпустим, тоже не тронув их жен и дочерей.
— То есть они придут в следующий город и расскажут, что город взят, всех ограбили и продали в рабство, но их семьи по жребию отпустили и даже баб не помяли? — Князья хохотали, хлопая себя по ляжкам. Они оценили отменное чувство юмора верховного жреца.
— Да, с каменным лицом сказал Макс, — именно так. Потому что мы персы и поклялись именем великого бога. И теперь представьте, что будет, когда мы подойдем к следующему городу. Они сдадутся. Вам нужны головешки вместо Аншана?
Князья задумались. Получить в результате войны относительно целую страну было заманчиво. Предложение Макса было принято. Он не стал никому рассказывать, что бессовестно спер идею у Праведных Халифов, но те еще не родились, и потому были не в обиде. Этот метод сработал в свое время великолепно, в результате чего Арабский халифат простирался от южной Франции до Индии. Правда, немалую роль сыграла беспримерная храбрость мусульман и целая плеяда военных гениев, вроде Халида ибн Аль Валида, но и разумная политика Халифата лишней точно не была.
На следующий день они обложили Адамдун и начали переговоры. Макс, в свое время, заказал огромный рупор из бронзы, и усиленный этим простейшим устройством голос вгонял в оторопь массы народа. Тут его использовали для того, чтобы предложения персов услышали все жители, облепившие крепостные стены. Ахемен поднес рупор ко рту и проорал все предложения, принятые на совете. После этого дал срок- до восхода солнца, пообещав после этого штурм. Городишко был довольно небольшой. С учетом войск и жителей, набежавших из окрестных деревень, там было десять-двенадцать тысяч человек, включая женщин и детей. На закате заскрипели ворота, и из города вышел обоз из десятка повозок. Их подвели к Ахемену.
— Мы верим тебе князь, отпусти нас, как обещал, — сказал самый старый из беженцев.
— Я обещал и отпущу вас. Но пока вы мои гости. Вы должны увидеть то, что будет.
У несчастных горожан выбора не было, и они остались в лагере, полные самых нехороших предчувствий.
Утром на рассвете, не получив ответа, к городу двинулись ряды персов, прикрытых огромными щитами, сплетенными из лозы. Вслед за ними двинулись осадные башни, которые начали собирать сразу же. На быструю сдачу первого же города никто не рассчитывал. Шквал стрел персов на северном участке не давал высунуться защитникам, и башни методично двигались к стенам. К воротам города подвели таран, закрытый деревянной крышей и мокрыми кожами, который начал крушить старое сухое дерево. Вскоре башни подошли к цели, засыпали защитников с верхнего этажа стрелами и откинули переднюю стенку, образовав мост. Макс и Ахемен, не мудрствуя лукаво, просто скопировали то, что делали ассирийцы в Куте. На стену высыпали бойцы в доспехах с ростовыми щитами, и очень быстро очистили участок стены, закрепившись на нем, а на приступ пошли воины с длинными лестницами. Через час оборона была сломлена. Ахемен прошел в открытые ворота и его голос, усиленный рупором, разнесся по небольшому городку:
— Итак, мое новое предложение. Воины, которые сдадутся, получат жизнь. Остальные будут убиты. У вас четверть часа. Время пошло.
Через четверть часа примерно половина гарнизона перебежала к персам, бросив оружие. Остальные до захода солнца были вырезаны до последнего человека. Десять семей горожан, с тяжелым сердцем ожидающих своей участи в лагере, были отпущены. Никто их пальцем не тронул. На шее у каждого висела деревянная пластинка с изображением священного огня. Беженцы так и не поняли, что это, пока не нарвались на разъезд персов. Те, осмотрев пластинку, молча отпустили их, сожалеюще хлопнув по заднице самую толстую бабу. Макс и эту идею украл, но авторского права тут не было, а китайское слово пайцза прижилось быстро.
