же считаю, что в донжон входить смертельно опасно.
— Я серьезной опасности не чувствую, — сказал шаман. — Тем более смертельной. Понятно, это не довод: в башне может скрываться нечто, угрозу от чего я не способен прощупать. — Он сделал паузу и добавил: — Или же ты ошибаешься.
«Подумай, что вероятнее, — договорил я про себя. — И отвяжись от занятого человека. Иначе этот человек по твоей милости прохлопает действительную опасность — и уж тогда никто из нас и самую короткую молитву на помин собственной души прочесть не успеет».
Не исключено, что Мудовид считал так же. Тем не менее переключаться на что-то другое он не спешил. Нагибатор это заметил и шевельнул стременами, заставив своего жеребца сделать несколько шагов, чтобы оказаться к нам поближе.
— Положим, я соберу сейчас кастеров, и мы выжжем донжон снизу доверху, — продолжал шаман, обращаясь ко мне, но посматривая при этом на вождя. — А ловушка на то и рассчитана: как полыхнет на весь замок! Вдруг твое предчувствие — результат внушения? Так бывает, и нередко. Если же ловушки нет, попусту истратим ману, не узнав, что таилось внутри.
— Входим! — решил Нагибатор. — Зря, что ли, приехали? Трижды проклятым в таких случаях следует не гибели пытаться избежать, а о скорейшем перерождении заботиться.
— Я позабочусь, — заверил Мудовид.
— На том и порешим. А коль Иван внушению подвергся, то медлить и вовсе нельзя. Пока мы тут стоим, тварь или твари в донжоне могут набирать мощь из неизвестного источника. Нас они обрабатывать побоялись, опасаясь, что раскусим хитрость, и пытаются смутить через менее опытного… Так ведь тоже бывает — верно, старче?
Не дожидаясь ответа, вождь направил жеребца к решетке и въехал в дыру. Мы последовали за ним. Я — первым, но меня тут же оттеснили в хвост. Штаб в полном составе остался снаружи, готовый взять на себя руководство кланом. Свод пристройки изобиловал отверстиями, через которые защитники донжона могли стрелять в нападающих, а также сбрасывать на них тяжести и сливать всякую горячую гадость. Из-под копыт лошадей с визгом разбегались крысы — облезлые, с красными глазами. Медведь Мудовида раздавил одну — она сдохла с таким душераздирающим воплем, что я вздрогнул. Из донжона смрадно несло блевотиной и разлагающейся плотью. Правая створка ворот в башню лежала на загаженном полу, левая все еще держалась на петлях. Заехав внутрь, мы выстроились полумесяцем у входа, и стен по обеим сторонам от него.
Метрах в трех над нашими головами тускло светил многочисленными прорехами провисший потолок, служивший полом второму ярусу. У противоположной стены крутым бугром возвышалось что-то большое, непонятное, зловонное, слабо шевелящееся, покрытое язвами, источающее гной. Оно вздыхало хрипло, с трудом, астматически, и внимательно следило за нами парой глаз величиной с футбольные мячи. Глаза эти покачивались в воздухе над головой монстра, на полутораметровых стеблях толщиной с руку взрослого мужчины.
Прародителю плоскачей пришлось заплатить слишком дорогую цену за бессмертие. Он заживо гнил снаружи и изнутри, его раздуло от скапливающихся в кишечнике и тканях тела газов. Пол перед ним скрывали завалы костей: дочиста обглоданных и с кусками мяса. Плоскачи из города не ели все что добывали, а тащили снедь своему пращуру и повелителю. Тот глотал подношения и отрыгивал не до конца переваренное — на радость крысам. И плодил новых плоскачей, становившихся его слугами, а иногда и едой: их скелеты валялись повсюду вперемешку с останками прочих жертв. Не угодили папаше или просто попали под плохое настроение — пожалуйте в пасть!.. Или кто есть сие чудище — мамаша? Неважно: настроение у него или нее должно быть всегда плохим.
Суперплоскач приподнялся, оскалился и чавкнул, подавшись к нам. Ошибаешься, мы тебе ничего не принесли. Или ты думаешь, что это такой усовершенствованный способ кормежки, и мы сами пришли в качестве блюд, чтобы помочь продлить твое существование? Нет, Мудовид сейчас прекратит твои мучения. Вот только прощупает, что ты из себя представляешь в физическом и ментальном плане. А я б на его месте не напрягался — сразу прописал тебе спасительную эвтаназию…
Прародитель помедлил еще, сдвинул с места грузное тело и вперевалку направился к нам, волоча брюхо по полу, с хрустом ломая попадавшие под лапы кости. Когда он преодолел треть расстояния, я забеспокоился. Чего ждет шаман? Остальные? Быстро глянув вправо-влево обнаружил, что все кроме меня будто окаменели. И Люцифер подо мной застыл недвижной статуей. Кажется, он даже не дышал. Но что еще хуже, из донжона больше не было выхода. Сперва я это почувствовал, а обернувшись — увидел. Упавшая створка ворот вновь висела на косяке, плотно прилегая к другой. Обе больше не выглядели ветхими и обзавелись мощным засовом. Не из дерева или железа, а…
«Засов Мрака, — подсказала система тоном гида в музее. — Снять его можно лишь убив существо, через которое Мрак вошел в помещение».
То есть надо грохнуть прародителя? Почту за удовольствие! Поразительно, как много наслаждения зачастую сулит грязная работа.
Освещение изменилось — проникающий сверху сквозь щели свет стал кровавым. Пол и стены донжона источали тьму: она струилась из них подобно дыму занимающегося пожара. Но более всего сочился Мраком первоплоскач, извергая его из себя щедрыми порциями.
Я спрыгнул с Люцифера и выхватил меч. Он засиял так ярко, как не сиял никогда — словно тоже обрадовался возможности покончить с надвигающимся на нас гнусным чудовищем. Однако наш общий порыв остался невостребованным. Я пересилил себя и вложил Дженкуир в ножны. Нельзя приближаться к прародителю. Одно движение массивной головы вперед — и он меня проглотит. Вместе с чудо-мечом, доспехами Вальдемара и наличным гонором. А останусь ли я хоть на секунду боеспособен или просто жив в желудке монстра? Лучше применить лук — тем более что я свободен в передвижениях, а первоплоскач медлителен. Бегая вокруг него, я сумею выпустить все стрелы из колчана, плюс еще сотню, тысячу, десять тысяч сверху!
Правда, у меня нет десяти тысяч стрел. Но имеющиеся надо использовать.
Первая вонзилась монстру в морду. Вторая ушла в шею по самое оперение. Остальные я выпустил тоже — без промахов, но без пользы. Яд в наконечниках то ли не действовал на мишень, то ли оказался слишком слаб для нее. Система всякий раз сообщала о незначительном уроне в жалкие доли процента, да и те тут же снимала регенерация. На последней попытке я порвал тетиву. Доставать
