засмеялся Годфред.
— На его месте я бы так и сделал!».
Пока этот засранец веселился, к нам подошёл Кристобаль.
— Я согласен с братом. Надо их добить, — вдруг объявил он уверенным тоном.
— Тебя никто не спрашивал, не-маг, — бросил Кэйнич. — Твоё дело ковчегом управлять. Только его больше нет. Так что заткнись и делай то, что…
— Кириос! — закричали со стороны другого склона. К нам неслись два коллекционера с разряженными мечами. — Надо уходить к восточному берегу! Этих тварей невозможно убить!
Пока Кэйнич отвлёкся, я кивнул брату, зовя его за собой, а потом мы вместе рванули наверх, к вершине горы.
«Куда⁈ — заорал Годфред. — Остановись, придурок! Одумайся!!».
Я ничего ему не ответил, мчась вперёд со всех ног, чтобы не завязнуть в чёрной трясине. Крис не отставал. Вместе мы добежали почти до середины склона, отсюда было хорошо видно крышу гнезда.
Мозарт всё ещё стоял там и лупил стрелами сверху, снося головы грувимам. Те сгнивали за секунды и опять поднимались из ям, а потом всё начиналось сначала: Мозарт убивал тварей, те гнили и возрождались, и Мозарт в очередной раз убивал их. Это могло бы длиться бесконечно, но беда была в том, что грувимы всё ближе и ближе подбирались к гнезду и окружали Бога Гор со всех сторон. Он им сильно мешал.
Несколько грувимов уже залезли на крыльцо, а парочка уже ввалилась внутрь храма.
Я повернулся к Кристобалю и взял его за плечо.
— Твоя задача — сохранить тело Мозарта. Никого к нему не подпускай и ни в коем случае не дай упасть с крыши!
Крис не сразу понял, о чём я говорю.
— Тело? Зачем? — Он вылупился на меня. — Что ты задумал, Тайдер?
«НИЧЕГО ХОРОШЕГО!» — заревел Годфред, будто кто-то его тут слышал.
Наплевав на его вопли, я вскинул руку, посмотрел на Мозарта и прошептал:
— Мозарт, я хочу, чтобы ты больше не существовал. Отдай мне свою жизнь. Твоя душа — моя.
Мою ладонь обожгло жаром.
«ЧТО ТЫ ТВОРИШЬ!!! — Годфред буквально толкнулся во мне. — ОН ТЕБЯ СОЖРЁТ!!!».
Но дело было уже сделано.
Мозарт замер на крыше истуканом, а потом из его груди появилось золотистое свечение — душа бога, которую я когда-то вживил в тело этого несуразного морфи.
Крис, стоя рядом со мной, издал длинный и хриплый выдох ужаса.
Прямо на его глазах я освобождал Бога Гор.
Сгусток золотистой энергии показался полностью, и как только это произошло, бывшее тело Мозарта рухнуло на черепицу гнезда мёртвым мешком.
— Стереги его! Крис! — рявкнул я. — И его лук!! Не трогай его, но не отходи!
Мой голос выбил брата из ступора, и Крис бросился к крыльцу, чтобы забраться через него на крышу.
Ну а я изо всех сил продолжал удерживать в воздухе душу Бога Гор. Он не рвался на свободу, но я всё равно тратил столько сил, сколько не тратил даже когда работал с десятью душами одновременно. Пот выступил даже через грязь.
Да уж, всё-таки у богов были тяжёлые души.
Не опуская вытянутой перед собой руки, я повёл её в сторону, пока золотистый сгусток души не оказался дальше в небе и, как маленькое солнце, не озарил сочащуюся нечистотами гору
Под непрекращающиеся матюки Годфреда я прошептал:
— Я верю тебе, Мозарт. А ты веришь мне?
Затем опустил руку, перестав управлять душой Бога Гор и отправив её в свободный полёт…
В то же мгновение небо оглушил ястребиный клёкот. Такой громкий и протяжный, что резануло по ушам, а по телу пронёсся мороз. Сердце пропустило удар, когда на моих глазах в небе из небольшого сгустка энергии выросла огромная птица с золотистым оперением.
Бог Гор во всей красе.
«Он тебя проглотит!!! — орал Годфред. — Прячься, идиот!!! Пригни башку!!».
Но я стоял ровно и смотрел на то, как ястреб расправляет гигантские крылья и устремляется в ночное небо, куда-то к звёздам и луне. Как он, мощными взмахами, преодолевает сотни метров, как пикирует и делает круг над горой, как он раскрывает крючковатый клюв и снова издаёт пронзительный клёкот, будто оповещая всех о своём появлении.
Всё на горе зашевелилось — из помятой и грязной травы высунулись охранные идолы Бога Гор. Мелкие твари, похожие на собак, зарычали в ответ на крики ястреба, а потом рванули на грувимов, которые тоже замерли, глядя вверх, на летающую в небе золотистую птицу.
Тем временем Крис уже охранял тело Мозарта, приготовив для боя ревма-пистолет, если грувимы всё же доползут до крыши, но похоже, у них не было шансов.
Бог Гор был похож на феникса — он сиял и будто горел, озаряя ночное небо крыльями, делал круг за кругом и спускался всё ниже к земле.
Его идолы, сотни идолов, устроили настоящую атаку на грувимов. Они с рычаньем наваливались на смрадных уродцев и грызли их шеи, руки и головы, погибали вместе с врагами, утопали в гнилых ямах, но на их место приходили новые идолы, и сражение продолжалось.
Ну а потом в бой вступил сам Бог Гор.
Оказавшись ниже к земле, он снова издал ястребиный клёкот, но только совсем другой — более громкий, почти непереносимый. Его крик оглушил округу, а потом размножился бесконечным эхом, как ударная звуковая волна.
От этого страшного звука у меня тут же помутилось перед глазами, тело повело в сторону, ноги подкосились, и я рухнул набок, зажав уши ладонями.
Так вот, что значил талант Мозарта, о котором он говорил — «оглушать эхом».
Через несколько секунд я смог наконец приподнять голову и посмотреть вокруг. Крис тоже лежал на крыше, зажав голову и зажмурившись, но в остальном с ним всё было в порядке.
А вот грувимам повезло меньше.
Их контузило, и они оцепенели, высунувшись из земли и опустив щупальца. Бог Гор спикировал и налетел на ближайшего грувима, ухватил его голову когтями, вырвал всё его длинное тело из земли, пронёс его над горой, а потом разорвал прямо в воздухе на грязные клочья.
Вот теперь грувим лишился души, его перерождение оборвалось.
Белёсый сгусток вырвался из изуродованного тела грувима и был тут же проглочен ястребом.
«Мозарт покушал… — прошептал Годфред. — И это только начало…».
Бог Гор рванул вниз, ко второму грувиму, и сделал с ним то же самое. Схватил когтями, вырвал из земли и растерзал в небе. Потом третьего, четвёртого, пятого…
Он летал над горой, вытаскивал грувимов из болот, ям и трясин, как гусениц из коры, а потом рвал их тела и пожирал их души.
Жутко и завораживающе.
«Ладно, согласен, это была неплохая идея, — вдруг признался Годфред, — но потом наш малыш прилетит к тебе и точно так же разорвёт в клочья».
«Не драматизируй», — бросил я.
— ЛасГален! — раздалось у меня за спиной.
Я обернулся.
Ко мне по склону горы бежал кириос Кэйнич вместе с помощниками. Наверное, он был готов меня прибить прямо тут, но статус не позволял ему уж слишком предаваться панике и нервам.
Он остановился рядом, тяжело переведя дыхание, и уставился на небо — туда, где Мозарт разрывал когтями очередного грувима. Наверное, уже тридцатого по счёту.
— Ты знаешь, что делаешь? — спросил у меня Кэйнич, не отрывая взгляд от Бога Гор.
— Знаю, — ответил я. — Не знал бы, то не делал.
Кириос сжал челюсти так, что заиграли желваки, и на всякий случай приготовил заряженный меч. Видимо, собирался меня отбивать, если придётся. Он ведь уже понял, что с горы просто так я не уйду, пока не доделаю дело.
Коллекционеры уже не сражались, а лишь смотрели, как это делает Бог Гор и его охранные идолы.
Примерно через полчаса всё было кончено.
Гора перестала сочиться и изрыгать из себя нечистоты, трясина затвердела, ямы выровнялись, трещины заросли. Даже невыносимую вонь и горячий пар сдуло солёным и свежим ветром с моря.
Сожрав душу последнего грувима, ястреб снова поднялся выше и сделал круг, зорко осматривая свою гору. Охранные идолы скрылись в траве, и гора будто опустела. Остались лишь я, кириос с помощниками и Кристобаль на крыше с телом Мозарта.
И Годфред, конечно.
«Ну держись, чувак, — произнёс он нервно. — Наш малыш идёт к хозяину».
Золотая птица с клёкотом спикировала к земле на бешеной скорости, а потом уселась на крышу и сложила крылья. Ястреб посмотрел на Кристобаля и замер, ну а я принялся молиться, чтобы всё пошло именно так, как я задумал.
Если всё рухнет, то погибну не только я сам, но ещё и Крис.
Глаза ястреба внимательно уставились на брата, а тот не придумал ничего другого, как заговорить с Богом Гор. Причем, он повторил свою речь, которую произносил при первом знакомстве с Мозартом:
