позора. Защитили Надобрывинск от Набега! Осознали, прониклись? Тогда поздравляю, товарищи. Это победа! Что ж, праздновать будем позже, а теперь — раненных осмотреть, перевязать, ну и...
— Командор, а как же стадо и те с полсотни лобастых, что при нем?
— Отставить, Красивый. Ты, видно, захотел еще и значок «За красивую смерть»? Почетную грамоту? Ковёр и телевизор? Так на нем, прости, пока смотреть нечего. В общем, ты мне брось эти суицидальные порывы! Тем более скоро стемнеет. Но не переживайте, народ! Никто не уйдет без заслуженного воздаяния. Вот вернемся за стены, я кой-чего поколдую, и тогда уж будем загонять клыкастую жуть. Да и остальных монстров вырежем. Молчун, ты там как? Норм? Ок, вижу, что взгляд у тебя самый осмысленный из всех, кого адреналином кроет. Что ж, покомандуй тут, чтоб добили, если есть кого, ну и ушей нарезали. Трупы потом уже уберем. А я пока раненными займусь.
****
Под кухонным навесом в Надобрывинске. Немногим позже.
— Давай-давай, Махт — нам нужно успеть накормить воев до их выхода в рейд, — торопила флегматичная, но деятельная Марта Цойн свою младшую коллегу по кухне. Была она как всегда в бесформенном сарафане и в своем безобразном платке на голове. — Ты слышишь меня, Ирма?
— Да я просто в шоке до сих пор, — находясь в прострации, пробормотала та и, позабыв о фартуке поверх укороченного своего платья, стянула косынку и ожесточенно потёрла ею лицо. После чего продолжила, явно распаляясь. — После всей этой жути. От криков, воя, треска, рычания, ругани! Эта страшная какофонии на фоне рек крови мне ж теперь по ночам будет сниться до конца жизни! За что мне этот ужас, все эти страдания и...
— Приди в себя, соберись! У нас есть дело, и мы должны успеть его сделать. Отвлекись от неприятных воспоминаний и дурных мыслей на работу, — отложив нож и недочищенную рыбу, подошла и встряхнула русоволосую еще недавно школьницу более опытная и кое-чего повидавшая за годы тут темноволосая женщина. Всего-то на несколько лет старше. — Приступай!
— Да к черту эту жратву. Меня сейчас стошнит. Как можно думать о чём-то еще, когда пережил такое? Ужас!!! Да меня ж там, на стене, едва не разорвали на части! Чуть руку не оторвали вместе с копьём этим дурацким. Как(всхлипнув) Максу.
— Успокойся! Не оторвали ведь. А Максу Командор новую руку отрастит. Спасибо снитарам, парню вовремя и кровь остановили, и снесли к...
— Остановили? Да ты видела — сколько ее там натекло?!! Он же ж весь бледный был, и голова так... жутко телепалась на весу, когда его тащили.
— Видела-видела. Видала и поболее. А Макс выжил. Успели под навес отнести, где тот чудодейственный рисунок, из-за которого у нас сегодня все живы остались, а скоро и здоровы будут. Спаси-Бо Командора(себе под нос). Вообрази, мало того что Набег отразили, почти всех лобастых перебив, так еще ж и не умер никто! Да это не магия, как ее лидер называет, это чудо! Я хорошо помню прошлый Набег. Так я тебе скажу, Махт, Гильдия тогда не щадила организмов. Даже нас, шлюх, не пожалели. Всех на стены загнали. А там нас три дня потом рвали на клочки, пока глава не решил кого выставить на поединок с синеспиным. Тот, конечно, был куда здоровее образина, чем лобастый, которого Быстрая зарубила, но всё равно ведь сколько зазря погибло. И не воев, а кого нежалко было, пока всего-то буробокие удалью мерялись, то и дело влезая на стены. Вот нас и оставили им на потеху, пока реально стоящие мечники отсиживались. Так что мне есть, Махт, с чем сравнивать. И берись уже за дело. Эх, жаль, что вся запасенная птица на спасение раненых ушла. И даже не хватило, похоже. Увечных не всех ведь на ноги поставили, лишь подлатав до поры до времени. Но ничего, и рыбой попотчевать героев наших можно. Главное — успеть.
— Не могу. Руки трясутся.
— Трясутся, да? У Быстрой, без уха и со сломанными руками — что-то ничего не трясется после лечения. У Дикой, кровью блевавшей, после того как мечом рубила монстров — нет трясучки. У Толстой, после всего того же со сломанными ребрами вернувшейся — нет ничего подобного. У Злой, с заплывшим глазом и выбитыми зубами — не трясутся. У Ро́йзен, на стене горлянку одному копьем вскрывшей — тоже нет. У Пфальц, которая с перемотанной головой, вон, как бегает — ничего. У Кнут, после того как до конца на стене простояла, пусть и испачкав исподнее — нет. А вот у тебя, которая только визжала, потеряв копье, и истерично металась, мешая другим, а потом и вовсе куда-то сбежала — трясутся, да?
— Я не солдат, чтоб драться с чудовищами!!!
— Ну так и займись «несолдатским» делом. Ты не ранена, не перетрудилась. Хотя могла бы и медикам помочь, раз со стены свалила. Так что бери-ка рыбу и чисть, пока я через боль не донесла до тебя важность твоей задачи, заодно научив верно расставлять приоритеты. Ну!
— Да беру я, беру! Садисты(себе под нос).
— У вас тут всё в порядке? Помощь нужна? — вдруг подскочила деятельная Инга Пфальц по прозвищу Староста, миниатюрная, подвижная, но не суетливая шатенка почти всегда с двумя косичками, платьям предпочитающая штаны, а головные уборы упрямо игнорирующая. Та самая бывшая староста класса, в этом мире оказавшаяся без очков, но сейчас в повязке на голове, чем обзавелась по итогам боя на стене, где один из отрядов ополченцев понес потери в лице лишившегося руки долговязого тихони Макса Рёдера, которому не хватило смелости вступить в вооруженные силы, но достало отваги закрыть собой Ингу. Она же и организовала своевременную доставку своего героя к кругу сохранения жизни. — Эм, что-то случилась, Рьяная?
— Просила же, не называй меня так, — едва заметно поморщилась Марта Цойн.
— Да просто кое-кто обижается, если по старому имени звать, а тут вроде бы достойное прозвище, — пожав плечами, объяснилась Инга Пфальц.
— Это когда оно боевое, — отвела свой голубоглазый взгляд некогда весьма красивая брюнетка, намеренно нынче не следящая за собой.
— Эм, а твоё откуда? — явно не подумав, сунула свой длинный, без шуток, нос обладательница живых темно-карих, почти черных глаз.
На
