удивительной нежностью пальцы Мейи коснулись лица Нэбмераи, когда руки воина заскользили по телу девушки в умелых касаниях, и она издала приглушённый стон сквозь поцелуй. Анирет вспыхнула и отвернулась, издалека, словно во сне, слыша прерывистые слова, тихий шорох сбрасываемых одежд и мелодичное позвякивание украшений. Её лицо горело, а разум закружился в сотне непрошеных мыслей. По-прежнему сжимая камень в руке, она сбежала, быстро и бесшумно. Анирет убегала, не разбирая дороги, куда-то вглубь садов, пока не села устало под одной из раскидистых сикомор. По-прежнему звенела издалека музыка, и разбуженная Богиней Сила требовала выхода, но вместо радости девушку теперь наполняла горечь, острая, пронзительная. Как же она могла так ошибиться? Выдать желаемое за действительное… Она ведь видела его взгляд, чувствовала его настроение.
Только любовь и уважение к Богине остановили Анирет от того, чтобы отбросить прочь освящённую бирюзу. Вместо этого девушка спрятала камень обратно за пояс. Опустив голову на руки, она беззвучно смеялась над собой, стараясь не расплакаться от обиды и ощущения собственной глупости. Какая ирония, ведь разве не об этом она просила Золотую? «Если часть милостей Твоих и даров не для меня и не по силам мне, пусть я никогда не познаю их». Иногда Боги отзывались на молитвы даже слишком уж быстро.
Кто-то приблизился к ней и сел рядом, обнимая. Анирет вскинула голову в безумной надежде… и встретила мягкий взгляд Икера. Кажется, он всё понял.
– Что делать, когда сам просишь Богиню забрать Её дары? – спросила она, невесело усмехнувшись.
– Ох, Анирет… – со вздохом жрец покачал головой и привлёк её к себе, гладя по волосам – совсем иначе, чем это делал дядя, но с не меньшей нежностью.
Девушка уткнулась в его плечо. Его тепло, его запах были такими знакомыми. Её тело доверяло ему по-прежнему, а тех, кому она могла доверять, было наперечёт.
– Восславим Дары Владычицы вместе? – прошептала она ритуальную фразу, поймав его ладонь и переплетая свои пальцы с его.
Его взгляд изменился, приоткрывая мягкое пламя его Силы – пока ещё только приоткрывая. Нежно он погладил её ладонь большим пальцем.
– Ты уверена? Я – не тот, с кем не состоялась твоя встреча в эту ночь.
– Этот дар не для него, мой друг, – искренне ответила она и чуть коснулась его губ своими. – Для тебя.
Всю нежность, которую она долго не смела обнажать, всю благодарность она выразила своему жрецу, не просто припадая к его источнику, но и передавая ему свою Силу в ответ. Эту ночь они провели вместе, даря друг другу радость и обновляя потоки энергий.
На следующий день после полудня ладьи покинули Тамер, продолжая свой путь к острову Хенму. Стоя на борту «Серебряной», Анирет смотрела на удаляющийся город, подаривший ей искристую радость, оставивший после себя привкус светлой печали. Икер тепло провожал её, но ни словом они на утро не перемолвились о произошедшем, предпочитая не нарушать хрупкой гармонии сложившейся между ними дружбы. И за это царевна тоже была ему благодарна. Яркость и глубина чувств были ей сейчас не под силу. Возможно, никогда не будут под силу, учитывая её изменившуюся судьбу. Но, по крайней мере, она не была одинока. Где-то ей действительно были рады.
– Боги, ты себе просто не представляешь, Анирет… – услышала она шёпот рядом.
Мейа тихонько приблизилась и остановилась рядом с ней. Вскользь бросив взгляд на подругу, Анирет поняла, что ту буквально распирало от желания непременно с ней поделиться, и усмехнулась, отогнав от себя воспоминание о том, что случайно углядела.
– Полагаю, всё свершилось?
– О да!
– Так, как ты себе представляла?
– Лучше, намного лучше… Он… – Мейа понизила голос и развела руками, не находя слов. – Он просто невероятный…
Анирет сделала над собой усилие и кивнула, произнеся единственно уместное слово, которое ожидала услышать подруга:
– Расскажешь?
Впрочем, ей и правда было интересно.
Сторонники царицы редко позволяли себе собираться вместе. Это всегда было слишком рискованно, а теперь, когда Император вёл своё расследование, в особенности. Многие участники сети осведомителей и вовсе не знали о существовании друг друга.
Этот вечер был исключением. Но жуткие вести, которые сообщила Амахисат, требовали немедленного обсуждения. Собрались, конечно, не все, но многие – те, кто имел большое влияние, гласное или негласное. Теперь несколько мужчин и женщин, пожелавших остаться неназванными друг другу, кроме разве что тех, кто и так был знаком, совещались, как лучше действовать дальше.
Таа был мрачен и молчалив. Он не знал, что возмущало его больше – посягательство на тело наследного царевича или вмешательство человеческой женщины в жреческие таинства. Для него и столичного храма Стража Порога полученные сведения представляли наибольшую угрозу. Гнев Императора мог обратиться не только против маленькой общины осквернителей, но и против всего культа Ануи в целом. А ведь Таа говорил царице, что отправить в полузабытый храм нужно было его, а не Колдуна. Уж он бы разобрался во всём даже раньше и сумел бы вовремя отвести удар от остальных жрецов Стража Порога. Но Амахисат была непреклонна. Она доверяла магу – доверяла даже больше, чем, на взгляд Таа, следовало бы. Бальзамировщик признавал пользу этого опасного полубезумного рэмеи, для которого границы дозволенного лежали намного дальше, чем для него самого. Силы, таланта и знаний ему было не занимать. Где только Безумная Серкат нашла такого ученика – одним Богам ведомо. Но жрец Сатеха оставался жрецом Сатеха. Недаром Его культ был запрещён в Империи. Никто не знал, что было на уме у служителей Владыки Первородного Огня – подчас даже они сами. Но когда Таа подступался к царице с такими разговорами, Амахисат даже не выслушивала его до конца. Вот и тогда не выслушала. Жрецу Сатеха не было доступа на территорию, благословлённую Ануи! А он, Таа, мог попасть туда. Его труд принёс бы более щедрые плоды, и драгоценное время не было бы безвозвратно утеряно. Но теперь уже поздно рассуждать. Да и в одном царица была права – его отбытие заметили бы, стали бы задавать ненужные вопросы. Император не отдавал столичному храму такого приказа, а стало быть, и Верховный Жрец Минкерру удивился бы настойчивой просьбе об отлучке и столь рьяной инициативе своей правой руки.
При любом раскладе дело выглядело прескверно. Похоже, провинциальные бальзамировщики забытого и заброшенного вскоре после отгремевшей тридцать лет назад войны храма решили выступить спасителями и как-то возвеличиться за счёт недавней трагедии. Не хватало ещё кормить из казны горстку тёмных магов – осквернителей гробниц, бросающих тень на всё служение Стражу Порога. Их делами никто бы не
