Дальше на них свалились новые беды: на караван напали разбойники, те, кого искала администрация монгольского хана. Искали за то, что те додумались убить ханского посланника с золотой пайцзой. Насколько помню, большего греха в то время и в тех местах придумать было трудно, за такое преступника на луне бы нашли и убили. Соответственно, бандитам было всё равно на кого нападать, терять им было уже нечего. Разбойники эти были сильны и многочисленны. Вот только не подумали, что нападают на профессиональных воинов, что с колыбели держат меч, да ещё и религиозные фанатики. Гийом особо указывает, что под одеждой они всегда носили доспех, а с мечом не расставались даже когда шли по нужде в кусты. Короче, разбойников они перебили, да только ещё шесть братьев нашли свою смерть, а трое впоследствии умерли от ран.
Но это я пролистывал, путевые заметки интересовали меня только как приложение к основному вопросу: как именно участники похода собирались уничтожить артефакты? В словах временами проскальзывал некий обряд, который нужно произвести непременно в том месте. Что это за обряд? Точно ведь не молитву прочитать собирался.
Но как раз этой информации в записках не имелось. Зато подробно описано, как нашли свой конец участники экспедиции. Например, несколько человек были растерзаны волками. Обычными волками. Люди, которые всегда носили доспехи, имели оружие и отлично умели его применять, не смогли дать достойный отпор стае хищников. Тут варианта два: либо волков было слишком много, сотни полторы-две, но такими стаями они не собираются, либо напали внезапно и перегрызли горло спящим. Волки — твари умные, способны на многое, но сам Гийом никаких подробностей не приводит.
Когда они вышли на финишную прямую, начались новые проблемы. Если раньше им противостояли обычные живые противники, которые имеют свойство от удара меча умирать, то теперь всё повернулось куда серьёзнее.
Вечером того же дня, когда мы решили идти до темноты и заночевать на одинокой скале, стал слышен вой. Это были не волки, клянусь всеми святыми, нет на свете того существа, что способно издавать подобные звуки. Но потом эти звуки смолкли, а мы продолжили путь. Но глаза обманули нас, а может быть, мы имели дело с дьявольским наваждением. По мере того, как мы двигались к ней, она удалялась от нас. А потом, когда уже окончательно стемнело, скала эта оказалась у нас за спиной. Это был один из ориентиров, подтверждавших правильность нашего пути.
Тут я опускаю часть рассказа, не относившуюся к делу, а именно: месье Гийом, как всякий религиозный фанатик, пересыпал свою речь упоминаниями бога, обращениями к святым и Христу, чрез каждые два предложения вставлял эпизоды из Библии. «Ибо сказано в Писании…» К делу это не относилось. Идём дальше:
Скала была покрыта древними рисунками, изображавшими бесов, костры и убийства. Рисунки эти сделаны в незапамятные времена и почти стёрлись с поверхности камня. Утром мы продолжим путь, если верить описанию, то нам осталось двигаться отсюда на полдень два дневных перехода. Мы встали лагерем, но не разводили костра, поскольку здесь не имелось иного топлива, кроме редкой сухой травы. Ближе к полуночи мы снова услышали тот самый вой, от которого страх завладевал нашими телами, а сомнение проникало в разум. Брат Томас, который был самым старшим по возрасту, вдруг начал кричать. Он катался по земле и раздирал лицо ногтями, словно одержимый бесами. Мы пытались его удержать и даже связывали верёвкой, но он оказался так силен, что вырвался и убежал в темноту. Мы не стали его преследовать, чтобы не потерять друг друга. Утром пришлось отправиться в путь без него, а через двести шагов от лагеря мы нашли его тело. Видимых следов убийства не имелось, но у трупа были выдраны глаза. Брат Анри, сведущий в медицине, сказал, что глаза удалены после его смерти, сделано это очень острым инструментом и умелыми руками. Враг где-то поблизости.
Дальше ещё полстраницы пространных рассуждений о природе врага, каковая, безусловно исходит от Сатаны, а потому их долг, как братьев во Христе… Вот это интересно:
Сколь бы ни были сильны адские создания, молитва истинно верующего человека, а также меч, который держит в руке праведный христианин, способны их поразить. Если же они остались неуязвимы, это говорит о том, что вера человека была слаба.
Очень интересно. Значит, убить тварей при желании можно, несмотря на всю набранную ими силу, но убийца должен быть религиозным фанатиком, вроде тех же тамплиеров. Это хорошо перекликается с известиями о том, как Инквизиция ловила адептов. Простые воины их взять не сумели, но монахи, вооружённые святыми дарами, смогли с ним справиться. А я? Не зря у меня получалось. И эта девушка (как её зовут-то?) говорила, что я не такой. И мой «меч» тоже поражал тех созданий, против которых по всем вводным был бессилен. Я ведь не христианин, даже не крещёный, всегда был атеистом. Но вера у меня есть, более того, вера фанатичная, способная воздействовать на противника. А значит, шансы у меня есть. Шансы истребить Зло. А ещё с нами два монаха, они ведь монахи, Тони и Свен. И не просто монахи, а наглухо упоротые фанатики. Такой компанией можно охотиться на демонов.
Оставшиеся записки я просмотрел по диагонали. Отряд рыцарей шёл до места восемь дней, отбиваясь от всевозможный врагов. Одним из них был древний старик, одетый в шкуры и увешанный костяными амулетами. Он пытался остановить их, а когда они не послушались, попытался ударить одного из рыцарей посохом. Гийом поразил его своим мечом. Всё бы ничего, но меч после этого испортился, его за сутки разъела ржа.
Внимание привлёк и последний абзац. Гийом, оставшись в одиночестве, не терял надежды. Постоянно повторял, что они повсюду. Но дух его не сломлен, он готов принять венец мученика и непременно заборет Зло. Что же ты, рыцарь, обряд не описал? Что сделать нужно? С бубном сплясать или заклинание прочитать.
Глава тринадцатая
Меня никто не беспокоил в течение недели. Я занимался обычными делами, тренировался, изучал литературу, забросил слежку, но оружие держал под рукой и был
