с деньгами, как раз сейчас разгружают и содержимое перевозят в хранилище казино Монте-Карло — князь Гримальди любезно решил нам помочь и даже от процента отказался, заявив, что на будущих родственниках в таких мелких делах наживаться не намерен. — Родитель хохотнул. — Контейнер с наркотой князь тоже обещал отправить в Россию в лучшем виде.
— Вы что, Гримальди все рассказали?
— Так он и так от Бурбона все знал, за исключением отдельных моментов. Кроме того, надо было от налички и наркоты оперативно избавляться.
— Ясно…
Тут со второго этажа спустились Коля с Сашей, и мы с ними сели завтракать.
— Дядька, а где все? — вдруг спросил Николай, одновременно готовя себе здоровенный бутерброд с маслом и красной икрой.
— Совершают длительный утренний моцион, — сообщил отец.
— А завтракать они чем будут? А то икры и блинов осталось совсем немного…
— Мы на «Звезде» позавтракали, заодно и наших доблестных моряков за службу поблагодарили.
* * *
Императорская чета, великий князь Владимир Николаевич и князь Пожарский в сопровождении подполковника Михеева вернулись в номер ближе к одиннадцати утра. Пока ждали, когда императрица переоденется после утреннего моциона, Михеев знаками показал мне в сторону балкона.
— Алексей, ты зачем такое делаешь? — Подполковник был раздражен. — Ты зачем меня с этими деньгами подставил?
— Потому что я вам доверяю, Владимир Иванович, — улыбался я. — И мне казалось, что вы не боитесь брать на себя ответственность.
— Ответственность? — буркнул он и повернулся в сторону моря. — Хорошо, чтобы тебе было понятнее, поделюсь с тобой… личным. Сегодня ночью супруга устроила мне… такое, чего у нас уже давно не было. Утром она тоже была до неприличия ласкова и заботлива, а потом… — подполковник шумно выдохнул. — А потом невзначай поинтересовалась, как именно я собираюсь потратить те триста миллионов рублей, которые мне должен отдать в управление великий князь Алексей Александрович?
Я напрягся, а Михеев продолжил:
— Алексей, честно тебе скажу — супруге я ничего про деньги не сообщал, как говорится, во избежание, и уже собирался начать выяснять, откуда у нее эта информация, но она с пафосным видом мне заявила, что государыня милостиво готова помочь потратить эти средства правильно!
Я еле себя сдержал, чтобы натуральным образом не заржать! Старушка просто красава! На ходу подметки рвет! Наркоты ей показалось мало, решила еще и третью часть отжатого у ндрангеты бабла освоить! И в лоб, интриганка престарелая, не полезла — решила по отработанной схеме действовать окольными путями!
— Алексей, ты чего улыбаешься? — нахмурился Михеев. — Мне вот не до смеха! Считай, я через супругу от тетки Маши прямой и недвусмысленный приказ получил.
— Прямой и недвусмысленный приказ? — хмыкнул я. — Как это похоже на государыню. Владимир Иванович, привожу вам практически прямую цитату из вчерашнего разговора с бабушкой: если ей не будет хватать денег на один из ее проектов, то я, так и быть, сведу ее с вами. Вот она и перестраховывается.
— Мне-то что делать? — и не думал успокаиваться подполковник.
— Владимир Иванович, не переживайте, бабушку я беру на себя. И… интимный вопрос можно?
— Валяй… — буркнул он.
— Хотите повторения сегодняшней ночи? Только честно!
— Буду не против…
— Тогда мне придется донести до государыни простую мысль, что подполковник Михеев оказался честным и принципиальным офицером, не поддавшимся с первого раза настойчивым уговорам вражеского агента женского пола, но его стойкость все же дала заметную трещину. — Я, обратив внимание, как разглаживается лицо Владимира Ивановича, продолжил: — И работу в этом направлении очаровательной шпионке следует расширить и углубить. Кроме того, саму шпионку необходимо хорошенько простимулировать, чтобы честный и принципиальный офицер с гарантией пал жертвой злодейских чар.
— Какой кошмар! — хмыкнул Михеев. — Никогда бы не подумал, что сам в подобном буду принимать участие. Но даю тебе гарантию, Алексей, что и тетка Маша, и особенно моя супруга получат огромное удовольствие от подобного представления.
— Кто бы сомневался… — протянул я.
* * *
— Алексей, как у нас обстоят дела с тем злодеем, с которым ты переписывался? — раздраженно спросил меня царственный дед с заднего сиденья Ваниного гелика.
Император опять решил использовать машину Кузьмина и его самого для поездки в Ниццу, убивая тем самым сразу двух зайцев: показывая Прохору и Ванюше, что он на них больше не злится, и ведя разговоры, не предназначенные даже для ушей дворцовых. Естественно, супруга и цесаревич сидели рядом с императором, Кузьмин крутил баранку, а я расположился на переднем пассажирском сиденье.
— Пока молчит, дедушка.
— Это неприемлемо!
Император явно начинал заводиться, но я подозревал, что он таким образом подготавливает себя к предстоящей беседе с Филиппом Савойским, обещавшей быть очень и очень непростой.
— Алексей, даю тебе максимум три дня. Если злодей не сдастся, ты от него избавишься. Приказ понятен?
— Будет исполнено, ваше императорское величество, — кивнул я. — А когда мне Медичи с папой валить, государь? На четвертый или пятый день? Ну, чтобы заранее в своем ежедневнике веселым смайликом отметить те счастливые дни, на которые у меня запланированы массовые убийства…
Краем глаза я заметил, как губы Кузьмина растягиваются в саркастической улыбке, а сзади послышался отчетливый смешок бабули. Дед же недовольно протянул:
— Только о себе и думаешь, Лешка! Мы с твоим отцом и другим дедом, может, тоже хотим в кровавой расправе поучаствовать.
— Виноват, ваше императорское величество! Не подумал! Но хочу предупредить сразу — Сфорца только мой! Слишком уж вредный старикашка.
— Там будет видно… Как у тебя дела с твоей норвежкой?
Коротенько отчитался и, в свою очередь, спросил:
— Что там с Медичи?
— Затихарились твои Медичи! — зарычал царственный дед. — Сидят в своих апартаментах и носа оттуда не кажут. Похоже, начало доходить до тварей, что мы все знаем.
— И что теперь?
— Пусть понервничают, подергаются, напрягут вредного старичка Сфорца, чтобы тот тоже на заднице ровно не сидел… — император говорил это с нескрываемым злорадством. — А там видно будет, когда тебе рожицы веселые в поминальнике рисовать.
Дед еще какое-то время в культурных выражениях «опускал» Медичи с Сфорца, а потом неожиданно решил сменить тему:
— Алексей, кстати, мне перед самым выездом Людовик позвонил. Говорит, те пятеро твоих молодых итальянских крестничков сегодня утром в больничке скоропостижно
