изрекла Мария Петровна, поглаживая лепестки цветка. Роза будто тянулась навстречу ласке. Аромат стоял одурманивающий.
* * *
Новости расходились как лесной пожар. Вышел внеочередной выпуск «Имперского вестника», где во всех красках расписали прохождение выставки и лишь мельком упомянули досадный инцидент с японской делегацией. Императорская семья выражала мне сердечную благодарность за содействие в разрешении неординарной ситуации.
Как ты прессу не корми, а людям рот заткнуть не удалось. Из уст в уста очевидцы рассказывали про покушение на принцессу и самоотверженную защиту со стороны молодого дворянина. Каждый следующий пересказ обрастал всё новыми подробностями, да такими, что к вечеру я уже своими лозами сражался с армией нипонцев, посмевших напасть на красу и гордость империи — Марию Петровну Кречет.
В тавернах мне кричали здравицы, старые роды вдруг вспомнили про давнишние связи, и высший свет уже на следующий день возжелал моего присутствия в качестве дорогого гостя на всех светских мероприятиях. Приглашения приходили пачками, но интересней всего было другое. Через день после случившегося ко мне снова пришли Боги. Виноград лучился от силы и энергии, буквально сияя изумрудной зеленью. А вот Комаро был зол.
— Хочу сказать спасибо! — начал первым Виноград. — Не думал, что когда-либо смогу получить столько подпитки не от своих верующих. А поди ж ты! И не такое случается. Поэтому в благодарность я не только восстановлю заряд артефакта, но и увеличу ёмкость до пяти заклинаний.
Я искренне поблагодарил Бога за помощь, ведь иметь запасной вариант всегда лучше, чем опираться только на собственные силы. Но вот настроение Комаро мне категорически не нравилось.
Виноград исчез, а мой Бог-покровитель всё не начинал разговор.
— Ты злишься, — решил вызвать огонь на себя. Честно говоря, такое настроение Бога пугало. Чаще он ругался, язвил, но не молчал.
— Злюсь, — не стал отпираться Комаро. — Я понимаю логику твоих действий, но всё равно злюсь, что вся эта дармовая сила ушла не мне. Ты — мой последователь, я тебя спас! А сила мимо!
Я молчал, давая возможность выговориться. Его резоны мне были понятны. С ним я работал на перспективу, устанавливая накопители, мотивируя верующих. Сила потекла к нему тонким, но постоянным ручейком. А хотелось всего и сразу.
Здесь же ситуативно случилось так, что одно рискованное действие вызвало неожиданный шквал последствий, начиная с вливания в высший свет и заканчивая спонтанной подпиткой чужого Бога.
— Я так понимаю, именно поэтому пошёл запрет на двух Богов-покровителей? — осторожно уточнил у раздосадованного Комаро.
— Да брось, — отмахнулся тот, — до тебя я даже не знал, что такое реально провернуть. Это надо же, обеспечить подпитку двум Богам! Тут одному-то не все справляются, а ты как «стахановец».
— Это кто? — я попытался выяснить, кем меня сейчас обозвали. Слово было незнакомо ни мне, ни Михаилу.
— Пропусти и забудь. Это в одном мире было трудовое движение по выполнению и перевыполнению норм выработки на добыче угля.
— У гномов, что ли? — удивлению моему не было предела. Коротышки, конечно, дурные в отношении работы, но чтобы перевыполнять нормы? Гора никуда не денется, шахта тоже, а вот пиво и самогон мог сосед выпить. С женой та же ситуация…
— Да нет, люди, — откликнулся Комаро, — работали сутками и в три-четыре раза норму перевыполняли.
— Рабы?
— Нет, свободные. Родину любили.
Мы замолчали, каждый думая о своём.
— Тогда сравнение достойное, но это не отменяет тот факт, что я никак не планировал Винограда подпитывать, — осторожно попытался донести собственную мысль.
— Да знаю я, поэтому и злиться полноценно не могу. Но жадность, знаешь ли… Виноград вон артефактами разбрасывается, Кицунэ — тоже, а я тебе, кроме призыва комаров, и дать ничего не могу!
Я так и не понял, каких чувств здесь было больше: зависти к коллегам или собственной несостоятельности, но решил, что поддержка для Бога так же важна, как и сила, поэтому ответил:
— Ты мне собственной крови не пожалел. Это ли не самый ценный дар от Бога?
Комаро глубоко задумался, я уж было решил, что он ушёл в свой божественный план, но тот внезапно отозвался:
— Всё забываю сказать! Я тут ещё одного человека с кровью Комариных ощущать начал, но пробиться к нему не могу!
Я впал в ступор. Это как? Я же последний был. Комаро будто услышал мои мысли.
— Сам в шоке. Ты когда деревенских девок мял на болоте, не мог Комарёнка заделать? Я не привередливый, мне и нагулянный сойдёт, но всё равно ситуация странная.
В том, что я был аккуратен, не было никаких сомнений. Да, я не лекарь, но уж некоторые ухищрения от нежелательных последствий знаю. Времени прошла неделя, а тут такое.
— А местность, где эта кровь проявилась, сможешь указать? — поинтересовался у Бога. Всё же у них арсенал пошире моего будет.
— В том-то и дело, что нет. Я просто вижу, что появилась тонкая нить кровной связи от тебя к кому-то. А пообщаться не могу.
— Чудны дела твои, Комаро! — пробормотал я в раздумьях. — Ладно, буду искать! Спасибо за информацию!
— Обращайся! — отозвался Комаро и всё же добавил, — ты, правда, обращайся. Чем смогу, помогу.
* * *
Светлана Подоржникова слушала очередную отповедь от отца. Высокий, жилистый блондин с глазами цвета грозового неба, он и сейчас кружил головы женщинам. Любовницы у него менялись весьма часто, но новую жену отец не брал.
Иногда Света жалела, что у неё нет мачехи, которая бы отвлекала от неё столь пристальное батюшкино внимание, но чаще — нет.
Сегодня отец перед отправкой дочери в пансион мадам ДюПлесси снова завёл шарманку о важности семьи, подобающем образе мыслей и необходимости определиться хотя бы с кругом кандидатов в мужья.
— Пап, я согласна, — успела вставить Света свои пять копеек в бесконечный отцовский монолог.
— Как согласна? С чем согласна? — сбился тот с мысли, расхаживая посреди зимнего сада с лекарскими растениями, который всё чаще заменял ему кабинет и смотровую.
— С тем, что как послушная дочь я должна начать поиски кандидата в супруги, — с милой улыбкой хлопала Света голубыми глазищами, обрамлёнными длинными ресницами.
Отец потерял дар речи от внезапной смены поведения дочери, потом стремительно подошёл и приложил ладонь ко её лбу.
— Странно, температуры нет. Не заболела, — бормотал он, — очень странно. — Из ладони полилась сканирующая магия. — Так, немного изменён гормональный фон, усталость физическая. Никаких серьёзных отклонений.
Отец продолжал диагностику, но ничего не находил.
— Ничего не понимаю.
— Пап, я просто согласна с твоими доводами и хотела предложить своих кандидатов, — максимально елейным голосом промурлыкала Света, — в конце концов, мне же с кем-то из них потом жить и внуков тебе рожать.
— И ведь даже пульс не изменился, — продолжал удивляться отец, — значит, не врёт. Дочь, либо признавайся, в чём дело, либо я начну волноваться, что передо мной кто-то под твоей личиной. Три года ты устраивала истерики при одном намёке на брак и вдруг согласна. Так не бывает.
Света колебалась лишь секунду, прежде чем выдать искренний ответ. Отца она любила, и тот отвечал ей нежной взаимностью.
— Папуль, я бы не хотела, чтобы через мою постель пытались подобраться ближе к тебе и императорской семье. А потому я постараюсь подобрать кандидатов, которым буду интересна я сама. Пусть они будут не слишком родовиты или богаты, но они будут честны и искренни со мной, — Света подошла к отцу и обняла его за пояс, как в детстве, прячась у него под крылом.
— Значит, присмотрела кого-то сама… — отец взъерошил ей кудри на макушке, — выросла невеста. Когда знакомить приведёшь?
— Не торопи события, хочу, чтоб оно само сложись, пап, — Света отчаянно краснела, уткнувшись носом в ключицу отцу.
— Как скажешь, доча. Если для тебя это важно… — отец крепко обнимал своё самое дорогое сокровище, — только, Свет, если он окажется поганцем, то ты станешь незамужней вдовой. И мне всё равно, что люди скажут. Хотя… — отец задумался и уже с улыбкой добавил, — если так выйдет, то я оставлю его тебе! Нечего одаривать поганца лёгкой смертью!
Подорожниковы засмеялись шутке, прекрасно осознавая, что шутки в ней лишь часть. Самые изощрённые и искусные убийцы — это лекари. Они знают столько способов доставить боль человеку, не убив его, что любой палач обзавидуется. Даже маги жизни и смерти милосерднее в своей сфере. Поэтому не дай Боги кому-то заиметь во врагах
