и одновременно мигнула внутренняя связь, Теон активировал принятое сообщение и ответит на вызов – это был дежурный:
– Господин Теон, я вам на почту отправил выборку по «Новой эре», красным выделил по запрошенным контрактам данные, один из них на покупку, другой – на установку комплектующих для транзакционных вех, гравитонов.
У Теона екнуло в груди – как он мог упустить это. Он поблагодарил дежурного за скорость и открыл присланный файл.
«Новая эра» была официальным поставщиком чипов для веховых комплексов, имела госконтракт с главной диспетчерской службой Елиной галактики. Гравитоны – по сути, самые важные элементы в веховых установках, именно они формируют нужный импульс в начале транзакции и обеспечивают безопасность проложенного диспетчерами коридора. И конечно, он знал о «Новой эре». И вопрос об опасности образовавшейся монополии на стратегически важную комплектующую ставился не один раз в Совете Единой галактики. И он сам лично готовил материалы по злоупотреблениям и нарушениям при проведении торгов и передавал их в прокуратуру для оценки.
Поэтому Салина была уверена, что он поймет.
«Так, друзья, чем же вы привлекли внимание Салины?» – он последовательно открывал файл за файлом оперативной информации, немея и теряясь с каждой страницей все больше. Масштаб потряс даже его, видавшего многое на своем веку.
Он отстранился от монитора, помассировал висок. За то, что нашла Салина, могли убить. Более того, могли убить именно так, как убили – цинично, показательно и жестоко, действуя на упреждение и устрашение. Информация о смерти начальника военной разведки и его дочери-прокурора, людей априори неприкасаемых, живущих под бдительной охраной, облетела все местные СМИ. Беспомощность органов дознания, которые не смогли найти преступников по горячим следам, действовала деморализующе. Все, кто хоть немного понимал, что произошло, молчаливо опустили головы и потупили взгляды – никто не хотел оказаться на месте Фрахта и его дочери. И если бы не Алита, то даже у Теона не нашлось бы чего-то, что помогло бы найти преступников.
Ему нужны тексты контрактов.
Ему нужны координаты вех, на которые установлены гравитоны «Новой эры» из названный Салиной госконтрактов. Он понимал, что их там десятки тысяч, но Салина назвала конкретные страницы и сектора. Это существо сужало поиск.
И еще ему нужно понять, что означала та погрешность, о которой успела сказать Салина. Проход судна, кодировка плюс два. Вехи с маркировкой А – плюс три, восемь. В этом ему должны помочь транспортники. И хорошо бы в экспертную группу Корсакова, занимавшегося «Амадеей», заполучить кого-то из опытный навигаторов, чтобы понять, что дает такое изменение в кодировке.
Он открыл шаблон постановления, начал набирать текст. Его на мгновение отвлек звук входящего сообщения. Это был отчет из института трансплантологии Арма́на Фидера́ с подробным описанием параметров антропоморфа Ал-ИТ модификации А. Дочитав последнюю страницу, Теон не выдержал, присвистнул он даже не знал, что такое бывает. «Ну, Салина, ты умница».
«Что ж, – Тиль Теон отвлекся от черновика постановления, откинулся на спинку кресла и посмотрел на панель демоэкрана, на которой покачивалось загруженное изображение для релаксации: высокие сине-голубые пальмы, белый, зернистый песок с ленивой линией прибоя и оранжевый диск далекого светила. – По крайней мере, теперь понятно, что у нее происходит на нулевом горизонте сознания».
Он не знал, радоваться этому открытию или ужасаться. Одно было очевидным – он как никогда прежде нужен этой девушке, которая сейчас приходит в себя в камере гиперсна. Подумав, он набрал медблок, узнал о состоянии пациентки. Ему ответил дежурный медбрат, так как начмед завершил дежурство и отправился спать. Теон не стал его будить.
– Передайте начальнику медслужбы, как вернется на пункт, пусть подготовит все для натурализации… обследование, разрешение, что там еще положено… Я подключусь для освидетельствования.
Тиль Теон почувствовал, что пора отдохнуть – стены рабочего кабинета «поплыли», голова отключилась, выбросив начальника криминальной полиции в тревожный сон, в котором были всполохи горящего фрегата, тени шлюпок с перепуганными пассажирами и темнеющие глаза Салины. Теон подхватился, поймав себя, спящего за столом. В дверь стучали, а на мониторе горело сразу два непринятых сообщения.
– Войдите! – он откашлялся и стер остатки ночного кошмара с лица, встряхнул плечи.
Это был начмед, землянин. Анатолий с укоризной посмотрел на небритое и мятое лицо начальника криминальной полиции:
– Дождешься, страна останется без кадров, – со свойственным ему сарказмом посетовал землянин вместо приветствия.
Теон усмехнулся:
– Если ты обо мне, то я не умру своей смертью.
– Типу́н тебе на язык, – пробормотал Анатолий и сел у стола Теона.
Теон растер виски:
– Что такое «типу́н», что ты мне его желаешь?
– Не желаю, а как раз наоборот, – пробормотал землянин и обреченно махнул рукой: – Впрочем, я не за этим. Твоя пациентка… Дежурный мне передал твою просьбу.
Теон кивнул. Активировал на экране данные на антропоморфа Ал-ИТ и перебросил на персональный креоник медика. Тот присвистнул.
– Ничего себе. Даже не знал, что такие бывают… – Он посмотрел на Теона. – Мой друг, это непростая процедура – натурализация. Помимо юридических тонкостей, в которые я не хочу даже влезать, это технически сложный процесс.
– Я знаю, Анатолий, можешь не продолжать. – Теон встал. Прошелся вдоль стены, чтобы размять затекшие в неудобной позе ноги. – У нас есть необходимое оборудование?
Медик внимательно наблюдал за ним, словно сверяясь с какими-то своими внутренними данными.
– Да, конечно. «Тольда» оборудован всем необходимым… Как я понимаю, девушка проходит как свидетель? – Теон кивнул. – То есть необходимо сохранить все воспоминания и вывести их с нулевого горизонта?
Теон снова кивнул. Медик молчал, и это заставило начальника криминальной полиции занервничать:
– В этом проблема?
– Да, в некотором роде… Она к какому числу тебе нужна для следственных действий?
Теон озадачился. Он прислонился к стене, посмотрел на изображение на демоэкране – полуденное солнце заливало башни белоснежного города. Он нахмурился.
– Я не могу сказать, Анатолий… Чем скорее, тем лучше. Но без фанатизма, она мне нужна максимально здоровой.
– Это понятно, – Анатолий встал. – Я сегодня посмотрю запись ментасканирования, которые ты провел вчера, оценю глубину залегания нулевого уровня. После этого можно будет говорить о возможности натурализации и ее сроках… А ты тем временем подумай, кого из юристов подключить. Как я понимаю, там будет вступление в права наследования, хозяйка нулевого уровня признана погибшей…
Теон кивнул: да правовых проблем хватало. Но он сделает все возможное, чтобы вернуть Салину к жизни.
* * *
Когда Духов ушел, не преминув посоветовать Теону выспаться, Теон загрузил пришедшие по почте файлы. Один из них был отчет Глеба Корсакова – Теон бегло пробежал глазами его текст. Веховой буй на момент аварии «Амадея» был исправен, прошел плановый ремонт с заменой вехового оборудования. Сбои с программным обеспечением по этой точке не превышают стандартную погрешность, от пяти до восьми поломок в год. Ремонт и техконтроль производился исправно. Глеб приложил к отчету выдержки из протоколов допросов, копии журналов учета проверок, жалоб, технические параметры вехи.
Далее был большой блог про шлюпки с «Амадеи» – Корсаков подключил транспортную полицию, трасологов, сделал забор состава внешних сред, чтобы отследить возможные маршруты движения шлюпок по остаткам топливного следа. И если ни диспетчеры, ни трасологи ничего не дали следствию, то химики сообщили однозначно – шлюпки были. Вектор их движения – к вехам.
«Они ушли в транзакцию?» – удивился Теон.
Корсаков в отчете сразу ответил на его вопрос – повторный запрос диспетчеров не подтвердил открытие транзакционного окна и проход шлюпок. «Очень странно», – решил Теон, оставив для себя большой знак вопроса на этом месте.
Теон оценил скрупулезность проделанной Корсаковым и его группой работы. «Хороший парень, – отметил про себя. – Сработаемся».
Он открыл второй файл, в нем оказался ответ на его официальный запрос текстов контрактов А116-Фобос и МД11-Биль. Первый был на обслуживание вех. Другой – на установку гравитонов. Теон открыл приложение, в котором должен был быть реестр всех вех по этому контракту. Сектора альфа, бета, эпсилон, дзета, пи… именно те, которые называла Салина.
Взгляд почти сразу нашел знакомое А-204 и А1-202, на которых «споткнулась» «Амадея».
Проход судна, кодировка плюс два. Вехи с маркировкой А – плюс три, восемь. Старпом «Амадеи», оказавшись на вехе А1-202, жаловался на смену сигнатуры. Теон лихорадочно вспоминал. Не вспомнив, открыл дело, нашел нужное место в протоколе.
Бакланов: Какую-то странную сигнатуру нам подгрузили.
Васильев: А что не так?
Бакланов: Кодировка транзакции мечется, то восемнадцать, то семерка, то опять восемнадцать…
Васильев: Медуза – это вроде восемнадцать…
Должна была быть семерка, стала восемнадцать. Разница в одиннадцать пунктов.
Теон барабанил подушечками пальцев по столу, глухой звук рассыпался по кабинету подобно
