временном сроке, всегда надо уточнять, о каком потоке Фрактала и для какого наблюдателя идёт речь.
— То есть не тысячи? — удивился я. — А сколько?
— Поймите, — раздражённо ответил Теконис, — когда речь идёт об устройстве, созданном для утилизации времени, какие-либо рассуждения о возрасте просто лишены смысла. Это понятие к нему неприменимо.
Я ничего не понял и заткнулся.
Осмотрев Мораториум, профессор спросил:
— Кристалл извлекла Крисса? Отважная девочка.
— А что, не должна была?
— Нет, это вполне грамотное паллиативное решение, для её уровня компетенции. Но уровень риска слишком высок. Если бы она не успела вернуть привод в исходное состояние до полной остановки маховика, текущие проблемы показались бы вам забавной шуткой, не более. Вы себе даже не представляете, какими энергиями манипулирует это устройство. Какого цвета был кристалл?
— Такой, ну, желтоватый с красным…
— У вас тут так много корректоров?
— Хватает, — остановила меня подошедшая Аннушка. — Давайте не будем называть цифры.
— Ясно, — сказал профессор и задумался.
— Позвать Криссу? — спросил я. — Она у клановых, скорее всего. Чинит им всякое.
— Нет-нет, не стоит, пусть девочка отдохнёт. Я, увы, не лучший педагог. Не для этой возрастной категории. Никогда бы не взялся, но уж больно талант очевиден.
— Какие у нас варианты, профессор? — задала прямой вопрос Аннушка.
— Позвольте уточнить, вы планируете и впредь держать базу в этой локали?
— Да.
— Чем вызвано такое решение? Почему бы вашим подопечным не вернуться под крыло Мелехрима?
— Определённые идеологические разногласия с Конгрегацией.
— Например?
— Жить очень хочется.
— Веская причина, — холодно улыбнулся Лейхерот. — Я говорил Мелеху, что даже до его безмозглого стада синеглазых овец однажды дойдёт идея сложить приход с расходом, и они догадаются, что их не только стригут, но и режут. Но это, к счастью, не моё дело. Второй вопрос: планируете ли вы увеличение, так сказать, поголовья?
— Не исключаю, — коротко и неприязненно ответила Аннушка. Слова профессора её явно задели.
— То есть хотите создать новый центр силы? Выдернуть стул из-под Мелехрима?
— Центры силы идут в жопу. Это вам, Теконисам, надо непременно изменить Мультиверсум, а я всего лишь помогаю ребятам выжить.
— Забавно, но мы с братом начали ровно с того же самого. Просто выжить. Просто помочь выжить друзьям. Вы удивитесь, куда приведёт эта дорожка, если с неё не сворачивать. Впрочем, речь сейчас не о том. Я не знаю, сколько у вас «диких» фокусов, а сколько их будет вообще, вы и сами пока не в курсе. Лично я не советовал бы вам наращивать численность более тысячи человек…
— Скольки? — выпучила изумлённо глаза Аннушка.
— Тысяча, максимум полторы. Всё-таки этот Мораториум частично повреждён.
— Но в Школе почти никогда не набиралось и сотни корректоров! Я думала, что дело в тамошнем Мораториуме…
— Нет, это не техническое, а политическое решение. Ещё один повод для принципиальных разногласий между мной и Мелехримом. Он запретил мне изменять режим устройства, хотя там это куда проще, чем тут. Его вполне устраивает текущая численность Школы, так её проще контролировать. Возможно, вскоре вы тоже придёте к такому решению, не знаю. Но технически предела почти нет.
— Тогда почему этот уже перегружен, ведь тут всего… гораздо меньше тысячи?
— Он не перегружен, он разбалансирован. Мораториум — многосоставное устройство. Вы видели когда-нибудь ветряк?
— Да, разумеется, — кивнул я. — Крисса сравнивала его с турбиной…
— Это одно и то же. Лопасти приводят в движение некое центральное устройство, закреплённое на оси. Генератор. Насос. Жёрнов. Неважно. Если нагрузка на одну из лопастей отличается от нагрузки на другие, возникают паразитные напряжения, от них вибрация и другие проблемы, вплоть до разрушения всего механизма. Разумеется, это…
— Грубая аналогия, понимаю. Но что надо делать, чтобы исправить ситуацию?
— Получить доступ к симметричной лопасти, как минимум.
— Чего-то я не поняла сейчас, — озадачилась Аннушка. — Она же в Библиотеке и сломана!
— Нет, это, разумеется, не так. Если бы симметричная часть механизма перестала работать, то вся система давно пошла бы в разнос. Любому разумному человеку очевидно, что их более двух, и что это число чётное! — в голосе Лейхерота прорезались брюзгливые нотки раздражённого тупостью студентов преподавателя. — Скорее всего, элемент, конгруэнтный тому, что в Библиотеке, также сломан. Возможно, он был отключён, чтобы сбалансировать систему после поломки, это сейчас неважно. Нам нужна часть механизма, ответная именно этому, — он показал пальцем на жужжащее устройство. — Его настройки можно будет изменить, введя поправочный коэффициент.
— Это поможет? — спросила Аннушка.
— Да, но это тоже паллиатив. Каждый раз, когда у вас будет меняться численность, коэффициент тоже станет другой. Отчасти этим обусловлена кадровая, так сказать, политика Школы — им проще поддерживать приблизительно стабильный размер контингента, чем каждый раз перенастраивать пару. Кроме того, Мелех недостаточно мне доверяет, чтобы допустить к механизму.
— Если это паллиатив, то что панацея? — спросил я.
— Внести изменения в настройки всего механизма. Если придерживаться заданной аналогии с ветряком, то нам нужно попасть в его… ну, скажем, ступицу. То место, где сходятся лопасти и где можно задать новые параметры их балансировки. Тогда они будут корректироваться автоматически.
— И вы знаете, как это сделать?
— Только теоретически. Ни я, ни, видимо, никто из ныне живущих не видел центральную локаль Мораториума. Даже само её существование имеет предположительный характер, не все учёные согласны с тем, что она физически присутствует на материальном плане бытия, а не является своего рода эпифеноменом. Я в своё время выдвинул гипотезу, что и Библиотека, и Центр Мира являются частями одного Мораториума, а не двух, как принято считать.
— И у них, типа, общая ступица? — Аннушка показала на механизм.
— Да. У меня есть основания для такого вывода. В моей диссертации о природе Фрактала однозначно доказано, что мораториумов такого рода принципиально не может быть больше одного. С этим не все согласны, и я был бы рад подтвердить свою правоту для научного сообщества.
— И торжественно опровергнуть оппонентов? — улыбнулся я.
Теконис сейчас до смешного похож на слегка карикатурного учёного из комиксов, типаж «Непонятый современниками гений становится Доктором Зло».
— Боюсь, мне придётся удовлетвориться заочным опровержением. Я давно пережил всех серьёзных оппонентов,
