— Стас, Ермаков, — бодро произнес Стас, — а это Роман, вы про него слышали, наверное.
— Слышал, слышал. Ты старший? — кивнул полковник Стасу, — пойдем ласточку смотреть.
Мы с Ромой переглянулись и тоже подошли к гаражу, стараясь все же держаться поодаль от толпы военных. Между тем из окрашенных в густой зеленый цвет ворот несколько бойцов уже выкатили специальный прицеп, на котором стояла большая лодка резиновая, которую почему то все катером в разговоре называли. Стас шарил во всей этой кухне, судя по разговору и поэтому инструктаж быстро закончился. Обошлись без долгих прощаний, только лейтенант быстро обнял нас всех троих поочередно, ни пуха пожелав.
Нам отрядили двух провожатых на серых жигулях шестерке. Один из сопровождающих, пожилой военный, представившийся прапорщиком Петренко, сел к нам на заднее сиденье.
Вслед за шестеркой, где за рулем был молодой боец, мы выехали за ворота с лодкой на прицепе. Я за рулем, Рома сел на переднее пассажирское. На заднем сиденье при свете салонной лампочки прапорщик объяснял Стасу, куда нам надо, показывая в лист с ксерокопией карты, что-то там помечая. Потом они закурили оба, и я еле сдерживался, чтобы не выразить свое недовольство по этому поводу.
Дым обычных сигарет меня не особо напрягал, иногда даже приятно было вдохнуть, вспомнить о тех демяти годах пристрастия к вредной привычке. Но вот то, что курил прапор… самосад ядреный, который мазутом поливали и в ацетоне вымачивали. Или в ракетном топливе. Я все же не сдержался, закашлялся и тут же ребра ушибленные заболели. А следом за ребрами спина, а когда морщится начал, засаднили порезы на лице.
— Тарищ прапорщик, давайте остановимся для перекура? — обернулся я, посмотрев на того с недовольной гримасой. Прапорщик покрутил ручку, открыв окно, выкинул самокрутку и шепнул что-то Стасу.
Все равно раздражение не прошло, потому что заболело все опять. Еще и табаком ядреным весь салон провонял, запах и не думал уходить. Так я и рулил, злой на весь мир, как вдруг на жигулях впереди фары погасли, и машина притормозила у обочины.
— Что случилось? — впереди на дороге никого не наблюдалось и, остановившись, посмотрел я на Петренко. Из шестерки между тем вышел молодой боец и подошел к задней двери.
— Семен Андреич, куда едем? — спросил боец, когда прапорщик окно приспустил.
— В машину лезь! — резко сказал Стас, двигаясь на сиденье, — нечего на улице по темноте стоять. Боец пожал плечами, но залез. На заднем сиденье стало тесно — Стас в сбруе, да и прапор немаленький, только действительно лучше так. Темнота за последние пару дней нас научила себя боятся.
— А какие варианты? — обернулся я назад, когда все уселись.
— Смотрите, — показал Петренко на листе формата А4, на котором карта была косо откопирована, — мы здесь. Вот прямо перед нами поворот, его плохо видно сейчас. Если туда поехать, мы в заброшенную деревню на берегу реки упираемся. Тут по лесу до нее пара километров. Или прямо едем, там мост будет. Но там поле слева и справа, машину сложно спрятать будет. С другой стороны, в деревню тоже кто наведаться может.
— Алекс? — посмотрел на меня Стас.
— Если следов нет по проселку, тогда в деревню поехали, — пожал плечами я и глянул на прапорщика, — сюда одна дорога?
— Есть еще одна, но там сложно проехать и дальше гораздо от трассы, чем здесь. Это с другой стороны заезжать, с другой дороги, — ответил Петренко.
— Ну что? — обернулся Стас к прапорщику, — мы в деревню поехали, а вы возвращайтесь.
— У меня приказ проследить, чтоб вы в плаванье отправились. Если Царь узнает, что не выполнил, голову снимет, — покачал головой Петренко.
— Поехали тогда, — пожал плечами Стас, не став спорить, — Алекс, давай я за руль сяду.
В этот раз боец на шестерке нас пропустил, и мы первыми свернули в лес, а он следом поехал. Стас притормозил и высунулся, осматриваясь. Снег лежал ровным покрывалом, ни следов машин, ни людей. Патрол по снегу ехал хорошо и без проблем, шестерка позади тоже уверенно держалась, не отставала. Напряженно всматриваясь в темноту за окном, я думал и не мог понять, почему в этой области так мало деревень у дорог. Обычно по любой трассе едешь и населенные пункты то справа, то слева попадаются. Здесь же везде по дорогам и справа лес и слева лес, а потом оказывается, что деревни вокруг есть, просто от глаз скрыты. Надо будет у местных спросить, как возможность будет — решил я.
— Все, приехали, — тихо сказал Стас и остановил патрол, — Ром, глянешь?
Парень кивнул и тут же растворился в темноте, выпрыгнув из машины. Осматриваясь, я не понял, почему мы приехали — только лес и видел вокруг, никакой деревни и рядом нет. Хотя и видел я недалеко.
— Свет выключи, ждем пока, — сказал Стас подошедшему бойцу и тоже вышел на улицу, я же в машине остался. Вылез только тогда, когда Рома появился, нарисовавшись из темноты, как чертик из табакерки, бойца молодого напугав.
— Люди там есть, — услышал я, как Рома Стасу негромко рассказывает, — в одном доме отсветы видны от огня и дымом пахнет. Близко не подходил. Рядом с домом две машины стоят — одна Газель типа маршрутки, второй уазик козелок.
— Спросим? Или свалим, с моста отчалим? — спросил я.
— Алекс, помнишь, я тебе рассказывал, что в канаве четырнадцатая валялась, с трупом? И женщины там были, но их оттуда увезли, скорее всего? — сверкнул Стас в темноте глазами, — Сергеич говорил что, судя по следам, там типа газели и была машина.
— Значит, смотрим, — без особого энтузиазма вздохнул я. Мне как обычно, лезть не хотелось, но что делать.
— Пошли, — посмотрел на военных Стас и двинулся к деревне.
Следуя за ним, мы вышли на опушку. Пригибаясь, перебежали через поле к темневшим на фоне снега покосившимся домам. Деревенька была небольшая, дворов на едва больше десятка и все они скучились на пригорке, лишь один стоял на отшибе. С того места, где мы были, этот дом выделялся на фоне безоблачной части неба и даже мне стал виден поднимавшийся из трубы дым.
— Туда, к сараю, — показал Стас, и мы побежали по небольшой лощинке. Снега было много, подтаявшие сугробы сильно затрудняли движение. Пока бежали, опять я мокрым как мышь стал.
Добежав до сарайчика, один за другим присели все у покосившейся небольшой постройки. Глубоко и часто дыша, порадовался тому, что прапорщику гораздо хуже — вообще как паровоз хрипит. Но тут же устыдился своих мыслей — мужик лет на двадцать старше меня.
— Семен, — обратился к нему по имени Стас, — сидите здесь и по тылам пасите. Мало ли что. Мы сейчас зайдем со стороны машин. Если это те, о ком я думаю, нельзя чтобы они свалили. Так что если услышишь, что мы шуметь начали и побежит кто, валите не думая, — произнес напоследок Стас, уже приподнимаясь.
