И не бывает случайных вопросов. Первичны факты, явления, феномены. Как феномен искаженной чувствительности выпившего человека. Говорят — небеса оберегают пьяниц. Глупость, конечно. Просто при определенной кондиции пьяный может пребывать в уникальном промежуточном состоянии — на границе астрала и тела. И это дает ему возможность бессознательно реагировать на самые тонкие изменения в характере внешнего информационного пространства. Хочешь анализировать, изучать, прогнозировать обстановку в конкретной местности — узнай, как там люди пьют.
Одним словом, вопросы — лишь производные знаний.
— Слушай, а почему меня невозможно убить? — прошептал Вик через несколько минут молчаливого шествия.
Кортеж за спиной уже не так раздражал.
— Кто тебе такое сказал? — взмахнула ресницами Венедис.
— Кхм… вроде как ты…
Старьевщик поперхнулся, хотя, как было приказано, продолжал не удивляться. В глазах у девушки плясали озорные чертики.
— Во-первых, — прошептала она в самое ухо, покоряя обоняние чем-то дурманяще-свежим, — говорила я не тебе. Во-вторых, не «невозможно», а «не смогут».
— Ну и отчего «не смогут»?
— Не захотят — ты им на фиг не нужен!
Венди засмеялась в голос — звонко, радостно, обескураживая. Вик не стал гадать, из-за чего это делается — или ей действительно весело, или чтобы уколоть спутника, или для должного воздействия на поселковых сопровождающих. Скорее для всего сразу, и механист тоже расхохотался — пускай местные нервничают, спутница недоумевает, глядишь, и собственный настрой поднимется. В голову настойчиво лезло, что в защиту такого Вендинова смеха, только непринужденного и открытого, умереть можно. Гормоны, паскуды.
Шли они уже знакомым Вику маршрутом.
— Надо заказ забрать — потом не успеем, — пояснила девушка, когда путники остановились под вывеской с изображением сколопендры.
— Хороший у вас подбор ароматов, — после приветствия похвалил Рокин, ладонью погоняв перед носом воздух, — совершенно ненавязчивый эффект, феромоны едва заметны.
Алхимик расплылся в улыбке, от простоватого говора не осталось и следа.
— Спасибо. — Венедис довольно зажмурилась. — Так приятно встретить знающего человека. Увы, но мы сейчас очень торопимся. Смогли ли бы вы, эфенди Рокин, подобрать все запрошенные компоненты?
— Такая изысканная и образованная ханум может называть меня просто по имени — Сергей.
Предложенное алхимиком имя было, конечно, не первым — смысловым и тайным, — а так называемым промежуточным, но все равно обозначение его являло собой знак немалого уважения. Это только у таких, как Вик, с именами напряженка, все больше клички.
— Если вы боитесь опоздать на судебный разбор, то не беспокойтесь. В нашем медвежьем углу оленей привыкли запрягать не спеша. Слушание надумают провести в лучшем случае завтра.
— Вот как… И все-таки нам не хотелось бы задерживаться. Что касается заказа, Сергей… хм… а как вас по отцу?
— По отцу здесь не принято, — деланно отмахнулся Рокин, — захолустье. Да и не с нашими заслугами…
— Не умаляйте своих достоинств, эфенди Сергей…
Старьевщик, отвернувшись, продолжительно зевнул. Подобные вокруг-окольные разговоры всегда нагоняли на механиста неконтролируемую скуку. Хотя он и понимал, что это — одна из методик изучения собеседника.
— Так вот про заказ. — Рокин все-таки спустился на землю. — Клянусь Зеленым Небом, с заявкой вашего спутника все получилось много проще — почти заурядные порох и наркотики. А вместо некоторых ваших ингредиентов я могу предложить только субъективные аналоги. Если бы я мог хотя бы предположить, каких результатов вы собираетесь добиться…
— Пустое, Сергей, так, почва для экспериментов, разминка для ума.
Рокин хохотнул и погрозил пальцем:
— Ах, не подшучивайте над старым обманщиком, милейшая ханум. Такие необычные сочетания. Плоды гинкго билоба, кстати, чрезвычайно редкий для наших широт продукт, микшированные с льняным маслом, навели меня на мысль о ноотропном назначении одного из ваших рецептов. Если бы не наличие ртутьорганических эфиров. Соединение категорически противопоказано для перорального применения.
— Ноотропного назначения?
— Воздействие на клетки мозга, — похоже, незнание Венди ходового термина слегка удивило Рокина, — в качестве сопутствующего химического стимулятора при, например, дефрагментации памяти. Впрочем, присутствие гомологов ртути делает мою гипотезу нежизнеспособной. Остальные ваши рецептуры еще более экзотичны. А ведь не исключено, что все они по отдельности — лишь составляющие одного непостижимого комплекса. Просто информация, что действие запрошенных вами исходников предполагает некий обобщающий эффект, сама по себе повод для серии интереснейших опытов.
Рокин, погрузившись в свои алхимические мечты, выглядел довольным и разве что не облизывался, как кот перед сметаной.
— Погодите, Сергей, — Венди сделалась совершенно серьезной, — мы это уже обсуждали. Полагаю, предложенная мной компенсация в виде векселя Югра-банка и рецепта капель вод Леты окажется приемлемым аргументом. Уничтожьте все записи, кроме, возможно, самих капель, и примите их. Все просто — количество прямо пропорционально глубине воздействия. Средство безотказное, никаких противопоказаний, точечная амнезия, против которой бессильны любые возможные эти ваши ноотропы. В последующем сможете использовать при лечении посттравматических нарушений психики. А вас применение средства полностью избавит от рисков.
— Рисков?
— Те, кто придет после меня, могут посчитать, что крупицы доставшегося знания — неуместны. Это опасно для вас, я не шучу. К тому же, поверьте, результат трансмутации собранного комплекса вам был бы малоинтересен.
Алхимик кивнул:
— Да, и вексель Югра-банка выглядит убедительным доводом.
— Вот именно… Вчера речь шла еще и об астролябии.
— Увы, астролябии у меня действительно не нашлось. Как и думал. Разве что армиллярная сфера — еще со времен ученичества.
Рокин продемонстрировал сложное устройство, похожее на глобус из подвижных перекрещивающихся обручей, угломерных алиад и сложной системы оптических визиров. Вик оценил — достойный прибор, только, в отличие от незатейливой астролябии, требующий более глубоких познаний в оптике и геометрии.
— Встроенный эквиториум для расчетов, — расхваливал алхимик, — для поверхностной навигации — самое то.
А если дополнить агрегат хронографом, компасом, системой гироскопов и еще несколькими хитрыми авторскими разработками — инструмент уникальный, подумал Старьевщик.
