Ответит. Ловко у нее это получилось. Вику в свое время вдоволь пришлось пообщаться с ханскими расследователями. До оскомины на зубах и колик в печенках. Боль копилась ласками заплечных мастеров, а изжогу вызывали задушевные беседы с участливыми дознавателями. Тогда он постиг на собственной шкуре простую вещь: когда знаешь, о чем тебя спросят в следующее мгновение, — ты победитель. А неожиданно предъявляемые расследователем один за одним сбивающие с толку факты ввергнут тебя в состояние загнанной жертвы.
Все-таки попал кому-то на глаза, кто его знает, и поход в тайгу не остался без внимания. Худо дело.
По плохому сценарию их бы вытащили из гостиницы через полчаса, избитых и окровавленных, на какое-нибудь штатное лобное место, обратились к поселковой администрации за правдой, бросили в лицо обвинения, готовить ответы на которые уже не осталось бы времени, и скоро повесили на специально отведенной березе. Или сожгли бы или утопили в Сосьве — какая тут практикуется высшая мера социальной защиты, Старьевщику узнавать не хотелось.
Но это по плохому сценарию. А сейчас Венди знала, что так возмущает общественность Саранпауля, и пребывала в вооруженно-предупрежденном состоянии. Следующие слова девушки Вика тоже не удивили.
— Отвечу. Но не тебе — судьям. А со слугой своим сама разберусь!
Очень живо Старьевщику представился унылый ветер, вяло раскачивающий безвольное тело, поскрипывающий сук, перетянутый махрастой грубой веревкой, и обязательно босые ноги висельника. Кто-то рассказывал однажды — мускулы умерщвленного сокращаются таким образом, что обувь соскальзывает сама собой. Вдобавок к этому расслабляется сфинктер и опорожняется мочевой пузырь. Неприглядное зрелище. Имелись все основания полагать — предварительную клизму для последующей эстетики в неотесанных приграничных землях ставить не принято. И исполнять последние желания здесь тоже не в обычае.
Поднакачав себя таким образом, механист еще раз — понимал, что так надо, — подыграл своей попутчице. Он скользнул назад, в сторону, развернулся, держа теперь на прицеле и вход, и Венди, просипел, словно потомственный урка:
— Чужое вешаете.
— Расслабься. — Венедис успокаивающее вытянула ладонь. — Сказала же — разберемся. И если нужно, — она обратилась к толпящимся в дверях, — мы ему мозги ковырнем. Специалисты найдутся?
Мужик хоть и понял, что его только что обошли, как ребенка, но протестовать не мог. Придраться формально было не к чему. Он рыкнул, что направится сейчас в Совет, сговорится, когда слушание назначат, а за возмутителями спокойствия пока присмотрят, во избежание.
Венди хмыкнула и жизнерадостно послала его «да хоть в жопу». Имела право веселиться — ей удалось выиграть время. Зато, когда дверь захлопнулась, девушка нервно и требовательно уставилась на Вика:
— И какого черта ты там делал, Инженер?
Раскрываться полностью было все-таки рано, но как-то пролить свет на причину своих похождений стоило. Однажды давно, в чужой еще жизни, начисто стертой двумя годами войны одного против всех и исправительным годом рудника, Вик с Палычем ломали головы над феноменом машинальных предчувствий. Трудности вызывала отнюдь не детекция сопутствующих явлению всплесков, а построение алгоритма для выбора ключевого события из цепи неявных случайностей. Банальная интуиция представляла собой нечто другое, более масштабное и худо-бедно математическое. А тут энергетические привязки действовали много тоньше, и Палыч пребывал в уверенности: сумей человек рассчитать влияние будущего на сиюминутные порывы — он стал бы хозяином мироздания.
Похоже, мечте учителя теперь суждено стать легендой — Дрей Палыч был, наверное, последним гением электромагнетизма. Вик в этой области лишь подражатель, копировщик чужих схем.
Но незнание внутренних принципов не обязывало пренебрегать внешними проявлениями — Старьевщик, в пример опытным видокам, доверял немотивированным импульсивным поступкам. И это его, как правило, не подводило.
— Хотел забрать, — Вик начал копаться во внутренностях рюкзака, — эту штуку. Вдруг пригодится.
— Ну ты псих… — Глаза девушки восхищенно сверкнули, когда механист протянул ей свою находку. — Там же аномалия! Послед… мягко сказано. Я думаю — откуда у тебя такое истощение, а ночью накаты извне… нетипичные для местных условий. И поклажа фонит — могла догадаться. На всю голову ты, механист, болезный.
— Так что — не надо было? — уточнил Вик, легко удерживая случайно подобранный на пепелище нож за кончик лезвия.
Рюкзак фонить мог еще и из-за кристаллов — имело смысл в спокойной обстановке зарядить импровизированный контейнер-конденсатор. А «нетипичные накаты» вполне объясняли бредовые птичьи видения. И с истощением все сходилось.
— Давай уже! — Венедис достала из рукава платок и выхватила нож у механиста. — Все равно не знаешь, что с ним делать. Все отпечатки, наверное, затер.
Наблюдая, как девушка по-ребячески радуется, изучая лезвие на свету, Вик пожал плечами — если Венди имеет в виду потожировой след, то ничего там и так не осталось после пожара. А энергетически… что нож — затычка. Выкладывать про кристаллы, однако, еще не время, пусть побудут пока козыри — до полного понимания места Старьевщика в расстановке сил и средств.
— Но я бы тебя, — добавила Венедис, — пожалуй, расцеловала. Не будь ты такой индюк.
Механист немного помолчал, определяя цену информации, и поделился:
— Там еще люди были.
Девушка спокойно завернула артефакт в платок, перевязала тонкой бечевкой, неслышно пошептала над узелками и только после этого распорядилась:
— Рассказывай.
И Вик рассказал, предусмотрительно вымарывая из истории фрагменты, касающиеся хрустальных медвежьих глаз.
— Правильно, что стрелять не стал, — одобрила Венди. — Даже если бы одного зацепил, со вторым бы не справился.
— Кто они?
— Преследователи. Гоньба.
— А конкретнее?
— Конкретнее, механист, — девушка выглядела предельно сосредоточенной, — узнаешь, когда время будет…
Вик пожал плечами — лишь бы поздно не стало.
— …а сейчас надо из другой передряги выпутываться.
— Уходим?
— А то!
Будь Старьевщик один, он прорывался бы шумно. С пальбой и кровью. Вдвоем так сложнее. Впрочем, этот вариант легко можно было придержать на потом, к тому же у Венедис имелись свои мысли на этот счет.
Они тщательно упаковали вещи, будто не планировали возвращаться. И на самом деле не собирались. Выходя, Венедис напомнила Вику нацепить окуляры. Надо так надо, хотя смысла в этом Старьевщик уже не видел. И ничему не удивляться. У конторки скучал все тот же неизменный малый.
