Граф Монтихо забылся, и понял, что забылся. Закрыл глаза. Открыл.
- Ну что же, граф. Надо торопиться. Хотелось бы провести ближайшую ночь под крышей. Погода вряд ли улучшится, все мы основательно промокли и устали. Мы разместим Пепе в карете. Надеюсь, вы не откажете, граф. Будьте милосердны к раненому. В конце концов, один раз вы его уже спасли. Вы в состоянии продолжить путь?
- Конечно, граф. Там достаточно места для двоих. Но эти ужасные дороги, они убъют его. Долго нам еще до ближайшего жилья? Раненому нужен врач.
- Да, граф... Вы правы, граф...
Говорит уже рассеянно, меня не слушает. Глянул за спину, перевел взгляд на своего коня, поморщился. И пошел, и пошел, и пошел...
А я остался стоять под дождем. Подошедший сзади Кугель заботливо накинул на плечи плащ и протянул шляпу. Все равно уже... Оба мокрые насквозь, как мыши.
Граф! Какой я, к черту, граф - без оружия! Без конкретной шпаги! Раз дворянин, изволь - хоть с игрушечной, но чтобы у пояса что-то болталось. Народ на постоялых дворах косится: что за сиятельство такое зарубежное на их земли заползло? По виду - обычный немецкий барон, но без шпаги. Нищий - понятно, но уж на шпагу бы наскреб? Хоть какую-нибудь ржавую дедовскую, чтобы гордился своей кочергой у пояса, гордо хватался за нее при любом косом взгляде. Так - нет! Совсем голожопый? Может, ученый барон из немецких университетов, из тех, что (говорят) не от мира сего, штаны по утрам надевать забывают? Так - молодой! Что, совсем сопляк, не дорос, порезаться боится? Не, ребята, он - король! Королям шпага без надобности, у королев армия есть. Королев, как и нашего брата, по имени зовут, им фамилии не нужны. У них - номера!!!
В общем, именно такое читается в глазах. Было бы и на словах, если бы не окружающая меня пятерка. Вот в ней граф настоящий, может на дуэль вызвать, и - чик-чик!, если кто-то из встречных дворян проявит излишнюю осведомленность о правилах ношения дворянским сословием шпаг. Чистый верняк, можно не сомневаться. А для простого люда - у остальных душегубов ножи заточены. Улыбнешься вот так-то, а ведь это - уже вмешательство в чужие дела! И в чьи это дела ты, дурак, полез? Жизнь надоела?
Вот и не улыбаются. Так меня и везут.
Про шпагу я заикнулся сразу. Мундир, саблю и прочее имущество, снятое с моего бесчувственного тела, князь передал Монтихо без разговоров. За все заплачено.
Позвольте, говорю, битте-дритте, мою саблю взад - офицерская честь и тому подобное. Отдай регалию, кровью заслуженную, она мне сердце согреет, когда пойдем товарища с кичи выручать. В смысле, на полном опасностей и тревог пути в город Париж, столицу разврата.
Хрен тебе, отвечает. Знаешь, почему тебя не обменяли из французского плена, как всякого порядочного офицера? Да потому, что ни в каких списках попавших в плен ты у русских не значился. Присвоил ты мундир и офицерский чин корнета самовольно. Совершил воинское преступление. Карается вплоть до! Радуйся, что дядя тебя нашел, а то пропал бы ни за понюшку табака. Саблю ему! Приедешь домой, будет тебе там сабля!
Вот с такого олуха угораздило меня снять мундир.
Подойдя к трупу, толчком ноги перевернул его на спину. Припав рядом на колено, немного повозившись - ремешки тугие, расстегнул портупею с ножнами и вытянул ремни из-под тела. Рванул колет на груди, открывая бежевую рубаху - верхние пуговицы отлетели. Пришлось встать, переступить через труп, чтобы поднять шпагу. Довольно неуклюже засунул кончик острия за ворот, подцепил край и пропорол рубаху до пояса. Потом рванул лезвием ткань по животу и у меня в руке остался достаточно большой кусок. Им и обтер руки, а то кровь затекла в рукав до локтя - скоро слипнется, начнет чесаться, кожу стягивать. Протерев напоследок пальцы, с закатанными рукавами, повернулся подойти к луже, еще и в ней сполоснуть.
А что на меня все так смотрят? Решили, что я его выпотрошил? Ну, не съел же...
- Кугель, помоги.
Кугель, без долгих разговоров, застегнул и на раз подогнал по мне портупею, подтянув ремешки.
Лезвие шпаги - и так на вид чистое, но, на всякий случай, вернувшись к трупу, протер остатками рубахи. В ножны вогнал со щелчком, вызывающе.
Поднял пистолет и вручил Кугелю. Разберется.
Голое брюхо наружу, на дождь, им, видишь, не нравится... Никакого почтения к умершему. Носил бы майку.
Когда резали тех сволочей, на каждого из них пришлось по две тройки. Трое на удержание, трое на ликвидацию. Еще одна тройка стояла на шухере. Если кто-то думает, что может отбиться от двенадцати детских рук и двенадцати ног, которые его облепляют, валят на землю и неуклюже пытаются воткнуть в организм железки, то... Действительно, что мы, дети, можем? Как еще сами-то друг друга не порезали. Пара из моей тройки, бросив заточки, сразу перешла в лагерь удерживающих. И слава богу, возможно, поэтому никто не порезался. А я никак не мог увидеть шею. Все это визжало, хрипело, а когда открывался кадык - я не успевал. Потом коленом прижал голову и ударил в ухо - время поджимало. Попал куда-то в висок, начались хрипы и судороги, все откатились, а он перед нами бъется, выгибается, ногами сучит. Куда-то не туда я попал. Вот тогда Казява подобрал заточку и закатил ему прямо в глаз. Чуть-чуть ногами подрожал, секунда - и все. Поэтому потом блевали мы с Казявой, остальным было легче.
Этот третий.
Не знаю, блевать не тянет совсем. Как свет выключил или чаю налил. Чего блевать?
Залезая в карету, подтянулся на двери, заглядывая за облучек, заодно окинув взглядом округу. Кугель уже занял свое место. Граф, Хуан и Гильермо, что-то обсуждая, сгрудились на своих лошадях метрах в тридцати по ходу. Гонсало не видно. Пока не тронулись, осмотрел повязку на плече раненного, с закрытыми глазами сидевшего в углу. Повязка из полотна - и это они предусмотрели. У меня такого в багаже нет. Есть сменное белье (из ткани качеством похуже) и два баронских костюма. Кугель захватил, благодаря ему каждый вечер переодеваюсь в сухое, за ночь прислуга чистит и застирывает, через сутки, в следующей гостинице - высушивают и гладят.
Кровь из раны в плече, вроде бы, перестала течь? Или уже вся повытекла, морда синюшная. Повязка чистая, сделана профессионально, рука зафиксирована. Но веки дрожат, значит в сознании. Так он на первом же толчке свалится на пол. Кто так сажает? Выходит, не знают они всех прелестей этой пыточной камеры, не ездят в каретах, все на конях норовят. Не хотелось, но... Уверенными движениями, чтобы даже не пытался протестовать, уложил на скамью. Одну ногу подогнул, вторую спустил вниз - для нее места не хватало. Голову положил себе на колени, буду придерживать. Подсунул скомканный плащ, а то мои мослы не лучшая подушка. Содрал сюртук и подложил под плечо. Укрыть бы еще, сейчас озноб пойдет от потери крови. Жар. Не чем... Тронулись.
