— Твой мозг впервые вышел в ментальный космос. Эль-Грайон услышал твою мысль и сумел определить, где ты находишься.
— Значит, надо ждать беды… — сокрушенно прошептал Ошан.
— Зачем нужно было прилагать такие старания, чтобы разбудить мои ментальные возможности, если это способно вызвать несчастье?
— Потому что они приносят не только несчастья и еще не раз тебе пригодятся. Не обладая ими, нечего и думать вступать в противоборство с темными силами. Беда в том, что Темный Властелин обнаружил тебя слишком рано. До того, как ты научился закрывать свой мозг непроницаемым мысленным щитом. Ты научишься этому только после встречи с Триединым. А пока нам придется перевести тебя в самые нижние этажи храма.
— Для чего?
— Гора, в которой высечен храм, содержит металлическую руду, а она задерживает ментальное излучение. Там ты будешь в безопасности до тех пор, пока не научишься защищаться. Мне кажется, строители этого храма предусмотрели все, даже необходимость в такой защите.
— Вы знаете, кто построил храм?
— У нас сохранились старинные рукописи и легенды, но сегодня мало кто им верит. В одной де них говорится, что храм был построен самим Триединым тысячи лет тому назад. Но, повторяю, это всего лишь легенда.
— Возможно, не только легенда… Сэм рассказал мне о древней цивилизации дарсанов. Мне кажется, именно она создала религию Триединого, а затем вступила в войну с Темным Властелином и проиграла. Теперь нам придется продолжить начатое ими.
— Беда в том, что мы еще не готовы. Эль-Грайон слишком быстро увеличивает свои силы, его слуги появляются повсюду.
— Мне уже пришлось столкнуться с ними, даже дважды.
— Я знаю об этом.
— Но что они такое? Внешне они похожи на людей.
— Когда-то они были людьми. Ему нужны наши тела. Это одна из причин, по которой мы потеряли Роканду. Тысячи человеческих душ были безвозвратно погублены, и тысячи новых рекрутов влились в его войско.
— Но как он это делает, как ему удается превратить человека в робота, лишенного воли и наделенного огромной силой?
— У темных есть тайны, о которых мы ничего не знаем. Возможно, после того, как ты побываешь на Роканде, завеса тайны немного приоткроется… Если мы узнаем, как он это делает, мы сможем разработать защиту или противоядие. Теперь ты понимаешь, насколько необходима твоя помощь. Ведь только ты один можешь проникнуть на Роканду и вернуться оттуда невредимым. Вот почему так важно защитить тебя сейчас, пока твой разум еще не может сам постоять за себя.
Келья, в которую Арлана перевели после этого разговора, выглядела совсем крошечной и располагалась в подвальных помещениях храма, в срединной части горы, там, где толщина породы была наибольшей.
Арлан и раньше ощущал себя пленником если не людей, то, по крайней мере, обстоятельств.
Теперь же в этой крохотной каморке, похожей на тюремную камеру, он почувствовал себя настоящим заключенным.
Сильнее всего его угнетала полная оторванность от внешнего мира. Даже сознание того, что Беатрис находится где-то недалеко — стоит ему по-настоящему захотеть, и он пробьется через все заслоны, чтобы увидеть ее, — даже сознание этого больше не утешало его.
И все-таки прошел почти месяц, прежде чем Арлан по-настоящему взбунтовался против своего заточения в храмовой келье. К тому времени предварительный цикл подготовки уже завершился, и Арлан должен был дать Верховному жрецу свое официальное согласие на обряд встречи с Триединым, слишком сильно смахивавший на жертвоприношение. Этой процедурой он и решил воспользоваться, заявив, что для принятия окончательного решения ему необходимо сменить обстановку и ненадолго покинуть храм.
— Это совершенно невозможно! — резко сказал Ошан, вставая со своего места. Впервые за все время знакомства с этим человеком Арлан заметил на его лице следы настоящего волнения.
Они втроем сидели в апартаментах Арадатора, и только Верховный жрец сохранял полную невозмутимость во время последовавшей эмоциональной вспышки.
— Очень даже возможно! Я не давал вам подписки о невыезде!
— Это еще что такое? — спросил Ошан, останавливаясь напротив Арлана.
— Это такая бумажка, которую преступник выдает властям моего мира, обязуясь не покидать определенной территории!
— Простите меня, ваша святость! — с горечью произнес Ошан, обращаясь к Верховному жрецу. — Я ничему не смог научить этого человека. Голова иномирянина устроена иначе. Мне не удалось пробиться сквозь заслоны эгоизма и пласты мусора, забившие эту голову.
— Твоей вины в этом нет, Ошан. Он еще не осознал, что больше не принадлежит себе. Понимание придет позже. Сейчас в нем преобладает влияние воспитания, полученного у себя на родине. Все, что в детские годы входит человеку в голову, остается там на всю жизнь — с этим очень трудно бороться, — тяжело вздохнул Арадатор.
— Послушайте, что вы надо мной причитаете, что такого особенного случится, если я на пару дней отлучусь?
— Если ты забыл о ментальной защите, которую дает тебе храм, то вспомни хотя бы последнюю ночь своего восхождения!
Ошан впервые упомянул о ночной стычке, и Арлан, который не счел нужным рассказывать ему об этом, воскликнул:
— Так вы знали об этом?!
— Конечно, я об этом знал! Какой же я учитель, если не буду знать, о чем думает мой ученик!
— Вы читаете все мои мысли?
— Разумеется, нет. Только те, что случайно вываливаются из тебя наружу, с тех пор как ты научился уходить в ментал.
— Тогда вы должны знать и то, что я действительно собираюсь на время покинуть храм и никто меня не остановит!
— А я и не сомневаюсь в этом. Я лишь боюсь, что ты не справишься с опасностями, которые ждут тебя за оградой храма. Ты не умеешь по-настоящему контролировать свои ментальные способности, вокруг тебя существует целое облако ментального мусора. Обрывки мыслей, желаний, неосуществленные намерения, туманные мечты. Любой, кто может проникать в ментал, обнаружит тебя сразу же, как только ты покинешь пределы храма!
— И все-таки нам придется его отпустить, — вмешался в их спор Арадатор. — Он слишком молод, он хочет встретиться с женщиной, ради которой оказался на Аниране, а решение о том, идти ли ему дальше по дороге света, может быть принято только добровольно и только им самим.
— Слишком большой риск! Мы потеряем его! Сколько столетий мы ждали прихода этого человека, а теперь мы его потеряем!
Арлана поразила глубина горечи, почти отчаяние, которые слышались в голосе Ошана. Он не собирался причинять учителю так много огорчений, но и отказываться от своего решения не хотел.
