– Я ничего не нарушал. Ваши личные ячейки остались неприкосновенными. Перекрестки находятся в коридоре. А коридор – общее пространство. Ведь таковы правила? Или я что-то не так понял?
– Коридор – НАШЕ общее пространство, – хикки за спиной говорящего забормотали. Не разобрать ни слова, но шум голосов нарастал, будто кто-то медленно выкручивал звук на колонке. От еле слышного шепота до гула, который уже ощутимо давил на уши. – Наше.
Если бы не серьезное лицо говорящего, демон решил бы, что он шутит, изображая старого робота, который завис и повторяет одно и то же слово. Легба даже попробовал улыбнуться кончиками губ – показать, что понял шутку и готов посмеяться вместе со всеми, но не получил никакого отклика. Хикки напирали – казалось, еще чуть-чуть, и они всей толпой завалятся в комнату через порог. Смотрели злобно и настороженно.
– Я, как и вы, нахожусь внутри. В нашем общем пространстве. Вы пустили меня сюда. Вы объяснили правила – все их пункты остались в неприкосновенности. Так в чем дело? Кто-нибудь объяснит?
Один из хикки вскочил в комнату и оказался нос к носу с Легбой. Точнее нос к подбородку – даже задрав голову и встав на цыпочки, он был на две головы ниже демона, щуплый и нескладный.
Легба сначала не понял, что от него хочет «нарушитель личного пространства» – так именовались в правилах те, кто осмеливался заходить в чужие ячейки. За этим проступком в обычных обстоятельствах следовало немедленное выселение из коммуны, так что парень и вправду был настроен серьезно. Демон отступил на шаг и открыл было рот, чтобы спросить…
…Но не успел, получив пощечину. Легба сумел бы отследить движение, но он не ожидал его.
Щека вспыхнула.
Легба почувствовал, как его наполняет холодная, сосредоточенная ярость.
– Слушай, ты… – он схватил парня за грудки и подтянул к себе. Осклабился, демонстрируя клыки.
В ответ хикки изогнулся, и его стошнило на пол и на руки Легбы, а потом – завизжал.
Он визжал так, будто ему загоняли иголки под ногти и одновременно отпиливали ногу. Но самое отвратительное – хикки в коридоре подхватили его крик, будто только и ждали первой ноты.
– Это была моя… моя…моя…моя маска! Я ее сделал! Я ее там оставил! Как ты посмел тронуть чужое?!
– Вор!
– Куда ты их дел?
– Верни на место!
И в глазах – ни следа прошлой отстраненности. Теперь там плескалась горячая, яростная, живая, неприкрытая ненависть.
Пожалуй, никогда еще демон не ощущал себя настолько странно. Его маска? Их маски? Они их сделали? Вопросы возникали в голове один за другим, отправлялись на анализ, но холодная логика не могла с этим справиться. А чувства… подобные чувства не были доступны Легбе.
Он просто не знал, что так бывает. Личная территория, кусочек, который ты ограничил и выделил для самого себя – это да, это твоя крепость, в которой действуют твои правила. Но все, что выпущено за пределы, любое слово, пикча, инсталка, часть кода – это становится общим. Можешь поставить значок копирайта, но другие могут изменять по собственному желанию. Сеть только тем и живет, что постоянно обновляет и изменяет свои составляющие. Без этого получилась бы монолитная, громоздкая и неповоротливая конструкция.
Тем не менее, хикки не нужен был подобный ответ. Они требовали вернуть все, как было, но этого демон не мог. Изменения обратимы, если ты догадался сделать резервную копию, но Легба просто не видел в этом смысла.
– Я не могу, – сказал он громко, так что хикки разом смолкли. – Я не могу вернуть все, как было.
Демон ожидал нового приступа ярости, но ответом была тишина. Она пропиталась скорбью и траурным молчанием, как будто все присутствующие собрались на похороны разбитых надежд. «Так и есть, – подумал Легба. – И в этом моя вина».
То тут, то там среди молчания раздавались всхлипы, кто-то, кажется, плакал беззвучно. Некоторые оседали, сползая по стенкам под ноги товарищей, обхватывали колени и закрывали глаза. Несмотря на то, что Легба не мог понять и принять логику происходящего, он ощущал свою вину.
– Убирайся, – тихо прошептал «любитель традиций». В этот раз его глаза вновь были пусты, но от взгляда в эту пустоту Легба почувствовал себя неуютно. Последний раз такое было с ним, когда его сковала ледяная корка у гиперов. – Мы впустили тебя в дом, а ты принялся рыться в наших вещах. Уходи, как можно быстрее, и помни, что ты оставил после себя.
Да, пожалуй, уйти было самым простым вариантом. Можно было попробовать восстановить все или помочь хикки каким-то иным образом, но демон подозревал, что сейчас от него не примут никакой помощи, даже если дело будет касаться жизни и смерти.
Однако просто так уйти не удалось, и виной тому оказался Чен.
– Мы уйдем, – сказал он, смотря на хикки со смесью презрения и понимания. – Но нам нужны деньги – большую часть своих мы отдали за это убежище. Кроме того, не помешают удостоверения личности, способные обманывать систему хотя бы часов десять-двенадцать. Еще транспорт. Могли бы организовать все это и сами, но на это потребуется время, а вы, как я понимаю, не хотите, чтобы мы тут задерживались.
– Вы получите это, – проговорил «любитель традиций» глухо. – Меньше чем через полчаса у вас все будет, а потом убирайтесь.
Он развернулся и ушел. Следом потянулись остальные хикки, но не все. Некоторые остались сидеть там, где и были. Почти неподвижные, как статуи, они застыли в коридоре немым укором.
Легба закрыл дверь, чтобы их не видеть.
Мобиль, который им предоставили, оказался из старых моделей. Серебристые бока обшарпаны, а обивка сидений местами протерлась. Однако двигатель работал исправно, а регулировка затемнения позволяла сделать стекла полностью непрозрачными.
Демон и Чен встроились в поток и ехали по трассе, стараясь не обгонять без нужды и особо не выделяться. Мобиль был зарегистрирован на кого-то из хикки, и тот честно признался, что заявит о пропаже через сутки. За это время нужно было добраться до Санатория, избавившись по пути от транспорта.
– Тебе там понравится, – сказал Чен, ведя мобиль. Напарник говорил торопливо, едва сдерживая внутреннее возбуждение. – Там нас спрячут. А уж на такого, как ты, и вовсе будут смотреть с обожанием. Главное только, чтобы это не принесло им разочарование. А то заметь, друг-демон, последнее время все, к кому мы ни попадаем, оказываются недовольны последствиями. Гиперы распсиховались, сектантов взорвали, к хикки ты зачем-то залез в душу…
– Я хотел помочь, – сказал-прорычал Легба.
– Ну, так я и говорю, – Чен, казалось, не заметил, что его прервали. – Тебе понравится в Санатории. Там тоже хотят помочь. Очень хотят. Не всегда, правда, спрашивают, надо ли тебе оно, но помогают активно. И результаты практически как у тебя – вроде все получилось, а чувство такое, будто в душу наплевали.
