Он сидел за столом напротив Саркии Аристеи, кажущейся крошечной на его фоне. Облик любого космического десантника мог напугать обычного человека, а черный доспех капеллана со шлемом, напоминающим череп, — тем более. Сарпедон наблюдал за происходящим из-за занавески и гадал, не слишком ли сильный шок пережила Саркия, чтобы быть полезной. И согласится ли кто-нибудь отвечать на вопросы такого бронированного чудища, как Иктинос? Один внешний вид Сарпедона, конечно, мог убить ее, но и капеллан выглядел не намного лучше.
Иктинос поднял руки и ослабил крепления шлема. Затем он стащил его с головы и впервые за несколько дней ощутил прикосновение к лицу затхлого корабельного воздуха. Он редко снимал шлем и никогда раньше не делал этого перед теми, кого допрашивал. Вера должна быть безлика, и братья по оружию должны были видеть в нем не человеческое существо, а саму руку Императора, направляющую их. Сарпедону редко доводилось видеть лицо капеллана, и сейчас этот поступок казался тем более удивительным.
Лицо Иктиноса имело цвет темного отполированного дерева и было не таким, как у большинства космодесантников, — худым и доброжелательным, с большими глазами и абсолютно безволосым. Два серебряных и два эбеновых стерженька, вживленных в его лоб, обозначали двадцать лет службы в качестве боевого брата и двадцать — в качестве капеллана. Он словно лучился верой и непоколебимостью, и Сарпедон понимал, почему этот человек постоянно прячет лицо. Иктинос носил шлем в форме черепа, чтобы собратья шли за ним как за безликой иконой, а не как за человеком. Он легко мог стать харизматическим лидером, но это не входило в его обязанности. От него требовалось быть только сторожем душ братьев — предводительство Орденом он оставил Сарпедону.
— Саркия, — произнес Иктинос глубоким, звучным голосом, который обычно искажался механическим дроном, встроенным в его шлем, — ты знаешь, зачем мы привели тебя сюда.
Женщина какое-то время сохраняла молчание.
— Стратикс Люмина, — наконец тихо ответила она.
— Десять лет назад мои боевые братья побывали в вашей лаборатории на Стратикс Люмина. Сейчас нам необходимо снова вернуться туда — и чем быстрее, тем лучше. Ты — адепт и обладаешь правом доступа к верхним уровням. Мы нуждаемся в этом.
— Нет, — покачала головой Аристея, — это ведь было десять лет назад…
— Лаборатория на Стратикс Люмина заброшена. Тебе это известно. Все осталось так же, как и было. Мы знаем, что случилось потом, Саркия. Никто не станет посылать туда поисковые группы. Те протоколы, которые запомнились тебе, остались такими же, как и раньше, и нам необходимо узнать о них.
— Зачем? — Саркия неожиданно подняла голову и взглянула прямо в глаза Иктиносу. — Зачем кому бы то ни было понадобилось возвращаться туда?
— У нас нет выбора. Нет его и у тебя.
— Этого будет недостаточно. Я была простым адептом, а только магосы знали, как проникнуть на уровни изоляции, но они никогда не поднимались наверх. Мы ни разу не видели их и не знали даже крупицы того, чем они занимались там, внизу. Неужели вы не понимаете, что я ничем не смогу вам помочь? Мне известны только верхние лабораторные и жилые уровни, но там ничего такого не…
— Все это нам известно, Саркия. Просто расскажи нам — и, когда все закончится, ты будешь свободна.
Женщина всхлипнула в ответ:
— Вы ренегаты. Вы убьете меня.
— Ты понятия не имеешь о том, кто мы. В данный момент я могу только дать тебе свое слово солдата Императора. Расскажи нам все, что мы хотим узнать, и при первой возможности получишь свободу.
— Я умру, — пожала плечами Саркия. — И вас Стратикс Люмина тоже убьет. — Она помедлила, устремив взгляд в стол. — Решетки управляются фразами из откровений Омниссии. Их копию можно найти в любом цеху или лаборатории. Существует алгоритм, позволяющий подобрать кодовые слова, и я могу записать его. Так вы сможете попасть на первый этаж. В горячую зону вам придется пробиваться самостоятельно.
— Ты нам очень помогла, Саркия.
— Пытаешься успокоить меня? — кисло усмехнулась она. — Ты чудовище. Как и все вы. Ты ничуть не сделал мне легче. Ведь, десантник, ты все равно меня убьешь.
— Можешь звать меня Иктинос.
— Мне незачем тебя как-то звать. Я сказала то, что сказала, только потому, что иначе вы добыли бы это из меня пытками. Но теперь я больше ничего для вас не значу. Думаю, мне повезет, если вы просто вышвырните меня через воздушный шлюз.
Иктинос встал со стула и поднял усмехающийся шлем со стола.
— Еще раз повторюсь, Саркия, ты получила мое слово, что, когда мы завершим свою работу, ты получишь свободу. Нам незачем причинять тебе вред. Если бы мы по-прежнему были на побегушках у Империума, то нам наверняка пришлось бы прогнать тебя через процедуру очистки памяти. Но больше мы в такие игры не играем.
Иктинос вышел из комнаты, оставив Саркию сидящей за столом. Через некоторое время сервы должны были принести ей что-нибудь поесть и выпить, а потом показать женщине койку, подвешенную в одном из коридоров, служивших им спальней.
Кому угодно другому успешный допрос мог бы показаться триумфом. Но Сарпедона слишком тревожил тот риск, на который Ордену необходимо было пойти ради своего выживания, чтобы обращать внимание на одну небольшую победу. С какой-то стороны командор даже испытал бы облегчение, окажись, что Саркия ничего не знает. По крайней мере тогда он отбросил бы всякие надежды и направил энергию Ордена на что-либо еще. Вместо этого Саркия открыла перед ними ворота, ведущие в самое сердце порока, где им предстояло столкнуться одновременно и с ужасами, выпущенными Тетурактом, и с гневом Империума. Сарпедона уже посещали мысли о том, что лучше было бы, если Саркию не смогли бы найти. Впрочем, командор был обязан направить свой Орден к исполнению воли Императора, невзирая на опасности.
Сарпедон некоторое время понаблюдал за женщиной. Она не плакала и не дрожала. Казалось, она просто очень сильно устала, и он догадывался, что чуждая обстановка и высокая вероятность пыток и смерти лишили ее всяких сил.
Иногда, подумал Сарпедон, когда смотришь на неаугметированных людей, начинает казаться, что перед тобой представители совсем другого биологического вида. Испивающие Души были настолько изолированы от остального Империума, что единственными нормальными людьми, регулярно попадавшимися им на глаза, оказывались только сервы Ордена: мужчины и женщины, настолько преданные им, что более походили на разумных сервиторов, чем на людей. Если не считать непродолжительного знакомства с Франтисом Йенассисом, Саркия оказалась за очень долгое время первым контактом Сарпедона с гражданами Империума. И как бы ему ни хотелось того, но он не имел возможности поговорить с ней, ведь один только его облик мог довести женщину до безумия.
