Сарпедон некоторое время понаблюдал за женщиной. Она не плакала и не дрожала. Казалось, она просто очень сильно устала, и он догадывался, что чуждая обстановка и высокая вероятность пыток и смерти лишили ее всяких сил.
Иногда, подумал Сарпедон, когда смотришь на неаугметированных людей, начинает казаться, что перед тобой представители совсем другого биологического вида. Испивающие Души были настолько изолированы от остального Империума, что единственными нормальными людьми, регулярно попадавшимися им на глаза, оказывались только сервы Ордена: мужчины и женщины, настолько преданные им, что более походили на разумных сервиторов, чем на людей. Если не считать непродолжительного знакомства с Франтисом Йенассисом, Саркия оказалась за очень долгое время первым контактом Сарпедона с гражданами Империума. И как бы ему ни хотелось того, но он не имел возможности поговорить с ней, ведь один только его облик мог довести женщину до безумия.
Сарпедон, продолжая скрываться в тени, попятился и зашагал по коридору, ведущему на мостик, оставив Саркию на попечении сервов. Если она и расслышала постукивание его когтей по металлическому покрытию пола, то не придала этому значения.
Таддеуш стал замечать, что Испивающих Души на официальном уровне начинают считать несуществующими. Несмотря на то что он был вынужден постоянно демонстрировать свою инсигнию инквизитора, наделявшую его невероятной властью, запрашивать отслеживание астропатического трафика становилось все сложнее. Зону боевых действий разделили на несколько участков, подчинявшихся военным администрациям, чтобы у Департаменте Муниториум была хоть какая-то надежда на упорядочивание донесений, поступающих со столь значительной по масштабам операции. Таддеушу каждый раз приходилось заново договариваться о проверке астропатических передач на предмет ряда ключевых слов — Астартес, космодесантники-предатели, пурпур, паук, псионика, а также еще нескольких дюжин терминов. Но вопреки ожиданиям инквизитора некоторые из участков не слишком стремились к сотрудничеству.
Слежение было невозможно в областях, полностью перешедших под контроль Тетуракта. В список таких территорий попадали, например, окрестности Стратикса, являвшиеся основной целью в этой операции. Поэтому Таддеуш не слишком рассчитывал получить сколько-нибудь важную информацию ни от одиночных разведывательных кораблей, ни от агентов Инквизиции, блуждавших по зачумленным мирам. Но ведь и сектор Септиам-Каллиарган ответил Таддеушу потоками бюрократических документов, перекидывая его от одного чиновника к другому. Туманность Аггарендона не откликнулась вовсе, несмотря на то что военная активность возле ее редко разбросанных планет-рудников практически отсутствовала. Хуже всего с ним повели себя в субсекторе Кайтаран — крошечном кусочке космоса, где тем не менее располагались крепость Инквизиции и несколько флотилий Имперской Гвардии. С его станций астропатического слежения Таддеушу поступали сообщения, которые были слишком неестественны и натянуты, чтобы у него остались хоть какие-то сомнения в том, что они сфабрикованы.
Это был только один из симптомов. Таддеуш уже пытался получить доступ к историческим архивам миров, где когда-то сражались Испивающие Души, но выяснил, что там не содержится никакой информации об Ордене. Кафедральный собор Мира Мортенкена, воздвигнутый в честь всех героев, больше не украшала фреска с изображением Дениятоса, легендарного солдата-философа, изгнавшего хрудов из священного города планеты. Почти все наследие, оставленное Испивающими Души до Поля Цербера, было стерто. Только в базах Инквизиции оставалась еще хоть какая-то связная информация о мятежном Ордене и его доблестной истории — во всяком случае она была доблестной до их предательства на Лаконии и последовавшего отлучения от церкви. И если что из их истории не оказалось запечатленным в одном из архивов Инквизиции, расположенных в крепостях тех секторов, где некогда сражались Испивающие Души, то для Империума оно теперь все равно что и не происходило.
Раньше Таддеушу не приходилось на практике сталкиваться с ордером на удаление. Конечно, он был наслышан о подобных случаях и даже участвовал в ряде операций, где применялись эти методы. Но никогда еще он не видел, чтобы Империум так старательно пытался что-либо забыть, сжигая книги и стирая данные с информационных планшетов. Вполне возможно, и людей, встречавшихся с Испивающими Души, подвергали процедуре очистки сознания. Как и положено инквизитору, Таддеуш понимал всю важность этих данных и знал, что лишние познания могут погубить души тех, кто не способен с ними справиться.
Существование преступных Орденов не было тайной — ведь кому в детстве не рассказывали мрачные легенды о временах Ереси Хоруса, когда Великому Врагу удалось совратить половину Легионов Космического Десанта? Но сама вероятность того, что это может повториться сейчас, да еще к тому же без всякого влияния со стороны Хаоса, на который легко списать всю вину, способна была вызвать крушение надежд и панику. Империум не мог себе этого позволить. Но исчезновение Испивающих Души из памяти Человечества делало работу Таддеуша чертовски трудной.
Он не знал, какой из подотделов Инквизиции издал этот приказ. Не знал и того, чьи оперативники сейчас перекапывают сообщения, проходящие через астропатические ретрансляторы, и данные в планетарных архивах, пытаясь уничтожить все касающееся запретных тем. Во всяком случае работали они эффективно, и Таддеуш чувствовал, что без поддержки Верховного Инквизитора ничего не сможет сделать. Его просто кормили объедками, и с каждым днем становилось все хуже. Он мог только надеяться, что последняя его наводка — расследование причин нападения Испивающих Души на аванпост Юменикса — приведет хотя бы к какому-нибудь прорыву. Иначе все его старания задохнутся от недостатка информации.
В Инквизиции страдали болезненной страстью к скрытию информации о своей деятельности друг от друга. Таддеуш даже задумывался порой, появится ли когда-либо возможность сдернуть с ее дел покрывало тьмы и открыть правду. Но ходило немало мрачных слухов об инквизиторах, которые в результате своей борьбы со скверной становились опасными радикалами либо сходили с ума. Поэтому возможно, что таинственность была единственным способом сохранить всю организацию от гниения изнутри.
— Инквизитор?
Таддеуш оторвал взгляд от информационного планшета. До того как его отвлекли, он изучал список потенциальных совпадений в астропатических трансляциях, но уже в который раз не находил там ничего обнадеживающего. Оглянувшись, он увидел — как и следовало ожидать — Пилигрима, стоящего за дверью холодной каменной комнаты. На Кайтаран опустилась ночь, и призрачно-бледный, синеватый лунный свет, падающий с безоблачного неба, окрашивал все в голубые и серые тона. Таддеуш настолько ушел в перебирание этих бессмысленных распечаток астропатических разговоров, что даже и не заметил, как зашли оба солнца Кайтарана.