чужеродно — словно артефакт чужих из американского фантастического фильма и одновременно чутка тронутый ржавчиной странный арт-объект времен Советского Союза. Сама площадка располагалась не над бункером, а где-то в стороне — причем никто из нас не знал, на каком расстоянии. Это на тот случай, если кто-то из нас попадет в плен. Пирамиду, кстати, собрали на болтах и гайках — никакой сварки, способной потенциально привлечь октов.
Речей не было совсем, лишь сухие реплики команд и всеобычная для скопления людей суета. Все, что нужно было сказать по такому поводу — сказали под землей, перед отъездом. По периметру поляны топталась президентская охрана, вернее, её внутренний контур: внешнее оцепление залегло среди ёлок. После пробоя пространства они должны будут максимально быстро распихать ученого, мою дочь и главкома по полагающемуся им транспорту (его перед нами из тех же соображений не стали светить) — и быстро увезти. Атака по месту прыжка считалась маловероятной — но предусмотрено было все, что в человеческих силах учесть. И по возможности подстелена соломка.
Много я, опять же, просто не знал. Например, количество эквивалентных тонн тротила в той взрывчатке, что сложили в центре треугольной платформы-основания. Что уж там говорить про то, какой именно приказ получили бойцы “Альфы”. “Разделяющаяся боеголовка” должна, обязана была сработать в любом случае, скольких бы из нас не выбили. Даже если я не уберегусь. Даже если останется в живых всего один человек.
Неизвестность нервировала — и это еще мягко сказано. В процессе спешной подготовки к инвазии вылезало все больше вопросов и возможных причин неудачи нашей авантюры. Потому я подготовился: предупредил, кого надо, и заранее начал загонять себя в “боевой” медитативный транс, отсекающий эмоции и “растягивающий” время.
Первоначальный успех десантирования полностью зависел от меня, а для этого требовалось сработать на манер хорошо смазанного бездумного механизма. В таком состоянии измененного сознания в глаза легко бросаются мелочи вроде закисшей гайки в трех метрах над головой или пожелтевших игл на лиственнице — но вот с нормальным человеческим общением не ладилось. Выпущенная во врага самонаводящаяся ракета плохо умеет говорить. Только поэтому смог спокойно выдержать долгий взгляд дочери. Время.
Стоило четырем плоскостям Пространства сомкнуться, как я сразу почувствовал её. Мембрану, вуаль, якорь, парус, маяк — как угодно называйте. Энергетический конструкт, призванный быть мишенью для межмирового трансфера, не экранированный от меня толщей земли, бетона или горных пород не почувствовать оказалось невозможно. Мне даже не пришлось вскрывать ловушку-обманку, чтобы заставить наш пространственный микро-анклав слиться с якорем — и осталось твердое впечатление, что нас туда бы и самостоятельно затянуло. Но я все же воспользовался катаной, полностью сосредоточив на клинке всю свою волю — только чтобы высадится не абы-куда, а в наиболее подходящее для нас и нашей миссии место… Ну! Ну же!!!
Долгие мгновения для меня уложились для десанта в единый миг. Раз! И вместо таежной чащи, чуть подпорченной колеями от колес армейских вездеходов — слабо освещенный коридор, даже скорее, транспортный рукав метра четыре в высоту и в ширину как четырехрядное шоссе. Уходящий в обе стороны и зримо изгибающийся что справа, что слева. Кольцевой… трюм?
Первыми на изменение обстановки среагировали альфовцы, горохом посыпавшиеся с основания бывшей пирамиды. Даже меня опередили. Команда Кузнецова, моя физическая защита, задвигались после всех. Одновременно включилась интегрированная в “Ратники” спец-электроника, включая ближнюю защищенную связь. Удивительно, но к этому моменту разведка спецназа уже успела добежать до изгибов коридора.
— Я восьмой, вижу лестницу и дверь под потолком.
— Я первый, дверь — приоритет. Второй, анализ?
— Место под размещение октов. Возможно, используется при начальной инвазии.
— Принято. Жар, есть что дополнить?
Если бы не медитация, скорее всего пропустил бы запрос в потоке обмена информацией.
— Надо попасть в коридоры человеческого размера. По ним будет доступ к центру управления… — договорить, что проход под потолком скорее всего для технического осмотра, я не успел. Альфовцы соображали не хуже меня.
— Тогда двигайтесь к двери! Четвертый, пятый, продолжить осмотр помещения.
Мы рванули, причем я оказался в центре построения — и добрались до подъема. Я еще успел заметить, что трап один в один как на каком-нибудь корабле, да и дверь такая же. С колесом-штурвалом в центре, овальная… и с надписями “open” и “close” над стрелками! Следующий коридор… палуба? — по высоте подходил человеку, но все равно был слишком широким. И не таким пустым: дверцы электрощитков, еще каких-то технических объемов, светильники, наклеенный на стену план эвакуации. И все понятное, привычное, своё — будто мы не на летающей базе захватчиков, которым вырезать пять миллиардов людей что высморкаться… Так, а камеры там, датчики? Не они? А сигнала тревоги все нет…
Рев баззеров и мигнувший, сменившийся на тревожно-красный свет приветствовал нас аж на пятой минуте инвазии. Летающая база была размером с суперконтейнеровоз, не меньше — но основные объемы трюмов оказались пусты, что позволило альфовцам занять чуть ли не половину летающего объекта. И заминировать. А для моей группы — проложить путь на… капитанский мостик? Или, правильнее, в командную рубку? В общем, мы успели ворваться на жилой этаж.
И опять — ни турелей с потолка, ни падающих гермопереборок, ни контрабордажной команды, ни отравляющего газа — ничего. Против нас играли только размер палуб, построенных с размахом, и… и все? Даже двери в ка-цэ никто не озаботился заблокировать! Четверо альфовцев, пробивавших нам путь и отряд Кузнецова рассыпался по большому циллиндрическому помещению с терминалами, очень напоминающими земные компьютерные. Разве что дисплеев не было, вместо них над столами крутились трехмерные проекции, видимые без всяких очков.
Экипаж… операторы? Короче, люди, прямо занятые управляемым уничтожением нашего мира — только-только успели сбежать. Над откинутым люком аварийной эвакуации в самом центре круглого пола призывно и ярко мигала красная лампа. Первыми туда сунулись спецназовцы — и тут же отшанулись, выпустив неприцельно пару коротких очередей.
— Окты! Много!!! Но сюда им не забраться!
— Жар, нужна расчистка или пусть бегут?
— Люк закройте, — спокойно сказал я. Пульт ближе к центру и на небольшом возвышении и правда оказался главным. А прикрепленная в углу стола фотография-проекция темноволосой, немного смуглой девочки-подростка — дочери здешнего главного скорее всего — окончательно давала понять, что мы и они мало чем отличаемся. Ага, а вот и тревожная панель. Выключить сирену. — Нет там прохода. И в живых никого не осталось.
Да, мы мало чем отличаемся. Почти ничем. Но эта малость делает нас кардинально разными. Мы своих спасаем в любой ситуации, не взирая на затраченные ресурсы и время. Они, с легкостью записав в нелюди жителей
