попытался вспомнить формулировку, — фактические брачные отношения. Надеюсь, ты понимаешь, о чём я?
— Понимаю, просто…
— Что?
Она некоторое время мялась, но потом, делая над собой усилие, произнесла:
— Ты не спрашивал, как я в колонии оказалась.
— Не счёл нужным, думаю, это никак не изменит моего к тебе отношения. Ну, расскажи, если это важно.
— Я там всего месяц пробыла, меня из суда отвезли, до того на свободе была, под подпиской.
— Ну, а статья?
— Убийство. Отчима убила, ножом… в шею.
— Умница, ну, то есть, плохо конечно, а как умудрилась? И что сподвигло?
— Он меня… — на глаза навернулись слёзы.
— Изнасиловал?
Она кивнула.
— Начинаю понимать, теперь ты в каждом мужчине видишь его, тебе трудно расслабиться, сразу начинается паника, стало быть, никакая половая связь для тебя невозможна. Так?
— Нет, — она удивлённо подняла глаза. — Не так. В тебе я вижу тебя, ты мне нравишься, я тебя люблю, просто я думала, что ты меня… после такого…
Дальнейшие слова потонули в рыданиях. Случай тяжёлый, тут несколько сеансов психотерапии потребны. Ну, да ладно, справлюсь. Терпение и труд…
— Давай уже, завязывай реветь. Это… короче, непринципиально. Я уже был женат, и у жены своей был не первый. И ничего, жили как-то, расстались по другим причинам.
— Значит, ты со мной?..
— Что за привычка обрывать фразы на полуслове? Чтобы я додумывал? Да, я с тобой всё, как положено. Не прямо сейчас, оклемаюсь немного и, считай, что ты моя жена. Расписываться тут негде, будем так жить.
Она на меня посмотрела странным взглядом, но слёзы моментально испарились. Открыла рот, чтобы ещё что-то сказать, но тут кто-то постучал в открытую дверь.
— Извините, что беспокоим, — сказал Башкин, просунув голову в палату, — но нам сказали, что вы очнулись, есть разговор.
— Зайдёшь попозже, — я взял девушку за руку.
— Угу, — она кивнула и немедленно убежала, будет читать пейджер и много думать.
А в палату, предусмотрительно прихватив стулья, вошла целая делегация. Первым прошёл учёный, следом — Рогов, после него неизвестный в военной форме, погоны рассмотреть мешал наброшенный сверху халат, но по возрасту — не меньше майора, скорее всего, больше. Последним был высокий худой мужчина лет пятидесяти с небольшим, одетый в не первой свежести пиджак. На носу висели очки, но смотрел он поверх них.
Расставив стулья вокруг моей кровати, они чинно расселись. Разговор начал Башкин:
— Итак, Дмитрий Сергеевич, давайте знакомиться. Меня вы уже знаете, Бориса Аристарховича тоже, а вот это, — он указал на военного, — полковник Верещагин, он с сегодняшнего дня будет комендантом города. Потом объясню, что это значит.
Третьего человека он не представил.
— Так вот, первым делом выражаю вам благодарность за спасение раненых. Двадцать три человека обязаны вам жизнью. Сказать по правде, я не рассчитывал на такой результат. Обычно исцелить можно не больше семи-восьми человек. Вы просто феномен, надо запомнить на будущее. Мне сказали, что незадолго до событий вы пили живую воду, но даже она не объясняет такого успеха.
— Я рад, что так получилось, — я посмотрел на графин с питательным раствором, учёный всё понял и немедленно наполнил стакан. — Но лучше расскажите мне другое. Что случилось там, чем закончилась история с нападением?
— Нападение почти полностью было отбито силами поселенцев, — вступает в разговор военный. — Вы уничтожили процентов восемьдесят нападавших и всю их технику. Признаться, не ожидал.
— А вы раньше не могли прийти? — укоризненно спросил я.
— Мы просчитались, — признаёт он. — У нас была информация о большой группе сектантов, но мы ждали их в другом месте. Нам в голову не пришло, что они двинут сюда. Отряд ждал их примерно в ста километрах отсюда. Сами понимаете, возможности спутникового наблюдения крайне ограничены. Когда стало ясно, пришлось сворачивать засаду, именно в этот момент прибыл ваш связной.
— Вы их добили?
— Разумеется, а ещё взяли в плен десяток людей и двух сектантов. Последние не особо разговорчивы, но и те и другие в один голос твердят, что их королева жива.
— А людей они что, в свою веру перекрестили?
— Не до конца, те полностью поддерживали сектантов, которые, как известно, огнестрельным оружием не пользуются. Каждый участвовал в омерзительных обрядах, каждый уверен, что должен сражаться на их стороне. Правда, королеву лично никто из попавших к нам живыми не видел. Ещё в их обозе было несколько пленных, которых они не успели обратить в свою веру.
— А среди пленных был я, — вступил в разговор безымянный мужик в очках. — Разрешите представиться, Коростин Эдуард Фёдорович.
— Аааа… — только и сказал я.
— Да, я всё знаю, мне передали ваше послание, не скажу, что это прорыв, но теперь цель моя гораздо ближе, чем была раньше. Собственно, всё уже понятно, но создание установки упирается в ресурсную базу.
— Скажите, а…
— Потом, — перебил меня Коростин. — Поговорим отдельно.
— Пока же доведём до вас следующее, — снова заговорил военный. — С этого дня город переходит под власть армии. Так уж вышло, тревожные события заставили правительство ускорить возвращение пустых земель. На местном аэродроме уже высаживается воздушно-десантный полк. Будем отодвигать фронтир.
— Здесь аэродром есть? — удивлённо спросил я.
— Гражданский сейчас недоступен, но в пригороде есть военный, куда могут приземляться транспортники. После выгрузки они начнут зачистку города. Думаю, управимся за пару месяцев, потом начнётся возвращение жителей. Должно начаться, если всё пойдёт по плану.
— А мне-то что делать?
— Вам сейчас следует отлежаться, потом поступите в распоряжение к Эдуарду Фёдоровичу. У вас ведь свои задачи, мы о них знаем, но мешать вам незачем, а помочь ничем не можем. Со своей стороны также объявляю вам благодарность за героизм при отражении атаки сектантов, а также спасение раненых.
— А что с местными будет? — спросил я. — Армия сюда придёт, а их куда?
— Кто-то останется, кого-то пристроим, кого-то отправим на Большую землю, — начал объяснять полковник, — есть, правда, те, по ком тюрьма плачет. С другой стороны, сажать их нецелесообразно, куда лучше использовать их навыки борьбы с нечистью. Глядишь, потом объявят им какую-нибудь амнистию.
После этого трое встали и ушли, остался только Коростин, который сидел напротив меня и многозначительно молчал.
— Сказать по правде, — начал я. — Я думал, что, как только вас увижу, сразу схвачу за хобот и потребую вернуть меня обратно. Будь я сейчас покрепче, так бы и поступил.
— Я догадываюсь, что вы здесь не по своей воле, но, увы, хватать меня за хобот, равно как и за другие части тела, совершенно бесполезно. Вопрос вашего возвращения, как, впрочем, и моего, лежит совсем в другой плоскости.
— Но ведь сюда послать получилось, — напомнил я.
— В том-то
