подождет внизу. Ну же, пойдем, птичка.
Услышав новое прозвище, Кайсин улыбнулась. Она не спеша преодолела последние ступени и ощутила вокруг себя свежий воздух и терпкие, сладкие ароматы цветов. Они пьянили и мигом вскружили голову. На нее обрушились звуки города, что доносились с Императорской площади: ликующие крики людей, музыка, треск хлопушек.
Кайсин отчаянно хотелось увидеть, что же происходит.
– Лю? Уже можно?
– Да, – с радостью в голосе объявил тот и отнял руки от ее лица.
Открыв глаза, Кайсин обомлела.
Они оказались на террасе, что раскинулась на верхнем этаже этого покинутого дома. Снаружи царила ночь, но здесь, наверху, под небольшой покатой крышей, кругом были расставлены зажженные свечи и висели бумажные фонарики, которые тихо подрагивали на ветру. С края невысокой ограды свисали бутоны красно-желтых пионов. Цветы тянулись к свету свечей, хотели обнять его, погреться в теплых лучах. Неподалеку раздавался стрекот цикад. Их трели были тихими, кроткими, будто не хотели мешать Кайсин. Она повернулась к ветру и почувствовала приливы прохладного бриза, что приносил запахи соли и моря.
– Так вот куда пропал Жу Пень, – догадалась девушка.
– Да, – кивнул Лю. – Я придумал это сегодня утром. Весь день мы… искали фонарики и свечи. Чуть не попались…
Он с виноватым видом почесал затылок. Кайсин покачала головой и тихо сказала:
– Хорошо, что у тебя есть Жу Пень.
– Не то слово. Не знаю, что делал бы без него.
– У меня совсем никого нет, – погрустнела Кайсин. – Только Мэйсу. И Си Фенг, но он…
– Старый дядька? – выпалил Лю. Он тут же смутился, но увидев, что Кайсин смеется, улыбнулся в ответ. – Прости, я… это… не хотел обидеть его.
– Нет-нет, ты прав. – Кайсин погладила бутоны пионов и вдохнула их аромат. – Он воин. Мой верный страж. Я могла бы поговорить с ним о чем угодно, но не все мои переживания он понимает так, как хотелось бы.
– Ну, тогда хорошо, что теперь у тебя есть мы с Жу Пенем.
Кайсин подняла глаза и посмотрела на Лю:
– Хорошо, что вы есть. Хорошо, что есть ты…
Смущенные, они отвернулись и долго смотрели в ночное небо. Вдруг Лю протянул руку и показал в сторону южной части города:
– Вон там, где меньше всего огней, находится старый рыбный порт.
– И что в нем особенного? – с интересом спросила Кайсин.
– Рядом с ним мы с Жу Пенем и живем. Мы называем это место трущобами.
– Как далеко! Я с трудом могу что-то различить. Подумать страшно, сколько времени нужно, чтобы добраться туда.
– А мы ходим туда-сюда каждый день, – усмехнулся Лю.
Над домами и пагодами разнесся новый звон гонга.
Девушка подбежала к другой части террасы и увидела главную городскую площадь: отсюда она походила на безбрежный океан расплывчатых огней.
– Немыслимо…
Так много людей Кайсин еще не видела. Она даже не представляла, что их может быть столько в одном месте. Горожане выглядели такими крошечными и почти неразличимыми среди огоньков. Но вот в небо взмыли мириады фонариков, запущенных со всех уголков столицы. Огни медленно поплыли по ночному полотну, смешались со звездами и улетели в сторону голубой луны.
– Нравится? – спросил Лю, подойдя к ней.
– Да… – выдохнула Кайсин. Она не могла найти слова, чтобы описать все свои чувства. – Все это время… я не знала, что бывает нечто настолько красивое. – Она повернулась к Лю и увидела отражения фонариков в его глазах. – Спасибо тебе. Спасибо, что привел меня сюда.
– Подожди, – ухмыльнулся юноша. – Это еще не все.
Вновь послышался гонг.
И еще удар.
И еще.
Грохот стоял такой силы, словно бил не человек, а великан.
Все звуки исчезли, и на короткий миг целый город погрузился в непроницаемое безмолвие. А потом раздался взрыв.
В небо над площадью устремился огненный шар. Он быстро набрал высоту, извиваясь драконом, затем замедлился и исчез. Кайсин захлопала глазами, не понимая, что происходит, а затем вздрогнула, когда мелькнула вспышка и весь небосвод озарила цветастая пятерня. Струи огня гневно трещали и ширились, обвитые языками пламени и разноцветных искр. Это было похоже на звездопад, о котором Кайсин читала в детстве. Длинные хвосты фейерверка располосовали небо и пропали.
Раздался новый взрыв.
И вновь площадь затопило всполохами света.
За ним еще сразу несколько.
И еще.
И еще.
Кайсин сложила кулачки на груди, завороженно наблюдая за салютами. Из влажных глаз покатились слезы, но она не обращала внимания. Все ее мысли были сейчас там, в темном ночном небе, где полыхали зарницы. Люди ликовали, и Кайсин радовалась вместе с ними. Она больше не смогла сдерживать чувства и заплакала. Смеялась, кричала и плакала, и весь мир исчез, оставив после себя лишь зарево фейерверков.
Наконец ударил гонг, и площадь пришла в движение. Послышался людской гомон, заиграла музыка. Праздник продолжался.
Лю подошел ближе и смахнул пальцем слезинку с ее щеки.
– Почему ты плачешь?
Внутри Кайсин клокотала целая буря. Она была рада, весела, но и опечалена, подавлена. Этот вечер должен был закончиться прямо сейчас, если она хочет вернуться домой незамеченной. Девушка почувствовала, как к горлу подступает ком.
– Я… я… – Ей вдруг стало холодно, и она невольно поежилась.
Лю был рядом. Он обнял ее за плечи. В его глазах больше не было страха. Но осталось то, чего Кайсин не различила сразу. Она поняла теперь. Это была…
– Птичка?
– Да, Лю?
Они шептали, будто боялись, что мир их услышит. Холодный ветер принес с собой море и гром. Надвигалась буря.
«И некому меня защитить», – подумала Кайсин.
«Я тебя защищу», – прочла она в глазах Лю.
Он обнял ее крепче. Они грели друг друга дыханием и теплом своих тел. Их губы оказались так близко!
Кайсин хотела поцеловать его.
Всего один поцелуй, который спасет ее ото всех бед мира.
Голова закружилась.
Она дрожала. Слышала стук его сердца.
Лю был совсем рядом.
Всего один поцелуй…
Мир взорвался.
Беззвучные фейерверки озарили разум Кайсин. Она чувствовала солоноватый привкус его губ. Ощущала, как наполняются кровью ее собственные, высохшие, будто она провела неделю в пустыне.
Все заволокло тьмой.
Голова кружилась.
Ноги подкосились, и она повисла на его руках. Это незнакомое чувство, о котором она только читала. Которое ругали все ученые мужи. Которому не было места внутри стен Синего дворца.
Мир взорвался.
Утонул в неясных тенях.
В животе разгорелось пламя.
Ее руки сами собой обвили его шею. Поднялись выше. Впились в его волосы.
Горячие, пылающие ладони прикоснулись к ее спине. Медленно опустились ниже, оставляя после себя горящие следы, и остановились на ее бедрах. Кайсин с трудом понимала,
