— Спасибо, за то, что надоумила, — буркнул он, даже не оборачиваясь, так как его внимание сейчас было полностью поглощено жареным мясом.
— Кушай, кушай, не обляпайся только, — отрешённо пробормотала Зара, инспектируя содержимое сумочки в поисках очень эффективного зелья под названием «В’Иагрр». Эксклюзив, кстати…
Изготовлено собственноручно ею в полном соответствии с секретным семейным рецептом.
Проглотив чайную ложку этого изумительного вещества даже законченный импотент становился на пару часов гигантом большого секса, способным довести до полного изнеможения сколь угодно ненасытную женщину.
— Вот, сейчас мы тебя немного простимулируем…
— Это как? — вскинулся Вилли, хотя жевать так и не не перестал.
— Ты не волнуйся, — ласково улыбаясь сказала Зара и приподнялась на согнутом локте, так, что её грудь с крупными сосками, опять полностью приковала к себе его взгляд, не взирая на то, что силы его ещё не восстановились, — ты жуй, жуй… глотай.
— Тогда, пожалуйста, не отвлекай, — взмолился утомлённый мачо, но телячьего своего взгляда от Зары так и не отвёл, и ей пришлось откинуться на спину и набросить на себя простыню.
Простыня была мокрой от пота и соков любви, которые пропитали её за время их многочасовой скачки, а поскольку некоторое время уже успело пройти, она была ещё и холодной, так что Зара непроизвольно вздрогнула.
И в этот же миг случилось немыслимое. То есть, раздался стук в дверь кабинета.
Стучали настойчиво и громко. Зара тут же, стараясь сделать это как можно незаметнее, опять схватила сумочку, отброшенную было в сторону и нащупала там другую вещь, которая могла оказаться сейчас гораздо более нужной, нежели зелье мужской силы.
Она нащупала эвакуационный амулет, так как её посетило ощущение того, что скоро нужно будет, как выражается Андрей, смазывать пятки салом.
— Идите все к чертям собачьим! — крикнул Вилли, не смотря на то, что рот его был набит едой.
А настойчивый стук в дверь не умолкал. Мало того, за дверью послышалась какая-то возня, стук не надолго прекратился.
А в следующее мгновение раздался грохот, и не хилая, в общем-то, дверь, сделанная из ценных, а значит, и достаточно крепких пород, жалобно хрупнула, и широко растворилась, повиснув на одной петле.
В кабинет ввалился агент Браун, продолжающий по инерции двигаться вперёд вслед за огромной кувалдой, которой он и разнёс преграду.
Сразу же за ним в кабинет вломился агент Смит, и ещё один человек, похожий на него, как брат-близнец. Наверное, это был ещё какой-нибудь агент.
Агенты эти, они все на одно лицо. Все в сером и все стараются прятать свои рыбьи глаза за стёклами тёмных очков. Даже ночью или в плохо освещаемых помещениях.
Абсолютно голый Вильям Хоукинс, первый помощник суперинтенданта герцогства, ошарашенно наблюдал эту картину. Физиономия его стала ещё более удивлённой, когда вслед за Серыми Гончими в кабинет влетели и оба его охранника, о которых он, кстати, напрочь забыл сразу после того, как вошёл в этот кабинет.
— Господин, — заорал, что было мочи один из его бодигардов, — вы в опасности! — и тут же начал обходить стол с сидящим за ним Вилли, намереваясь пробраться к койке, где всё ещё возлежала Зара.
— Куда? — вдруг страшно прорычал граф Хоукинс, — это моё, — уже проревел он, предположив, что тот покушается на женщину, которую он уже считал своей, и жизни без которой уже себе не мыслил.
Телохранитель, услышав, что хозяин его рвение не оценил, тут же движение прекратил, и по собачьи преданно уставился на обнажённого Вильяма.
— Чё ты уставился? — закономерно среагировал тот, поскольку, не смотря на избалованность и высокое положение, гомосятины на дух не переносил, — я тебя, случаем, не возбуждаю? — зол он был почти до невозможности, ибо это неожиданное вторжение испортило ему замечательную ночь.
— Женщина, которая здесь присутствует, должна быть немедленно арестована, — агент Смит провозгласил это всё тем же бесцветным блёклым голосом, от которого у Вилли, умом понимающего, что при самом хреновом раскладе ему ничего не угрожает, по спине побежали крупные мурашки, — агент Браун, агент Джонс, взять её!
Оба поименованных агента, хищно оскалившись, начали извлекать из своих карманов сети, угрожающе поблёскивавшие сине-зелёным металлом.
Зара же, наблюдая весь этот цирк решила, что настало время эффектного ухода:
— Прощай, мой котик, — патетически сказала она, печально глядя в расширяющиеся глаза своего сегодняшнего любовника. Он с горечью понял, что сейчас потеряет женщину, ради которой он теперь был готов на что угодно, на любое преступление, лишь бы иметь возможность хоть иногда заглядывать в загадочную глубину этих огромных, влажных глаз и ощущать под пальцами гладкий шёлк её кожи.
— Мы ещё встретимся, — грустно, и в то же время, подпустив немного надежды в тембр своего, остающегося всё таким же сексуальным и чувственным, голоса, — надейся и верь, — и нажала на грань артефакта, активирующую перемещение.
В кабинете раздался тихий хлопок, и Вильям Хоукинс мукой в глазах смотрел на смятую простынь, на которая всего мгновение назад лежала та, что теперь будет ему сниться каждую ночь.
— Мы опять облажались, — сказал фирменным картонным голосом агент Джонс, обернувшись к агенту Смиту. Он совершенно не обращал никакого внимания на душевные метания и переживания первого помощника суперинтенданта герцогства.
— Бесчувственный урод, — со злобой, которую сам от себя не ожидал, подумал несчастный Вилли.
Глава 20
Мы пойдем другим путем
Утреннее построение, которое ежедневно проводил педантичный Белевицкий, в этот день было наглухо испорчено внезапным появлением Зары перед строем наших гвардейцев. Белевицкий потом жаловался на то, что невозможно поддерживать дисциплину на надлежащем уровне, когда гвардейцев искушают такими соблазнами.
Так уж получилось, что в процессе своей поспешной эвакуации чертовка только мокрую простынь с собой прихватила, да и то, исключительно потому, что та обвилась вокруг её правой ноги. И стряхивать её просто не было времени — настолько быстро всё произошло.
Появление обнажённой Зары сначала вызвало у присутствующих на построении некоторую оторопь.
И только было сержант раскрыл рот, очевидно, чтобы заорать что-нибудь типа «Господа гусары, молчать!», как удивление сменилось скачкообразным ростом озабоченности всех моих военных, включая и сержанта тоже.
Да, некоторые особо впечатлительные новобранцы со мной не согласятся, но сержанты тоже люди.
Сексуальная озабоченность эта выражалась вполне безобидно, то есть, глаза у парней разгорелись, началось обильное и непроизвольное слюноотделение… Само собой, что всё это сопровождалось задорным улюлюканьем, свистом и прочими проявлениями мужского восхищения женскими формами.
Зара плюхнулась на попу в аккурат посреди нашего небольшого плаца, который я только недавно замостил базальтовыми плитами. Она тоже не ожидала, что едва вернувшись на базу, сразу встретит столько восхищённых ценителей и ярых поклонников её красоты.
Но она вовсе не смутилась, а, купаясь в мужском восхищении, грациозно поднялась с каменной плиты и элегантно запахнулась мокрой простынёй, словно это была не простыня, а античная тога.
Но, поскольку простыня эта была мокрой, то практически ничего не скрыла, рельефно обозначая все соблазнительные выпуклости на теле чертовки. Да и соски просвечивали вполне отчётливо, так что одёжка из этой простыни оказалась так себе, откровенно говоря…
Зара послала гыгыкающим и, вообще, по всякому выражающим своё одобрение парням воздушный поцелуй, и соблазнительно покачивая бёдрами и кокетливо помахивая шаловливым хвостиком, направилась к своему домику, где чертовку ждали её мальчики.
Белевицкий, конечно, сразу после построения направился ко мне, что бы излить душу. Он жаловался на то, что дисциплина и так не ах, а тут ещё… В общем, выслушал я его, заверил в том, что впредь подобное безобразие не повторится, и отправил его восвояси.
