Захария снова сглотнул и покрепче сжал дубинку.
Он чувствовал себя очень толстым, старым и неуклюжим. Пытаться отогнать Переродившихся от мертвеца было делом неприятным и опасным. Можно, конечно, оставить их в покое и вызвать детективов, пусть приезжают, волокут с собой штатного некроманта и валандаются сами. Но ведь те поначалу обязательно спросят, а воспользовался ли он оберегающим амулетом. А когда выяснится что, амулет, вот он, то отметят это в рапорте. И не видать ему тогда дополнительных дней к отпуску, как своих ушей.
Сделав еще пару робких шагов, патрульный, расстегнув один из многочисленный кармашков на поясе, достал черный керамический флакон. Облизнул губы, и бросил склянку между Переродившимися.
На секунду гудение стало громче, и Захария почувствовал, как пот, ручейками стекавший по спине, стал ледяным. Бухнув, сердце пропустило удар, подумало, забилось снова.
Тощие, закутанные в немыслимые балахоны, фигуры застыли, затем грациозно отпрыгнули к стенам домов, юркими ящерицами-каменками полезли вверх и скрылись из виду.
Выдохнув Захария прислонился к стене и закрыл глаза. Соседство с трупом сейчас казалось ему едва ли не блаженством.
Но медлить было нельзя. Покачивая головой и утирая пот платком, он подошел к темной массе, над которой танцевали Переродившиеся.
И страшно захотел большой чайник “драконьей крови”.
***
Лейтенант Марино смотрела в мертвые глаза девушки и думала, что та едва ли старше ее самой. Увы, в Городе Богов смерть молодой девушки никогда не считалась событием, достойным пристального внимания. Порой, глядя на тело очередной несовершеннолетней проститутки, Марта в свои двадцать семь лет чувствовала себя старухой. Судя по лицу убитой ей тоже не было и тридцати. Может тридцать, но не больше. Марта отметила, что при жизни девушка была хорошенькой и наверняка привлекала тех, кому нравится грубоватая, несколько вульгарная, чувственность. Недорогая, щедро наложенная косметика, массивные броские серьги, остатки яркой безвкусной одежды — убитая не тянула не то, что на аристократку, но и на мелкую бизнес-вумен или офисную служащую. Хотя, и на проститутку тоже не слишком похожа, решила Марино.
Осматривая тело, Марта искренне радовалась, что не успела перекусить, как собиралась.
— В нее что, из осадного орудия палили? — поинтересовался подошедший сержант Шесински.
Невысокий и массивный, Шесински, в своем поношенном коричневом костюме напоминал оживший бабушкин комод. Чувство юмора у него было примерно такое же, за что многие в управлении его недолюбливали. Марте же сержант нравился, она ценила его надежность и хватку. Не обладая выдающимся умом, ее напарник был фантастически целеустремленным и бесстрашным человеком.
Сейчас он склонился над трупом и, посасывая измочаленный огрызок сигары, рассматривал вывалившиеся внутренности несчастной.
— Да, уж. Не то слово. И не просто палили, а потом еще и разорвали. — Марта поднялась на ноги и стояла, покусывая ноготь большого пальца.
— Смотри, крови не так уж и много. Значит убили ее не здесь.
— Или убийца высосал кровь. — хмыкнул Шесински.
— Нет. Это не Дети Ночи. — покачала головой Марино. — Те эстеты. Но, если будет нужно, я поспрашиваю Кинби.
Сзади послышалось негромкое покашливание, невысокий человечек, похожий на неприметную серую мышку, казалось расплывался в прозрачном зное. Посмотрев на труп, сглотнул, заметно зеленея.
— Так, Валек, не хватало чтоб ты наблевал на месте преступления! — Шесински хлопнул человечка по плечу.
— Ты как всегда передаешь свои мысли с непередаваемым изяществом, — пробормотал Валек, не в силах отвести взгляд от растерзанного тела. — Отойдите и не мешайте работать.
Марино и Шесински сделали несколько шагов назад. Марта достала сигарету и закурила.
— Никак не научусь смотреть спокойно на то, что он делает, — негромко сказала она.
Шесински пожал плечами:
— Ну, если у него получается разговорить труп и получить нужные сведения, то отчего бы и нет.
— Я понимаю. И все же… неправильно это — некромантия. Зло это.
Шесински лишь хмыкнул в ответ. Отвлеченные рассуждения его не интересовали.
Встряхнув кистями рук, Валек встал над трупом. Носки его стоптанных ботинок почти касались головы убитой, и Марта с трудом удержалась, от того, чтобы не попросить манта быть повнимательнее.
Мант вытянул руки перед собой, ладонями вниз и замер.
Все происходящее выглядело очень буднично, и тем не менее Марте показалось, что свет в проулке ненадолго потускнел, словно легчайшая тень набежала на солнце. Вокруг ладоней некроманта появилось неяркое зеленоватое сияние, струйками стекавшее к телу. Валек стоял, сосредоточенно наморщив лоб и от напряжения почти не дышал. На какое-то мгновение сияние усилилось, и вдруг пропало. Будто кто-то выключателем щелкнул.
Резко выдохнув, Валек подался назад.
Повернувшись к лейтенанту, пробормотал с искренним недоумением:
— Лейтенант, здесь нет никаких следов. Вообще никаких. Тот кто это сделал, не просто растерзал тело. Он уничтожил и астро— и эмоотпечатки жертвы.
Глубоко затянувшись, Марта от души выругалась.
***
Солнце неохотно уползло за горизонт, на время выпустив из своих безжалостных объятий расплавленный, истекающий потом, город. На мир обрушилась душная, созданная для убийств и кошмаров, ночь.
Не успел погаснуть последний солнечный луч, как Кинби, открыв глаза, рывком сел на кровати. Откинув одеяло, целеустремленно направился на кухню. Последствия вчерашней стрельбы давали о себе знать, его мутило, предметы слегка расплывались перед глазами, противно звенело в ушах. Открыв огромный белый холодильник, он достал пакет с клеймом “Благородная кровь” и стилизованным изображением сердца. Глядя на фирменный знак производителя, Кинби криво усмехнулся. Людской цинизм и умение заработать на всем, из чего только можно выбить монету, перестали его удивлять после того, как одним из клиентов оказался преуспевающий владелец сети закусочных.
Во время одного из разговоров Кинби неосторожно спросил, а есть ли способ готовить коктейли из детских слез.
После чего ему пришлось долго доказывать, что он просто пошутил — клиент заглядывал детективу в глаза и пытался уточнить, действительно ли подобный коктейль будет пользоваться спросом, существует ли устоявшаяся рецептура и каковы потребительские предпочтения.
На мгновение Кинби закрыл глаза и представил, как его клыки впиваются в шею хозяина закусочной, на язык брызгают первые, самые сладкие, струйки крови, и вот уже терпкая, восхитительно горячая жидкость толчками заполняет рот, он глотает снова и снова, ощущая, как вместе с кровью в него перетекает сама жизнь.
