С огромным усилием он кое-как высвободился из кабелей и поднялся на ноги. Еще несколько кусков кожи растрескались и осыпались, обнажая нежную плоть. Но когда он сжал кабель и почувствовал биение сердца «Корамунда», пусть и очень слабое, то почти забыл о собственной боли.
Он ухватился за ветку бале и начал взбираться по туннелю.
* * *
Из-за мощной гравитации Ванасса подниматься было невыносимо. Он не мог оттолкнуться и проплыть по воздуху в нужном направлении, как делал это на орбите. Приходилось подтягиваться, цепляясь за лестницу и дерево. Грубые ветви натирали обожженные ладони. Слои эпидермиса осыпались еще быстрее, когда он потянулся к следующей части лестницы. Он сбросил оставшуюся кожу; даже не глядя на себя; протосс ощущал, что кислота не оставила на нем ничего, кроме плоти.
Ун дара ма'накай. Слова пришли сами собой, точно его вел инстинкт. Ун дара ма'накай.
Он вспомнил день, когда впервые услышал эти слова. Их произнес Риммику, тамплиер, которому он помогал в начале своей службы. Зерглинги уничтожили не только весь отряд Риммику, но и все его конечности. Но тамплиер не позволил уродству помешать ему выполнять свои обязанности. Он превратил боль в силу воли. Эта сила подпитывала его мускулы и позволяла управлять летающей платформой, которую Йаалу собрал для него из частей перехватчиков.
Ун дара ма'накай. Риммику обладал столь нерушимой верой в эти слова, что ослушался командования и вернулся на поле боя, где уже потерял почти все. Ведомый местью, он отыскал и убил всех зерглингов, которых смог найти, и, в конце концов, погиб в утробе королевы зергов.
Ун дара ма'накай. «Наша служба бесконечна», — повторял Риммику.
У Йаалу не было ни выдержки, ни силы воли, ни выносливости тамплиера. Он не мог превратить свои страдания в орудие и использовать его в бою. Он был инженером и обладал совсем иными навыками. Он умел талантливо использовать инструменты, а не оружие, и именно так он должен был совладать с болью — превратить ее в инструмент и с помощью нее двигаться вперед. Помнить, как ему повезло, что он еще жив и может чувствовать боль.
Он добрался до развилки туннелей и перевалился через край. Отдохнув пару мгновений, он встал.
После крушения эта часть туннеля оказалась в горизонтальной плоскости. Не нужно было никуда взбираться, можно было идти. Или ковылять. Его ноги отказывались двигаться быстрее.
Когда Йаалу открыл люк и увидел царивший за ним кошмар, он пожалел, что его ноги не отказали совсем.
* * *
Трупы и части тел были разбросаны по всем коридорам. Головы, конечности, торсы, все в разной степени изуродованные и разложившиеся. Многие из них были его друзьями, лучшими друзьями, мертвыми друзьями, пережившими падение — но не то, что за ним последовало.
Это сделали зерги. Следы их зубов и когтей виднелись на всем, что они не смогли сожрать. Шипы пригвождали руки и ноги к стенам. На извергнутых органах были пятна кислоты, оставшиеся от попытки переварить их. Пси-рецепторы пришлись зергам по вкусу больше всего: своего рода деликатес. Они были оторваны от всех голов протоссов, насколько Йаалу мог видеть.
Он нервно коснулся собственных пси-рецепторов. Варварство зергов объясняло, почему он не ощутил даже эха от смерти своих товарищей. Их разумы были оторваны от Кхалы. Он помолился, чтобы блаженство и новая жизнь пришли к ним поскорее.
Иногда, поворачивая за угол, Йаалу замечал среди трупов и остовы зерглингов со следами ударов кузнечных клещей или электрических ожогов от псионических двигателей. Какими же отвратительными были эти создания вблизи. Они оскорбляли само чувство прекрасного. Отростки, отходящие от шеи, казались неуместными, словно бы их оторвали от более крупного существа и кое-как приделали к телу зерглинга. Хотя в этом и заключался смысл мутации зергов: собрать вместе самые мерзкие части различных видов, чтобы создать нечто еще более мерзкое. В этой пародии на эволюцию зерглинги были наивысшей точкой развития. Йаалу от них тошнило.
Куда делись остальные зерглинги, протосс сказать не мог. Скорее всего, они покинули корабль, когда уничтожили экипаж, Он надеялся на это, поскольку сомневался, что сможет справиться даже с одним зерглингом, особенно в своем нынешнем состоянии.
Больше всего его озадачило, что среди погибших он не заметил ни единого члена касты тамплиеров. Все погибшие были кхалаями — инженерами, учеными, врачами и механиками, которых явно бросили на произвол судьбы. Тот факт, что эти кхалаи убили столько зергов, был доказательством их бесстрашия и изобретательности. Они смело противостояли столь многим врагам, и это усилило его решимость увести «Корамунд» с Ванасса. Другие протоссы должны узнать об их мужестве.
Что же до тамплиеров… его не волновало, если их забудут. Они поклялись посвятить жизнь защите кхалаев, но он не видел ни единого доказательства, что они хоть как-то попытались защитить своих соратников и друзей.
Подгоняемый гневом, Йаалу быстрее заковылял в сторону залов для медитации.
* * *
Мягкий ковер из корней саммуро приглушил звуки шагов Йаалу. Им был покрыт весь пол на этой палубе, чтобы члены экипажа не отвлекали зилотов и тамплиеров от медитации в расположенных дальше помещениях. Всякий раз, когда тамплиеры не участвовали в боях и не несли вахту, они приходили в этот отсек корабля, чтобы потренироваться, отдохнуть и достичь большей телесной и духовной связи с Кхалой.
Наверное, почти все они погибли здесь.
Он явно поторопился, усомнившись в верности тамплиеров. Главный коридор, ведущий к залам медитации, преграждала искореженная переборка, придавившая одного из зилотов. Точно так же были заблокированы и ведущие сюда коридоры. Зергам удалось не только вывести из строя двигатель авианосца, но и уничтожить отсеки, в которых находилась большая часть протоссов-воинов.
Казалось, это было нечто большее, нежели простая засада зергов. Внутренние помещения у всех авианосцев были устроены по-разному и отражали задумки инженеров. Учитывая, что губители практически сразу атаковали залы для медитации, они наверняка знали о внутреннем обустройстве «Корамунда». Неужели кто-то из экипажа передал им эту информацию?
Йаалу понятия не имел, куда могут завести подобные подозрения, но сами по себе они ему уже не нравились. Он был инженером, и его задача состояла в том, чтобы разбираться в поломках оборудования и схемах проводки, а не в зловещих замыслах зергов. Возможно, эти дурные предчувствия были следствием его помутившегося рассудка. Или он стал жертвой посттравматического расстройства, эмоциональной травмы от увиденного им жуткого зрелища.
