— Здаро! — продолжая улыбаться, пропела она. — За буда!
Я кивнул. Нельзя было не кивнуть. Чтобы она ни говорила, это были не вопросы, а утверждения.
— Ге Леа, Синэлеадора! То пере Леа! — затараторила она, указывая на себя пальцем.
Намек понят, но я не знал, кто я, поэтому замотал головой.
— Хм, — сдвинула светлые брови на переносице девчушка, но потом снова засияла.
— Нон за ге шуй’ка? [5] — спросила она меня.
Я снова помотал головой.
— За на’ знавед ге? — снова ткнула она в себя пальцем.
Я вздохнул и снова дал понять, что не понимаю ее. Леа помрачнела, но это продлилось так же долго, как удар молнии.
— Рода, — кивнула она, снова улыбнувшись. — За на’ знавед йон ямен’а. [6]
Сказав это, Леа волнительно встала и выскочила из комнаты, не закрыв за собой двери. Я успел разглядеть часть другого помещения и приятно удивился, что там все выглядело более обжито чем место, где лежал я сейчас обитал: теплый желтый свет, черный мохнатый ковер на полу и край деревянного стола, с крепким на вид широким стулом, задвинутым под него. По-видимому, это был их дом, а не какая-нибудь лечебница.
Девушка так же быстро заскочила обратно, как и выскочила. В руках у нее было что-то похожее на доску для письма, размером с ноутбук, и чашка, судя по всему, с каким-то питьем. Только увидев чашку, я понял, что вообще не хотел пить и есть. Это было странно.
Она уселась на стул рядом с кроватью и, сосредоточившись, принялась что-то чертить на доске. Я разглядывал ее лицо, пока она не смотрела на меня, и кроме приобретенного уродства обратил внимание на странную форму ушей: они были вытянуты вверх и на конце немного заострены, как уши сказочных фей или эльфов. Заметив эту странность, я вспомнил лицо мужика и понял, что его уши выглядят так же.
Очередной раз удивившись увиденному, я задумался о том, что нахожусь в странном месте и видимое отсутствие техники, как и эта обжитая, но не по меркам Земли «изба», были лишь первым камешком в фундаменте этой истины.
Леа, видимо, дочертила то, что хотела, и повернула письменную принадлежность. Странный предмет — внешне был похож на обычную нарезную доску, но с лицевой стороны я обнаружил белое полотно.
Светловолосая затейница схематично изобразила на нем двух людей, которые отличались наличием условной юбки, что, по-видимому, указывало на нее. Рядом с фигуркой были начертаны какие-то каракули, возможно, означающие ее имя. Я не идиот, хоть и с амнезией, и я прекрасно понял наше предполагаемое представление друг другу с первого раза, но я не помнил своего имени, а говорить что попало мне не хотелось. Разглядывая ее художество, я думала над тем, как себя обозвать. Начертить я свое имя, конечно же, не мог, но голос везде голос, нужно просто придумать что-то созвучное с их наречием.
— Каин, — ткнул я пальцем в схематичного себя, на волшебной доске. Не знаю почему, но в уме раздалось именно это имя. Имя первого убийцы из религиозного мифа.
— Леа, — указала она на доску, потом на себя и радостно заерзала на стуле.
Признаться, мне тоже было волнительно. Я придумал себе имя и разговаривал с девушкой, уши которой заявляли о ее принадлежности к одноименной расе мифических существ.
— Ге, — она снова ткнула в себя пальцем.
Я кивнул.
— За, — перевела стрелку на меня.
Я улыбнулся и повторил за ней:
— Ге, Каин. За, Леа.
Леа радостно хлопнула в ладоши и ее глаза загорелись. Она отложила доску и, удерживая подбородок, призадумалась.
— За Атлан? — решившись, спросила она.
Не понимая, что такое атлан, я махнул головой из стороны в сторону.
— Хм, — нахмурилась Леа. — За сак’хеди Атлан.
Вместе с этим, Леа обвела ладонями свою голову и фигурально тело.
Понятно, атланами здесь называют похожих на меня. Но я не знал, как выгляжу, и это создавало определенные неудобства. Вдруг я оказался в этом мире в теле какого-нибудь чудика. Внимательно оглядев свои руки, я решил, что остальное тело не может физически сильно отличаться от конечностей, по структуре кожи как минимум. Да и ощупывая свое лицо, я не заметил ничего странного, что не укладывалось бы в образ человека из моего мира, который был в моей памяти.
— Да, — кивнул я.
— Тер, — серьезно поправила меня Леа.
Она хотела было снова что-то сказать, но раздался звук удара закрывшейся двери. Девочка моментально схватила доску и, подорвавшись со стула, вылетела из комнаты, в этот раз не забыв прикрыть дверь.
Почувствовав слабость, я решил, что на сегодня хватит умственной деятельности и, перевернувшись на бок, закрыл глаза. За дверьми басил мужской голос, перерывая тонкий девичий писк, но не скандальный, а скорее взволнованный. Видимо, отец просто отчитывал глупышку за своевольство. Я улыбнулся и от души зевнул, почти мгновенно начав засыпать…
Глава 4
Черпая из памяти все, связанное с понятием амнезии, я убеждался лишь в том, что ничего не могу с этим поделать. Какие-то детали складывались в целостную информацию, и я резко вспоминал что-то из земной жизни, но ничего связанного лично со мной. Это происходило спонтанно, и мне не удавалось найти в этом закономерность, так как все, что меня окружало, не вызывало абсолютно никаких ассоциаций. Может быть, это уже не первый раз, когда я пробуждаюсь и просто не помню этого? Не представляю, сколько времени я уже нахожусь здесь, и меня напрягает перспектива зависнуть в этом состоянии на годы.
Пожевывая кусок белого мяса, похожего на куриную грудку, я старательно держал тарелку у рта, чтобы не мусорить на постели. Не хотелось обременять моего лекаря еще сильнее. Проведя несколько дней в сознании, я успел понять, что за мной постоянно ухаживали, пока я был овощем, и подчищая все съестное, что мне приносили, я надеялся подняться на ноги как можно скорее. К слову, естественные нужды меня не тревожили, что было более чем странно, но в условиях присутствия непонятных для меня умений и окружения, я все списал на удивительные лечебные практики этого мира.
Лея прибегала ко мне каждый раз, когда ее отец покидал дом. Указывая на разные предметы в комнате, она старательно произносила их название, а я вдумчиво повторял. К сожалению, Сорас, так звали целителя, не часто пропадал, и спонтанно начавшееся обучение продвигалось довольно медленно.
Запоминая лексику, я повторял названия в одиночестве, чтобы не забыть. Да и других занятий у меня не было, особенно по вечерам, когда дневной свет пропадал, и в комнатушке эстафету моих спутников принимал мрак. Не знаю почему, но Сорас, видимо, считал, что я вижу в темноте. Или это намек на отдых, вместо ночных гляделок на какой-нибудь трепыхающийся огонек свечи.
Опустошив деревянную тарелку, я поставил ее на тумбочку и повторил название обоих предметов.
— Партиса, дуорчек.
Эх, поскорее бы уже выйти наружу.
Я снова улегся на подушку, и поглощенная пища дала о себе знать приятным, теплым комочком.
Для меня вопрос удивительных способностей мужика все еще оставался загадкой, так как я не мог напрямую спросить «что это такое». Он использовал свои умения так обыденно и просто, что у меня руки не поворачивались попытаться объяснить свой вопрос на пальцах. Я боялся, что буду выглядеть слишком странно даже для не знающего языка больного, и от меня захотят избавиться от греха подальше. Нужно было сначала встать на ноги, чтобы в случае чего выжить, где бы я из-за последствий этого вопроса ни оказался.
— Рода (хорошо), — тихо сказал сам себе.
Завтра попробую нормально встать, чтобы Сорас сильно не пыхтел, разглядывая мои несчастные попытки.
Дверь резко открылась, и как по мановению волшебной палочки, в комнату вошел целитель. Почему целитель? Да потому что он каждый раз осматривает меня, как врач: цепко, молча, хладнокровно. Но я решил, что слова врач и лекарь не совсем подходят к моему окружению.
