— Господин полковник… Особых подозрений у меня не было. Я хотел… вы же понимаете, полковник, что мы с вами живы и даже дослужились до старших офицерских чинов не только потому, что знаем свое дело. Мы всегда дорожили личным составом, невзирая на чины и происхождение. Поэтому в нашу команду мечтали попасть все, а мы могли выбирать лучших…
— Короче!
— Вот я и хотел поискать родственников этого пилота и выразить благодарность от лица командования. Но первые же неувязки в результатах поиска заставили меня без колебаний включить чрезвычайный доступ.
В этот момент на экране центрального пульта появилось лицо адъютанта:
— Господин полковник, крейсер «Рапира» не выходит на связь. Я немедленно связался с СБ, они попробовали свои закладки. Ни одна не отозвалась.
— Фукс! Всех капитанов и командиров абордажных подразделений на общую связь!
— Выполнено, господин полковник.
— Приказ по эскадре! Взять крейсер «Рапира» на абордаж всеми доступными средствами. Особое внимание информационной безопасности. Живую силу противника брать, по возможности, в состоянии, допускающем экспресс-допрос. Всем крейсерам и фрегатам, незадействованным в поддержке абордажной операции, создать полусферу оцепления на минимальном безопасном расстоянии от аномалии. Фрегат-разведчик не должен иметь свободы маневра по возвращении из нее.
Крейсер «Рапира», спустя еще час
Центральный искин крейсера «Рапира» включил модуль разрешения конфликтных ситуаций, чьей причиной могли являться неполные или противоречивые указания, поступившие от его живых пользователей. Хуман по имени Дим, имеющий максимальный уровень доступа к искину и контролируемым им ресурсам, составил многошаговый сценарий уничтожения объектов и живой силы противника, под кодовым названием «Армагеддон». Этот сценарий может быть запущен только по личной команде хумана Дима. Независимо от этого, Димом оставлены директивы защиты от проникновения противника на борт крейсера. Этой задаче присвоен максимальный приоритет.
Теперь, видя, какие силы стягиваются к шлюзам крейсера, искин оценивает шансы на успех абордажа как 97 %. В этом случае запуск сценария «Армагеддон» (приоритет номер 2) становится невозможным. Если же запустить этот сценарий до начала абордажа, то шансы на успех последнего падают до нуля. Остается выяснить потенциальный риск для хозяина (т. е. пользователя с максимальным уровнем доступа) от мероприятий, предусмотренных сценарием. По данным сканера, а также по логу личного канала связи с хозяином, искин делает вывод, что хуман Дим покинул пределы сектора на космическом судне, находящемся в полном исправности, и сам будучи в физическом здравии. Следовательно, разрушения любой степени, касающиеся только объектов, расположенных внутри сектора, не должны причинить хозяину существенного вреда. Вывод: запустить сценарий «Армагеддон».
Неизвестный сектор. Имперский линкор. Спустя несколько минут
— Фукс! Что, тарк раздери, происходит в секторе?
— Господин полковник, крейсер «Рапира» уничтожен взрывом. Причина взрыва неизвестна. Средние суда сняли щиты и расстреливают друг друга. По всем судам, включая линкор и истребители, ведется огонь из артиллерийских батарей, замаскированных в астероидном поясе. Экипаж линкора утратил контроль за судном и блокирован в помещениях, где находился в момент диверсии. По данным технической службы, корабль начал разгон для гиперпрыжка. Точка назначения прыжка выясняется. Связь с капитанской рубкой доступна только по прямому шифрованному каналу из рубки тактико-аналитического отдела. Там на момент диверсии находился я один. Со мной на связи навигатор, СБ и технические службы. Никто из них не может дозвониться до вас напрямую.
Полковник молча выслушал доклад адъютанта и отвернулся от экрана. Он давно ждал, что возмездие аграфов настигнет его, либо прямо, либо косвенно, как сейчас, когда целью диверсии является не он сам или его подельники по торговле аграфками, а эскадра империи Агар и собранные ей данные по открытой в этом секторе аномалии. Только у аграфов есть хакеры-взломщики такого класса, а найти подходящего хумана для работы под прикрытием — не проблема. Теперь линкор прыгнет в гипер, а в секторе назначения его будет ждать флот аграфов. Потом абордаж… Нет, какой абордаж. Они как по ковровой дорожке взойдут на борт. Затем ментосканирование. Утилизатор…
— Господин полковник, навигатор вычислил наиболее вероятную конечную точку прыжка. Это — центральное светило данного сектора. Время разгона, впрочем, стандартное, сорок минут. СБ и техническая служба работают над восстановлением контроля над реактором и двигателями. С вероятностью 70 % они могут успеть остановить разгон.
«А Фукс-то — молодец. Недооценивал я его.»
Лейтенант Фукс мечтал стать ученым, «ботаником», но папа, генерал-десантник, настоял, чтобы сын пошел по его стопам. Не имея данных ни к одной из военно-космических специальностей, осилил академию на одном трудолюбии. Так, что год от года насмешки и подтрунивание потихоньку сменялись уважением. А сам Фукс привык оставаться незаметным трудягой. И здесь, став адъютантом командира эскадры, так же незаметно взял на себя всю черновую управленческую работу. И вот, неожиданно оказался в средоточии вертикали управления, в экстремальных условиях. И остался таким же, как всегда, деятельным, исполнительным, незаметным, дотошным до деталей штабистом. Бравый солдафон-ботаник, абсурдное сочетание. Порождение клановых условностей военно-феодальной элиты Империи.
— Фукс! Приказ по линкору: передать в распоряжение СБ все невзломанные личные и служебные искины с целью ускорения расчетов.
Все правильно. Хотя люди и блокированы в своих отсеках, но их искины можно связать напрямую посредством беспроводной связи, не зависящей от сети линкора.
Спустя полчаса на экране снова появился лейтенант Фукс:
— Господин полковник, экстренная информация. Траектория разгона проходит слишком близко от контура аномалии. Практически на том расстоянии, которое считается минимально допустимым.
— Ну. И что?
— Все было бы хорошо, но минуту назад аномалия вошла в режим автоколебаний. Я не физик, господин полковник, но как мне объяснил навигатор, колебания аномалии создают гравитационные волны такой амплитуды, что…
— Что?
— Он говорит, технология гипердвигателей основана на тонких манипуляциях с метрикой пространства-времени, причем далеко не все нюансы физики этого процесса нам понятны. Мы же стянули технологию с кораблей древних, играем в игрушки, которых не понимаем до конца.
— Короче!
— В общем, мы никогда не тестировали наши двигатели в переменных гравитационных полях такой амплитуды.
— Ладно. Известно, что послужило причиной дестабилизации аномалии?
— Навигатор предполагает, что взрывы гипердвигателей средних судов, которые мы выставили в оцепление у аномалии, могли вывести ее контур из равновесия. Можно ожидать, что колебания затухнут, когда спадет давление раскаленной плазмы на контур аномалии.
— Как продвигается работа по восстановлению контроля за линкором?
— СБшные хакеры уверяют, что процесс идет, даже быстрее, чем ожидалось. Но до подхода к аномалии они не успевают.
— Ладно. Ждем.
Спустя еще минут десять линкор вышел на минимальное расчетное расстояние до контура аномалии.
— Фукс! Отчет технических служб!
— Господин полковник, контуры гипердвигателя и реактора вошли в резонанс с волной, генерируемой аномалией.
— И реактора?!
— Да. Еще одна, — добавил Фукс, имитируя гнусавую интонацию навигатора, — «игрушка древних, физику которой мы понимаем очень условно» …
Полковник искренне позавидовал крепости нервов лейтенанта Фукса. Перед лицом неминуемой гибели вспомнить о физике процесса, причем только потому, что начальник потребовал всесторонний отчет. «Вольт прав, мы собрали вокруг себя лучших.»
Взрыв гипердвигателя еще можно было, теоретически, пережить, поскольку в основной рабочий режим он еще не вышел. Но взрыв реактора — это мини-сверхновая, «кузькина мать» в масштабах звездной системы. На внешнее воздействие реактор запрограммирован тем, что поддерживается в неустойчивом равновесии. Взрывная волна извне мгновенно превращает реактор в бассейн с безобидным гелем. В противном случае никто бы и не подумал о том, чтобы использовать суда с такими реакторами в боестолкновениях. Но тут речь идет о внутреннем физическом процессе, который, как предсказывает наука, через метрический резонанс может вывести реактор в запредельный режим.
