неуклюже, – кому важнее сперва дело сделать… Ну а девки – потом. Всегда потом. Но, как видим, за каждым делом тут же находится еще что-то…
Она заговорила горячо:
– Ты не понимаешь!.. Я пошла за Олегом вовсе не потому, что он такой необыкновенный, не потому, что за него готова броситься в огонь… Но я жила в таком захолустье, где уже давно было расписано, за кого мне идти, что делать, когда рожать… Но когда пришли вы трое, наш город переменился. Однако я видела, что, когда уйдете… а вы уже уходили, все вернется в прежнее болото. И я решилась убежать за вами… не понимаешь?.. не потому, что хотела быть с кем-то из вас, а потому, что не хотела оставаться, медленно стареть и подыхать в полумертвом городе, что уже загибался, вы это видели!..
Мрак слушал сочувствующе, даже кивал, хотя и такое простое движение давалось с трудом, в глазах темнело.
Из внутренних покоев выдвинулся Олег, яркий, как алый мак, со своими волосами, вызывающе дикий и грязный в этом сверкающем хрустальном мире. К груди прижимал целую охапку мечей, копий, тускло блестели лезвия топоров и секир.
Кора отпрянула, когда он с лязгом высыпал груду булата перед Мраком:
– Выбирай!
Глаза Мрака вспыхнули восторгом и сдержанным неодобрением. Оружие, сразу видно, лучшее из лучшего, иного и не могло быть в доме бога воинских дружин, но чересчур богато украшенное, многовато золота, зачем-то драгоценные камешки, да так искусно вделаны, что не сразу и собьешь к лешему…
– Вот это по руке, – решил он. – Без причуд. Только ручка коротковата.
Олег с сомнением посмотрел на простой незатейливый молот. Ковали в древности, заметно, тогда не знали тонкой ковки, но от молота чем-то веет недобрым, что-то слышал в детстве и об этой короткой ручке, молот делал странный горный народ, который никогда не зрит света, им кто-то мешал, потому ручка получилась короче…
– Может, вот это?
Он разгреб кучу оружия, в его руках очутилась секира из простого булата. Ручка тоже просто из дерева, поверхность отполировали чьи-то шершавые ладони.
Мрак вздохнул:
– Ты прав. Это баб можно менять, но не оружие. Беру.
– А я возьму это, – решил Олег, – все-таки похож на посох.
Он повертел в руках дротик, толстый и с резным древком. Наконечник не слишком острый, а по дороге и вовсе затупит о дорожные камни, ведь служителю Истины не подобает якшаться с оружием.
Готовясь к спуску, он рассовывал по карманам горстями золотые монеты, драгоценные камни. На женщин смотреть избегал, но они поняли как указ, навешали на себя, сколько смогли, золотых цепей, ожерелий, монист, к ушам подвесили целые ящики из золота, даже на головы водрузили такое, на что можно было бы купить половину киммерийского царства.
Мрак покачал головой:
– Я не слезу. Руки трясутся. Тарх, ты не можешь спустить нас вниз как-нибудь иначе?
Таргитай сказал жалобно:
– Я что, колдун?
– Что за народ пошел, – произнес Мрак с отвращением. – Один бог, но сам шнурки не завяжет, другой всю землю трясет, но в трех соснах блудит!.. Добро бы среди дубов, те корявые, ветки распустили, как Таргитай губы, но сосны ж ровные, как свечки!
Олег стоял с несчастным лицом, перебирал пальцы, губы шевелились. Когда поднял взгляд, в глазах была тоска.
– У нас нет времени. Если через две с половиной недели все решится… то нам эти две недели только спускаться по Дубу. Или отказываемся даже пытаться, или…
– Что «или»? – спросил Мрак.
– Или придется рискнуть, – ответил Олег таким трезвым голосом, что даже Мраку стало не по себе. – Ты прав, мы должны были давно погибнуть… и теперь каждый день нам идет в подарок. Я попробую запрячь вихрь. Или хотя бы вихрик.
Кора сказала заботливо:
– Ты весь выжат, как половая тряпка. Тебе надо отдохнуть и хорошо кушать. Я позабочусь…
Лиска злобно сверкнула глазами:
– Он герой, а герои отдыхают быстро. Верно, мой величайший?
Олег растерянно топтался, смотрел то на одну, то на другую. Тяжко быть героем, вон Таргитай не только героем, даже богом быть не хочет… Промямлил, еще более несчастный, чем Таргитай:
– Я выжат, но вниз легче, чем тащиться наверх… Я попробую, хотя не уверен.
Даже Таргитай понял, что волхв, стараясь угодить обеим женщинам, рискует врезаться чересчур умной головой в придорожный камень на развилке дорог.
– Что нам делать? – спросил Мрак. – Ты говори, говори.
– Станьте поплотнее, – сказал Олег нетвердо. – Держитесь друг за друга покрепче.
Мрак поднялся, пошатнулся, но тряхнул головой и уже увереннее встал так, чтобы женщины и Олег облепили его, как тонкие вьюнки могучее дерево. Оглянулся, гаркнул:
– Эй, ты чего спишь?
Таргитай встрепенулся. Глаза его с отчаянной надеждой впились в суровое лицо Мрака:
– Ты… мне?
Мрак прорычал:
– А кто у нас бог? Старик сказал что-то вроде: идите с богом. А старших уважать надо.
Таргитай со счастливым визгом кинулся на шею Мраку, обслюнявил заодно и Олега, тот отпрянул и с отвращением вытирался, словно слюни покрыли его от макушки и до пят, а Таргитай верещал и подпрыгивал, уверял, что никому не будет в обузу, что и за костром последит – знаем, рыкнул Мрак, прошлый раз мои сапоги спалил! – и готовить будет, не всегда же как всегда, когда-то получится…
– Старик прав, – проворчал Мрак, он отводил глаза и вроде бы сердился на самого себя, что забирает Таргитая с небес, где тот мог бы прямо сейчас начинать боговать. – Ты вырос, как и Олег. Но сперва сходим… в последний раз… что там за Передел? А потом каждый своей дорогой.
Он помрачнел, Таргитай поморщился от боли в груди, страдал за Мрака: ранен, отравлен, а хуже всего – мечтает отыскать ту, которую закрыл грудью от ножа проклятого жреца.
Вихрь был прозрачный, без привычной пыли, мусора, стебельков сухой травы. Таргитай вычленил его лишь по тому, как вдали начали колебаться стены, а блистающие глыбы хрусталя словно бы поплыли, как лед под солнцем.
Когда вихрь приблизился, из пустоты повеяло холодком, зашевелило волосы. Они чувствовали, как странная сила прижала их друг к другу невидимыми, но могучими ладонями, потом Олег поднял все это и потащил в сторону едва заметного отсюда края, той щели в небесной тверди, через которую они проникли в вирий.
Мрак хрипло каркнул и вывалился сквозь тонкую стену вихря. Таргитай чудом успел ухватить его за ногу. Олег, сцепив зубы, держал, а Таргитай с женщинами втащили оборотня, все обхватили друг друга покрепче.
Край хрустальной плиты блестел изломом всего в двух шагах. Дальше бездна,
