толкнул меня в спину Носорог.
Я глянул на парящего у потолка дрона с камерой и шагнул в проем. Одноглазый кругляш окинул меня беспристрастным взглядом и медленно повернул объектив в другую сторону.
В следующем коридоре было куда светлее и приятнее, хотя стены все так же отдавали строгим металлическим блеском. Но здесь их, наверное, протирали чаще или же материал пластин был другим. Да и не царапал их тут никто, как в блоках с заключенными. К тому же лампы с потолка светили чуть ярче.
Мы прошли мимо дверей, ведущих в другие жилые отсеки с заключенными. На каждой из дверей черной краской была выведена латинская буква. Блок, в котором мотал срок я, был гордо именован самой первой буквой алфавита. Когда мы минули дверь с буквой «G», надзиратель окликнул меня:
— Номер одиннадцать-сто четырнадцать, стоять!
Я сделал еще два шага и остановился.
— Что, родной, запыхался? Давно говорю тебе: займись спортом, скинь килограмм двадцать. Пузо сойдет — член свой хоть впервые за двадцать лет увидишь. Ободок унитаза обоссывать перестанешь. Знаешь, как удобно?..
— Заткнись!.. Поворачивай направо.
Мы свернули в широкий коридор и медленно двинулись по нему. Впереди чуть правее находился вход в кабинет начальника тюрьмы. Похоже, Носорог действительно повел меня на встречу к местному повелителю судеб.
Остановились перед дверью. Ллойд коснулся сенсорной панели справа и громко отрапортовал:
— Сэр, это старший надзиратель Ллойд. Ваше указание выполнено. Номер одиннадцать-сто четырнадцать здесь.
Ответа не последовало, однако дверь с тихим шелестом поднялась.
— Вперед, — толкнул меня в спину Носорог.
Я перешагнул порог и оказался в просторном кабинете. Здесь было минимум мебели: стол, стальной шкаф и неудобный стул с узкими подлокотниками.
— Спасибо, Ллойд. Можешь быть свободен, — произнес начальник тюрьмы по имени Джозеф Картер — широкоплечий мужчина лет пятидесяти с проседью в волосах и глубокими морщинами на широком, почти квадратном лбу. Он сидел за массивным стальным столом, расположенном посреди помещения. За его спиной над головой развевалось голографическое панно, изображающее эмблему Альрийской Федерации. На голоэкране перед ним вертелось трехмерное изображение моего лица, а рядом пестрили строки с текстом и какие-то мелкие картинки. Он, похоже, изучал мое личное дело.
Носорог что-то буркнул под нос и вышел из кабинета. Дверь за ним закрылась.
— Чем обязан, господин повелитель обители угнетенных? — спросил я. — Давно не виделись. Неужели соскучились?
Начальник тюрьмы поднял на меня тяжелый взгляд, устало моргнул и кивнул на стул, сказав:
— Садись уже, шутник.
Я лениво прошагал до стула и сел.
— На тебя поступает много жалоб, заключенный номер одиннадцать-сто четырнадцать, — произнес начальник тюрьмы. Сам он перевел взгляд на голоэкран и удрученно нахмурился. — Мне кажется, что мы с тобой договорились еще тогда, но ты опять принялся за старое. Ты забыл о нашем уговоре?
— Нет, господин Картер, я не забыл, — вздохнул я.
— Вот и славно, — сказал он и пристально поглядел на меня. — На самом деле я вызвал тебя не для того, чтобы читать нотации.
— Это радует, — чуть улыбнулся я. — Неужели холодного пивка предложите? Или, может, даже стаканчик виски со льдом?
— Хоксвелл, ты у нас, конечно же, на особом положении, но не настолько, чтобы я тебя виски поил, — произнес он. — Ты лучше скажи, как у тебя дела? Не надоело задницей камеру протирать?
Я ухмыльнулся. Невесело, даже скорее удрученно. Он что, издевается?
— Очень даже неплохо, — сказал я, продолжая ухмыляться. — Даже не думал, что на Отарисе есть такие курорты.
— И все же, я думаю… хотя нет, я уверен, что ты предпочел бы оказаться в другом месте.
Ухмылка моя начала таять, как лед в духовке. Картер медленно моргнул и продолжил:
— Ты отсидел восемь лет из своего пятнадцатилетнего срока. Я думаю, все, что ты должен был осознать, ты осознал. Или я не прав?
— Ну допустим, — кивнул я.
— Превосходно. — Начальник тюрьмы откинулся на спинку кресла, заложив руки за голову.
Дает мне время переварить его слова? Какого черта он вообще затеял этот разговор?
— Господин Картер, я не понимаю, к чему вы клоните, — произнес я спустя паузу. — Я отбыл чуть больше половины срока, и у меня нет права на досрочное освобождение.
— Верно, — кивнул он. Облокотился на столешницу и снова пристально уставился на меня. — А что, если я скажу, что у тебя появился шанс все исправить? Человек твоих способностей не должен попусту терять время в застенках. Ты можешь принести куда больше пользы при иных обстоятельствах.
— Что вы от меня хотите — скажите прямо.
Картер снова выждал паузу, словно что-то обдумывая. И заговорил снова:
— Недавно Совет по безопасности Альрийской Федерации инициировал новую секретную структуру. Я не знаю деталей, потому что мой уровень доступа слишком низок, да и не вхож я в те круги, но мне, как начальнику исправительного учреждения провинившихся государственных служащих было выдано особое поручение — предъявить списки более-менее опытных в военном деле заключенных. Вот я и подумал, не замолвить ли словечко за тебя. Тем более они уже сами навели справки о тебе.
— Секретная государственная структура, говорите? Военная? — спросил я, крепко задумавшись. Не нравилось мне все это.
— Деталей я не знаю, но в общем и целом все так, — пожал плечами начальник тюрьмы.
— На кой черт государственному секретному учреждению понадобились уголовники? Мы же уже переступили черту закона, так с чего бы нам не повторить это вновь? Ведь это риски.
— Я думаю, им нужны опытные военные. У тебя, насколько я знаю, было немало регалий и заслуг. Поэтому ты — идеальный кандидат на эту роль. К тому же, ты будешь восстановлен в звании и должности, а твой срок отсидки обнулится.
— Обнулится, — усмехнулся я. — Но никто не вернет мне восемь лет жизни, уже спущенных в унитаз здесь.
— Прошлое тебе не вернет даже сам Господь Бог, — развел руками Картер.
— Значит, вы предлагаете мне вновь поработать на Федерацию?
— Ну… у тебя есть такой шанс, да, — кивнул начальник тюрьмы. — Но воспользуешься ты им или нет — зависит от тебя.
У меня вновь перед глазами всплыла картина того злосчастного дня, когда меня несправедливо осудили на пятнадцать лет. И теперь мне заново предлагают окунуться в это дерьмо.
— Предложение, конечно, очень заманчивое, но во второй раз наступать на грабли, которые совсем недавно отбили мне лоб, я больше не хочу. Да и если честно, несет дерьмом от этого предложения, как от надзирателя Ллойда. Политиканы опять решили разыграть партию в покер, но теперь им нужны свежие карты. Я свое отыграл, спасибо.
Картер не сводил с меня пристального взгляда, и тут я внезапно
