грязью подол платья её величества, – советник приложил руку к груди. – Я ещё раз искренне прошу прощения за этот ужасный инцидент.
Иммеле удивлённо посмотрела на покрытое сетью морщинок приятное лицо мужчины и, поняв его немую просьбу ему подыграть, кротко улыбнулась.
– Ничего страшного, сэр Виллем, слуги уже давно всё почистили. Я уже всё забыла.
– Я, право, сильно переживал. Мой мальчишка всё ещё не привык к тому, что мы больше не живём на Холодных островах, где можно сутками кувыркаться в грязи и строить замки из палок и глины, и иногда забывается. Да, мы с Идэ приучаем малыша Бентона отныне вести себя совсем иначе, согласно его новой жизни и дарованному нашим королём титулу, но дети есть дети.
– Ему всего шесть, – лицо Иммеле смягчилось при упоминании маленького непоседы. – Когда ещё прыгать по грязи, как не в этом возрасте? Мой Дункан, насколько мне известно, с радостью составляет ему компанию и скачет по крышам конюшни с зари до самых сумерек, отвлекаясь лишь на обед.
– И такое поведение ты считаешь достойным наследника трона! – Улисса, как кобыла, зашевелила усатой верхней губой. – Играть с детьми вонючих конюхов и слуг! Я ведь права, Ричард? Скажи ей!
Сэр Ричард поднял на Иммеле глаза:
– Возиться с отпрысками кухарок – забава для простых мальчишек, но не для сына барона и тем более короля. Доношу до твоего сведения, Иммеле, в ближайшее время мы с мамой, Петрой и Теабраном снова вернёмся к вопросу подготовки системы воспитания для наследника трона.
– Опять? – Иммеле обречённо воззрилась на Ричарда, упорно желающего, чтобы она признала всё своё ничтожество. – Неужели прошлая попытка не оказалась достаточно неудачной, чтобы вы оставили эту глупую идею?
– Твой сарказм здесь неуместен.
– Как и материнские чувства? – злость и негодование захлестнули мать, прибавив её решимости не идти на поводу у своего безотчётного страха перед сидящим напротив неё и непробиваемым в своей практичности человеком. – При всём уважении, сэр Ричард, но вам следовало бы для начала обзавестись собственными детьми, чтобы разрабатывать какую бы то ни было систему воспитания чужих. Вы уже пытались воспитать из Дитя человека, который бы отвечал «требованиям короны», и я не дам вам ставить новые эксперименты на моём втором ребёнке.
– Как много слов, – шепнула Петра, в немом отчаянии возведя глаза к потолку, и вздохнула так тяжело, будто на её плечи вдруг обрушились все тяготы этого мира. – Теабран, тебе определённо пора поговорить с женой, чтобы она поняла, когда лучше держать язык за зубами.
Теабран промолчал.
– Не могу не согласиться с её величеством, – встал на сторону королевы сэр Виллем. – При всём моём уважении к вам, сэр Ричард, ваше прошлое предложение в плане воспитания их высочества дало весьма неоднозначный результат. Стоит ли нам предпринимать дальнейшие попытки вмешиваться в развитие наследников? Кто знает, чем обернутся наши, так сказать, опыты в этот раз? Принц Дункан не Ночная Гарпия и будет управлять не отрядом воинов, а целой страной.
– Не хотите ли вы сказать, советник, – старой кошкой выгнулась леди Улисса, – что в том, как ведёт себя сейчас Дитя, виноват мой сын?
Виллем ожидал, что его слова воспримут в штыки, и потому был готов ответить.
– Нет-нет, вовсе нет, – он со всем почтением поклонился старухе. – Но осмелюсь напомнить, именно сэр Ричард когда-то стал инициатором идеи отправить Дитя, как плод нематримониальных отношений леди Иммеле и её тогдашнего жениха, на обучение в Конвилакторию для получения духовного образования и дальнейшей карьеры при Престоле. А что последовало из этого решения, мы все прекрасно знаем. Но я бы не стал в чём-то кого-то обвинять. Как и вмешиваться в воспитание королевских детей вопреки желанию их матери.
– Бросьте, советник, – буркнула Петра, уделяя, казалось, всё внимание исключительно тому, как портретист водит кистью по холсту. – Разве обучение в Конвилактории способно кого-то испортить? Будь она так ужасна, как вы считаете, из её ворот бы выходили преступники, а не священники и игумении. Если бы не спесивый нрав Дитя, из него бы вышел достойный человек, но нет! Откуда у отпрыска Блэйков взяться благодарности за то, что он не ведёт жизнь обычного бастарда, запертого в какой-нибудь глуши вместе с няньками? Неоткуда. Потому что и у его матери такового не наблюдается, иначе она была бы благодарна сыну за то, что он взял её себе в жены, порченную каким-то вонючим князьком, и дал её щенку свою фамилию.
– Мама! – воскликнул Теабран, отшвырнув от себя книгу, как дохлую ворону. – Хватит, я тебя прошу!
Возглас короля возымел ожидаемое действие. Шакалы отступили от королевы.
– Детям нужна дисциплина, и только она! – воспалённый чувством собственной важности ум Улиссы не воспринял повисшую паузу как призыв заткнуться и сменить тему. Искренне верящая в то, что является настоящей поборницей морали, она причмокнула губами и заверещала крикливым старческим фальцетом: – В Конвилактории Дитя должны были привить умение слушаться и подчиняться приказам. И сделали бы это, если бы не твоё тлетворное влияние, Иммеле, и не твоя северная кровь!
Ричард, солидарный с матерью в вопросе способности крови подчинять себе чей-либо характер, поднял руку. Улисса замолчала.
– Не стоит позволять эмоциям застилать разум, мама. Но я с вами согласен. Дитя приняли в Конвилакторию на особых условиях и только благодаря фамилии, что оно, увы, не оценило в силу твоего, Иммеле, потакания каждому его капризу. Поэтому нет ничего удивительного, что методы воспитания святых отцов и сестёр– настоятельниц не возымели нужного действия и не вытеснили из белокурой головы всю ту чушь, которая сейчас цветёт в ней буйным цветом, поощряемая опять же матерью. Нам повезло, что хотя бы благодаря Огненосцам их высочество отчасти усмирило свой скандальный нрав и научилось подчиняться приказам.
– Огненосцы сделали из моего ребёнка убийцу! – вспыхнула Иммеле.
– Не убийцу, – возразил Теабран, не согласный с женой, и процитировал слова прелата, – а длань Господа. Тебе следовало бы лучше слушать отца Симоне и ознакомиться с его трудом «О силе Огонь носящих и роли их деятельности в просвещении». Там очень подробно и доходчиво пояснено, кто они и почему важен сам факт их существования. Огненосцы, Иммеле, благословлённые люди. Они жертвуют своей душой во имя Бога, а значит, после смерти будут прощены за каждую пролитую ими каплю крови во имя Его и обретут вечный покой под Его покровом. Ройс выполняет священную миссию, и тебе следовало бы выказать хоть каплю благодарности мне за то, что Дитя дали шанс искупить вину.
– Говоришь ты, но я слышу голос прелата. И когда же он начал говорить твоими устами? Огненосцы – фанатики, верящие в свою непогрешимость, что бы ни совершили. Не они ли устроили настоящую охоту на Полудниц, войдя в город? Вешали, резали невинных дев. Неужели наш Бог учил их этому?
– Блудницы в услужении у лживых богов! – рявкнула во всю силу старой глотки Улисса. – Шлюхи, устраивающие оргии с архонтом, погрязшие в грехах! Пусть скажут Огненосцам спасибо за то, что смерть очистила их и дала возможность обрести душу!
– Ваша светлость, прошу головку чуть левее, – попросил художник.
Петра же усомнилась в силе всепрощения Единого Бога.
– Гарпия уже порядком испорчена, мама, и я сомневаюсь, что даже во главе Огненосцев она получит хотя бы шанс на спасение своей души. Но мы обязаны дать Дункану шанс стать достойным человеком. О Конвилактории мы поговорим через год, принц ещё слишком мал, чтобы углублённо изучать «Четырёхлистник», но прелат после того вопиющего случая с Дитя всегда просил нас отдать младшего принца ему на попечение. Бог с ней, с Ночной Гарпией, здесь уже ничего не исправить, да и наследовать трон Ройс не может, но Дункан! Мы обязаны предотвратить влияние на него крови матери и всеми силами воспитать достойного короля. Я считаю, если отдать моего младшего внука монсеньору Буккапекки сейчас, церковь быстро привьёт ему достойное его статуса поведение и научит
