как Мард-Риб, с их философией попустительства злу, убийцы чувствовали себя свободно. Ирдегус ненавидел сына Яфры за это. За это он предал его. Да, теперь он вспомнил: дело было не в наслаждениях, которые порицал Несущий Свет, а в его идее непротивления. Какая чушь! Ирдегус резко развернулся и вошёл в комнату. Вдохнув дым, он тяжело опустился в кресло и прикрыл веки. Зло должно уничтожаться! Так он считал. Если мир жесток к тебе, ты должен стать ещё более жестоким. Ты — либо жертва, либо охотник. Третьего не дано. Этот урок он усвоил давно. Именно он заставил его стать тем, кем он теперь являлся — чёрным магом, готовящимся столкнуть легионы владыки тьмы с Мард-Рибом. Посмотрим тогда, как Несущий Свет сдастся на милость победителя, как он не ответит на направленное против него самого насилие! Легко проповедовать смирение, если ты можешь в любой момент превратиться в золотую птицу и сбежать на небо. А попробуй совладать с повелителем хаоса и его ракшасами! Мард-Риб думает, что легионы тьмы пройдут мимо небесного дворца его отца, но что, если они ворвутся в покои махараджи? Ирдегус был убеждён, что Мард-Рибу придётся вступить в бой, и тогда всем станет ясно, что он — лицемер, который не следует собственной религии.
Колдун сделал ещё один глубокий вдох и оставил чашу. Действия должно хватить на некоторое время. Нужно успеть насладиться минутами без боли.
Воин в помятых и посечённых латах сидел в глубоком кресле и потягивал из кубка горячее вино. Его бледные пальцы были тонкими и казались выточенными из мрамора — как и лицо с ястребиным носом и резко очерченными губами.
В камине полыхал огонь, бросая оранжевые и багровые отсветы на фрески и шпалеры, украшавшие стены, сложенные из простого грубого камня. В железных уключинах горели масляные светильники. В них добавляли благовония, и поэтому комнату наполнял тонкий приятный аромат.
— Как продвигаются наши дела? — человек с тихим стуком поставил кубок на подлокотник, прищурил глаза и смерил Ирдегуса холодным взглядом. — Надеюсь, ты помнишь, что мы зависим от сроков. Всё нужно сделать вовремя.
— Я заинтересован в этом не меньше, чем ты, — колдун нетерпеливо помешал кочергой угли в камине. — Но что я могу поделать⁈ Наёмники собираются медленно, жрецы требуют денег, а упрямые лесовики, заигравшиеся в сраных эльфов, не желают признавать своим предводителем человека. Наверное, пиратам придётся разбить их на рубеже Туманного Бора, чтобы эти дебилы с изысканными речами поняли, наконец, что и маги могут говорить правду!
— Мне стоило большого труда узнать, где на этот раз будет снесено яйцо, — человек медленно моргнул, затем поднёс кубок к бледным губам и сделал маленький глоток. — Другой такой возможности не представится в ближайшие пятьсот лет.
— Знаю! — Ирдегус раздражённо махнул рукой и сел в кресло напротив. — Меня это злит не меньше, чем тебя. Но мы зависим от слишком многих и многого.
— К сожалению, этого не избежать. Я знаю, что искать нужно в Вайтандаре, но где именно — не известно никому.
— Лесная королева, эта идиотка с комплексом неполноценности, портит нам всё дело своим недоверием. Я мог бы давно уже вручить этому Рогбольду фламберг, но она упорно не желает верить моим предсказаниям.
— Когда Наездники-на-Змеях разобьют их, ей придётся поставить его во главе остатков своей армии.
— Вероятно. Но я не уверен, что эти самые остатки ещё будут на что-то способны.
— Позаботься об этом. Пусть число пиратов поубавится.
— Как я это сделаю?
Собеседник Ирдегуса пожал плечами.
— Для этого существует множество способов, — сказал он. — Например, яд. Полагаю, ты сможешь обеспечить лесовикам и нашему избраннику победу, если приложишь немного усилий, — гость улыбнулся, продемонстрировав белоснежные зубы и острые удлинённые клыки.
Ирдегус невольно вздрогнул. Он так и не смог привыкнуть к тому, что его собеседник — вампир. Эта мысль не покидала его, когда он находился в его обществе.
— Я специально проделал долгий путь в твой замок, — сказал носферату, постукивая ногтем по краю кубка, — чтобы убедиться, что всё идёт благополучно. Я бы остался здесь… пока. Мне хочется быть в курсе событий.
Колдун замялся.
— Э-э… надолго? То есть, конечно, оставайся. Я прикажу приготовить тебе комнату.
— Я рад, что ты так гостеприимен. К сожалению, того же нельзя сказать об остальном Кар-Мардуне. По дороге сюда меня пытались ограбить, — вампир усмехнулся.
— Что⁈ Как⁈ — Ирдегус поднял на него запавшие глаза, вокруг которых темнели круги — результат медленного действия паучьего яда.
Вампир пожал плечами.
— Очень просто. Какие-то потерпевшие крушение матросы. Мне пришлось задержаться, чтобы потолковать с ними.
— Это весьма прискорбно. Надеюсь, наглецы получили по заслугам?
— Увы, нет. Пришлось просто убить их.
— О! — Ирдегус закашлялся. — Понятно.
— Итак, скоро рассветёт. Мне пора на покой. Распорядись, чтобы моего возницу прислали ко мне в комнату, — носферату легко поднялся. — Как можно скорее.
— Разумеется. Я позабочусь.
Вампир вышел из комнаты, Ирдегус последовал за ним. Вызвав слугу, он приказал отвести гостя на следующий этаж и помочь устроится в одной из многочисленных комнат замка.
— Может быть, ты хочешь… подкрепиться? — спросил он перед тем, как проститься с вампиром. — У меня есть пара бездельников-рабов, которых не жалко.
— Не стоит. Я редко ем. Раз в два месяца, не чаще.
Ирдегус вздохнул с облегчением. Рабов он предлагал, так как опасался сам стать жертвой носферату: кто знает, способен ли этот монстр совладать со своим голодом? Ну, или жаждой…
— Спокойного дня, — сказал вампир, кивнув. — Надеюсь, ты ложишься поздно. Мне бы хотелось зайти к тебе вечером.
Ирдегус невольно похолодел.
— Конечно, — он заставил себя вымученно улыбнуться. — В любое время. Я буду в замке.
— Хорошо. Ещё раз прощай.
Носферату ушёл со слугой. Оставшись один, Ирдегус вернулся в свою комнату и тихо выругался. «Проклятый Грингфельд! Притащился, когда ничего не готово, и строит из себя чуть ли не хозяина! Подумаешь, ему принадлежит идея! А кто взялся её осуществить? Кто сутками носится по Пустоши, чтобы всё уладить и устроить?» Колдун раздражённо запахнул мантию и сел в кресло. Его взгляд остановился на кубке, из которого пил вампир. На дне темнели остатки вина.
«Наверное, он и кровь пьёт так же», — подумал Ирдегус невольно. Но
