такой же демонстрации способностей, и решил не повторять подобное. Ну его нафиг.
Но показать-то себя надо.
Вызвал двух добровольцев с оружием. У них были стандартные для канадской армии штурмовые винтовки Colt Canada C8, стрелявшие пулями калибра 5,56. Неплохое оружие, и для моей демонстрации подходит идеально.
Солдаты отошли от меня на расстояние двадцати метров. Стоят, неуверенно оглядываясь, ожидают, что я начну на них нападать. Нет, не сразу.
— Стреляйте, — говорю им. — Прямо в меня.
Активный щит. 7 уровня.
Вокруг меня вспыхнули шестиугольниками серые плитки, полностью окружившие меня эдаким подобием кокона. Со стороны он полностью непрозрачен — я же изнутри вижу все.
Канадские вояки, увидев, что я «окуклился», сняв автоматы с предохранителей, открыли по мне огонь. Конечно, они не смогли пробить мою защиту. Выбивали искры и всполохи, пули опасно рикошетили, но этим все дело и ограничилось.
А я, с недавних пор получивший ограниченный допуск в Лабиринт — транспортно-энергетическую систему нашей Галактики, смог наконец не переживать, что мои запасы энергии, поддерживающие щит, закончатся. Да, суточный лимит был не такой большой, как хотелось бы, но он в разы превосходил все мои запасы до допуска к бесконечному источнику энергии.
Солдаты уважительно кивали головой, и только Степаныч недовольно сплюнул:
— Вот хороший ты человек, Димон, да только совсем не умеешь понтоваться! Ну кто так показывает способности? К тому же, твоего щита нет в солдатской версии импланта. А показывать надо то, что будет у этих учеников. Вот побоялся ты, чтоб в тебя стреляли, а я не побоюсь!
С этим словами мужчина решительно скинул с себя одежду («Чтобы пулями не посекло»), вышел напротив строя.
— Стреляй в грудь комиссарову! — крикнул он, стоя перед солдатами в одних трусах.
Я хихикнул. Ой, позер.
Канадцы недоуменно переглядывались, опасаясь открыть огонь по беззащитному человеку.
— Димон, ну скажи ты им. А лучше покажи.
Показать? Это мысль.
Я, вызвав очередной возглас удивления, достал из своей ячейки быстрого доступа дробовик и, сменив магазин на пули, выстрелил в голую фигуру.
Пуля двенадцатого калибра с чавканьем воткнулась в живот Степаныча, чуть толкнув его назад. Из дырки вытекла капля крови, а затем, спустя пять секунд, вылезла и пуля.
Степаныч довольно ухмылялся.
— Огонь! — закричал я, указывая на бывшего инвалида. — Фаер!
И, подавая пример, еще раз выстрелил в своего телохранителя.
Солдаты наконец поняли, что им делать и начали стрелять. Сначала одиночными, испуганно наблюдая за результатами выстрелов, а потом, не наблюдая их, этих самых результатов, переводили переключатели на автоматический огонь и поливали очередями, в секунду опустошая магазины.
Сразу десять стволов, разрывая воздух оглушительным баханьем, сверкая султанами огня, плевались в Степаныча высокоскоростными пулями. Стреляли почти не целясь, в фигуру.
Понятное дело, что он упал почти сразу. Десятки попаданий, десятки ударов, десятки болевых вспышек заставили его ноги подкоситься.
Солдаты прекратили стрелять, со страхом в глазах наблюдая за окровавленной фигурой, валяющейся рядом с порванными мишенями. Под ней медленно расплывалось красное пятно. Любой человек, не знакомый с возможностями боевого импланта, скажет, что этот расстрелянный мужчина — гарантированный труп.
Прошла секунда-другая и Степаныч поднял правую руку с выставленным большим пальцем вверх.
— Я нормально, — просипел он. И я услышал, как в его горле что-то булькает. Наверняка легкие пробиты. Причем неоднократно.
Как же ему сейчас больно! Вспомнил себя и содрогнулся. Ну его нафиг такие показы.
Кряхтя, помогая себе руками, Степаныч встал. Тяжело, преодолевая сопротивление, пошел вперед, к нам. И с каждым шагом он шагал все легче и легче, а из его тела, словно засохшие листья с дерева, с глухим стуком об бетон выпадали пули.
Солдаты взревели от восторга. Они окружили свою недавнюю мишень и с недоверием и удивлением ощупывали его, рассматривали быстро зараставшие шрамы, с восторгом наблюдали, как восстанавливается выбитый глаз, как нарастает плоть оторванного уха.
— Учись, студент, — довольно сказал мне Степаныч, — вот как надо проводить презентации!
Я только развел руками — где уж мне…
Потом, когда восторг поутих, Степаныч достал свой Калашников и включив способности, пробил двухсотмиллиметровую броневую плиту насквозь. Многократно.
Челюсти военных можно было собирать с пола. Они с недоверием смотрели то на скромный, с укороченным стволом, автомат телохранителя, то на ровные сквозные туннели в толстенной танковой броне.
Надо ли говорить, что все импланты, которые мы привезли с собой, разошлись как горячие пирожки?
Следующее утро известило меня о том, что канадские военные присоединились к нашему братству.
За завтраком я поделился этим известием, и Земфира, радостно взвизгнув, по-быстрому запихав в себя рагу, побежала заниматься своим делом — учить. Ей за это так же падает приличный опыт, поэтому она в этом кровно заинтересована.
Мы тоже вначале присоединились к ней, поздоровавшись с новыми учениками. Я уже начал отвечать на их многочисленные вопросы, но наткнувшись на недовольный взгляд своего младшего учителя, замолчал. Все верно, не надо отбирать у нее опыт.
Внезапно стены учебного центра, где мы находились, задрожали, а до нас донеслись громоподобные выстрелы из крупных калибров и частый треск автоматического оружия.
Наша реакция была ожидаемой — через мгновение наша троица ощетинилась стволами, готовыми разить и убивать. Но нас успокоили — это всего лишь тренировки. Командование не жалеет на них боеприпасы, поэтому солдаты лупят из всего до чего могут дотянуться.
Потом нас со Степанычем повезли на экскурсию. На Ниагарский водопад. Он находился на реке Ниагара, впритык с городком Ниагара-Фолс. Да, фантазия у местного населения, раздающего названия, была явно ограничена.
Граница проходит прямо по реке, через которую раньше был перекинут Радужный мост. Его, как только началась эта заварушка, взорвали, и теперь словно обломанные пеньки зубов, его остатки торчат из берегов. На той стороне реки, кстати, тоже стоит город. С «очень» оригинальным названием. Ниагара-Фолс. Да, два города в разных странах, расположенных буквально в паре сотен метров друг от друга, носят абсолютно одинаковое название. Я уже говорил про фантазию местных…
А водопад впечатлял. Ревущие потоки воды непрерывном потоком устремлялись на дно пропасти и исчезали в густом тумане водяных брызг. Незабываемое зрелище, показывающее мощь природы.
Сопровождавший нас лейтенант был явно из местных. Он очень интересно и с подробностями рассказывал про водопад. Было видно, что это доставляет ему удовольствие. Я подметил его и запомнил имя — он явный кандидат в младшие учителя.
Его рассказ прервал телефонный звонок. Парень ответил и его лицо с каждой секундой, что он слушал говорившего на том конце трубки,
