затряслись губы, но парнишка пытался сдержать слёзы. Сам же сжал монеты ещё сильнее.
Похоже, не первый раз его об этом просят. И, судя по Диминой реакции, не возвращают.
— Парни, валите отсюда, пока целые, — спокойно сказал я.
— Андрей, ты что?! — испугалась Люба. Она посмотрела на Рыжего и с более тонким голоском обратилась к нему: — Никита, только не начинай! Идите к Витьке! Я запишу всё на бумажке! Отдадите вечером или завтра!
Никита тётю Любу не слушал. Рыжей высокой твари явно хотелось чего-то большего, например, провести остаток дня на больничной койке.
— Да я смотрю, ты не только Вику отжимаешь у нашего Витька. Ещё и нас решил унизить, гнида бомжарская?! Пошли, сука, выйдем к мусорке…
— Ты про ту мусорку, от которой я только что пришёл сюда? — спокойно уточнил у Высокого.
У парня сузились зрачки.
Такой наглости и спокойствия он явно не ожидал.
— Пипец, урод, а! Никитос, я сейчас Витьку наберу, пусть подходит к мусорке, — обрадовался Первый Жирный.
Никита пихнул меня в спину.
— Идём-на, уродец!
Мой младший брат, видя всё происходящее, всё же не выдержал и заплакал.
— Андрей! — закричал он.
— Дим, иди домой. Начинайте кушать без меня, но скажи маме, что я через пять минут подойду, — подмигнул я зеленоглазому чуду.
— Стоять-на! — гаркнул Никита. — Мелкий пусть остаётся здесь. — Рыжий махнул Второму Жирному. — Постой на стрёме. Пусть тут посидит с тётей Любой. Успеет ещё домой.
Блондинка осталась с моим младшим братом внутри «магазинчика».
Второй Жирный охранял вход в вагончик.
Я, Никита и Первый Жирный пошли к мусорным контейнерам.
Там уже поджидал такой же обалдуй с красным ирокезом.
Парень пафосно выплюнул сигарету, поправив свою чёрную кожанку с шипами, которую натянул на голый торс.
— Ну чё, дерьма кусок. Мне пацаны всё рассказали. Ты хоть знаешь, сукин сын, что отвлекаешь меня от шашлыка и моей бабы?
— Вот видишь, он сам говорит на Вику — «баба», — шепнул Первый Жирный Рыжему.
— Захлопнулся! — повысил голос Витёк, в чьём имени сомнений не было.
— Не жарко в таком шикарном прикиде? — спросил я у красноволосого ирокеза.
Прекрасно понимая, что драки не избежать, просто не мог не усилить эффект. Кроме того, мне хотелось проверить способности своего реципиента и сверхспособности, которыми наделил Отец.
Конечно, на силу реципиента надежд я не возлагал, ибо если бы парень был силён, то не валялся бы возле мусорных контейнеров, а вот силу, данную Отцом, изучил бы и испытал с огромной радостью.
— Ты, я смотрю, у нас бессмертный?!
— Ну был, да… пока жил на Небесах. Но сейчас не думаю, что таковой, — спокойно ответил. Сам же про себя подумал, что это, скорее всего, игра слов. Даже не «скорее», а так и есть.
— Ты чё у нас, дохрена остроумный?! — снял Витёк кожанку, оголив свои дохлые кубики.
Хотя, если честно, про свои лучше промолчу.
Ещё одна цель — начать заниматься и правильно питаться, чтобы набрать хотя бы килограмм десять добротного мясца. А для хорошего питания нужны деньги, поэтому да — заработать достаточно денег, чтобы моя семья ни в чём себе не отказывала… хотя бы из еды, и сделать тело реципиента более эстетичным… с моей, божественной точки зрения.
Я вздохнул.
— Да, может, и дохрена остроумный, спорить не буду. Но вот ты, Витёк, точно дохрена остротупо́й, — решил и я подлить масла в огонь.
— Ну всё, сука, тебе конец! — напряг Витёк все свои мышцы и «подмышцы». — Пацаны, скрутите его! — рявкнул красноволосый на своих.
Я смотрел на Первого Жирного, Никиту и Витю — троицу гоблинов, которой скоро не поздоровится.
Попытался активировать Божественное Влияние. Однако почувствовал, что оно не работает. Ни другое, ни третье… — никакая из данных мне магий не работает.
— Вот это поворот, — тихо проговорил себе под нос. — Это называется «подстава», Отец.
Первый Жирный попытался меня заломать, но я ударил ему с ноги в колено, отчего тот присел, а после нанёс удар локтем в кадык, однако попал во второй подбородок, который самортизировал удар.
Никита в этот момент ударил меня с ноги по рёбрам с левой стороны.
Признаюсь, видеть боль с Небес и чувствовать её — это разные ощущения. Даже хочется злиться после такого «издевательства». А ведь я Бог Светлой Стороны Выбора… был.
«А раз был, то здесь могу и не быть таковым», — сразу же активировалось во мне Эго реципиента.
Схватив Рыжего за ногу, я скрутил её настолько, чтобы Никита развернулся. Запрыгнул ему на спину, обеими руками схватился за рыжие волосы и всей своей дохлой массой спрыгнул вниз, потянув за собой Высокого.
Никита упал, ударившись сильно затылком.
Красный ирокез в последний момент тоже принял участие в драке.
Мне в голову заехала его нога.
А вот здесь я почувствовал что-то невероятное. Помимо крови, которая хлестнула из носа, моё лицо, если говорить мысленно, распухло настолько, что казалось, будто на носу выросла ещё одна голова. Хотя внешне ничего подобного не увидел никто из нас. Лишь ощущения, что произошло именно это — распухло лицо.
Мои глаза пытались бороться с белым туманом и непонятным выделением слёз, которые шли сами по себе, как будто нарезаешь лук.
Я встряхнул головой.
Зрение с горем пополам вернулось.
Но какова цена?
Я снова пропустил удар кулаком, но на этот раз в правый глаз.
Но́ги не слушались.
Казалось, что всё замедлилось, а я падаю на землю, видя рядом спящего Рыжего и, пытающегося встать, Первого Жирного.
Однако именно в э́тот момент я почувствовал магию.
Нет, я действительно почувствовал, будто по моему телу пробежалась магическая энергия, которая дремала до этого момента. Как будто ей не хватало именно такого стресса… на грани физического выживания.
Возможно, реципиент тоже был на грани физического выживания в прошлый раз, а может, и вовсе умер, а я попал в его тело, но сейчас в теле реципиента был я — Бог Светлой Стороны Выбора. И именно в этот момент, когда всё повторилось, причём так быстро, я активировал в себе магию.
Вопрос, какую?
Глаза восстановились.
— Ах ты, сука, мудак! — И Витёк вызвал вокруг своего кулака пламя огня.
В момент, когда он попытался нанести ещё один удар, я будто бы почувствовал, что меня его магия притягивает… словно мне нужно
