что он твой друг! — его кулаки сжались. — А затем поверишь, что он — настоящее божество, чьи слова и желания — это закон…
Святобор поник. А затем едва слышно добавил:
— И ни один из его приказов не будет для тебя абсурдным или ужасным… даже если он велит тебе отправить на убой своих товарищей… и собственными руками убить родного брата…
Его глаза заблестели. Святобор отвернулся и молча двинулся на выход.
А я присмотрелся к Зырику.
И он сказал:
— Зырик не бог. Зырик — созерцатель.
— Я знаю, дружище. Но он не лгал и ты действительно вызываешь у него беспокойство. Расскажешь про свой вид?
— Зырик созерцатель. Он созерцает. Зырик не знает про других созерцателей.
— А откуда тогда ты знаешь, кто есть?
— Зырик знает, — тут он смутился. — Но не знает, откуда знает. Просто знает.
Хм… видимо это что-то вроде программы, зашитой в его сознание изначально.
— А ты хоть что-нибудь помнишь до того, как мы встретились?
Зырик посмотрел строго вверх, его зрачок расширился. И он отрешённо заговорил:
— Свет. Энергия. Зырик появился. Затем полёт. Зырик обретает форму и учится видеть. Затем он начинает мыслить… знать. Наступает тьма. Зырик отправляется в путь. В пути он много мыслит. Путь подходит к концу. И Зырик видит свет… и друга.
И тут же он загрузил в мою голову кучу мутных картинок, словно вовсе не связанных собой никаким смыслом. Как размазанная по стеклу краска.
— То есть ты не знаешь, могут ли другие созерцатели порабощать людей и использовать их в качестве рабов?
— Зырик знает, — он моргнул. — Могут. Но друга Зырик не поработит. Друг сильный.
— Только поэтому? — я поднял бровь.
А Зыря лишь невинно моргнул. — Сильный. Значит не поработить. Разве нужны ещё причины?
Тут меня прошиб неприятный холодок.
Зырик ведь всегда был откровенен и говорил что думает, со своей почти детской непосредственностью.
Но куда хуже было то, что я не Чуял от него никакой угрозы. Ни-ко-гда. Даже потенциальной.
Значит он либо никогда искренне не собирался на меня нападать, либо псионика на него не работала…
И я увидел, как Зыри сощурился. Не с помощью век, которых у него не было, а просто уменьшив зрачок с радужкой.
Словно ехидничал⁈
— Не смешно, — я покачал головой.
Он тут же поник. — Зырик старался, — и тут же воспрял духом. — Зырику нужно больше практики.
Я усмехнулся. — Только давай договоримся, что твои шутки не будут звучать, как нереализованная угроза моему ментальному здоровью?
Молчит.
— Зырик, — с эмоциональным нажимом телепатировал я ему.
— Зырик согласен, — чуть смешливо добавил он. — Не шутить про порабощение друга.
— И вообще про порабощение других людей. Ты же видел, как на тебя реагируют?
— Зырик видел, — он посмотрел на выход, куда ушёл Святобор. — Может, взять его под контроль? Тогда он будет спокоен.
Я резко ограничил поток идущей от меня энергии к Зырику. И он благоразумно замолк.
— Зырик понял всё-всё. Зырик будет практиковаться в других шутках.
— Смотри у меня! — я погрозил ему пальцем и восстановил энергопоток.
А потом послал дежурившего у входа на склад бойца за Святобором снова. Он ведь ещё за тот шлепок по моей шее так и не ответил.
* * *
Адмирал Косаткин стоял у окна адмиралтейства и смотрел на «Арктиду» и остальные корабли Тихоокеанского флота, которые приводились в порядок. Через несколько дней, самое большее, они будут полностью отремонтированы.
Тогда флот выйдет в новый рейд. За Каином.
И этот рейд принесёт адмиралу Косаткину авторитет, который ему сейчас так необходим.
Неудача с постом генерал-губернатора была досадной. Она спутала карты и не позволила Косаткину как следует взяться за город.
Что именно он хотел сделать?
Назначить лояльных людей на местах. Подмять под себя ряд мелких, но богатых родов, которые сохраняли независимость от кланов только благодаря покровительству бывшего губернатора. А также ограничить влияние Амурских и Леопардичей на внутреннюю политику Владивостока…
Но всё было не так плохо. Кабаргин на посту генерал-губернатора был не худшим вариантом, хотя бы потому что он сам не стремился к власти любой ценой. Эдакий миротворец. Хитрый, расчётливый, но слишком умеренный.
Амбиций у него не было.
А значит самостоятельно прибирать всю власть к рукам он не будет. Отсидит свой срок на посту и будет ждать, пока Император назначит губернатора.
Косаткин улыбнулся. Вед именно он собирался стать тем, кто составит список кандидатов для Его Величества.
После разгрома Каина, Косаткин будет самым влиятельным человеком Владивостока.
Авторитетным, за счёт победы.
И сильным, за счёт династической связи с Кальмаровым. Если Таня — дочка, сможет найти путь к его сердцу. Пусть хотя бы второй женой. Это не важно.
Косаткин видел, что она и Кальмаров неровно дышат друг к другу. И это было отлично.
Поэтому он отправил её на Изнанку, чтобы провести тест нового артефакта связи. Куда более надёжного чем мобилет.
Только Альберт опять напортачил. Уголок рта Косаткина дёрнулся в раздражении.
Он велел сыну быть уважительным и обходительным. Но, видимо, Альберт всё же не смог победить своё эго. Что же, ещё один подобный косяк, и роль наследника уйдёт племяннику.
Что-что, а вот нормального сына Косаткин так и не воспитал. Он вздохнул.
Хотя бы дочь проявляет себя с хорошей стороны. Терпеливая, достаточно хладнокровная и не дура. Уже это делало её лучше брата.
Жаль, женщина. Так что унаследовать власть над кланом ей никогда не светит.
Зато она сможет создать союз, если соблазнит Кальмарова.
Пусть проведут время вместе, притрутся. А потом Косаткин предложит помолвку, к удивлению их обоих.
Правда, дочка наверняка что-то подозревала. Но это не важно. От шанса выйти за Кальмарова она не откажется. Слишком ей нравится его независимость и умение решать проблемы.
Но согласится ли на брак сам Кальмаров?
По силе он был чудовищем, которое в одиночку победило Андрея Амурского.
Даже Косаткин этого не ожидал. Хоть и знал, на что Кальмаров способен. Точнее думал, что знал.
На самом деле Кальмаров постоянно подкидывал сюрпризы и никогда не играл по правилам, которые подготовил Косаткин.
Он каждый раз действует так, как хочет сам.
Например, на совете, когда он должен был резко выступить против Амурского на глазах аристократии. Но вместо этого просто ушёл спасать девчонку!
Косаткин фыркнул.
Конечно, в этом была и его вина. Он мог
