Ко всему этому надо было привыкнуть, и я привык! К этому надо было адаптироваться, и я адаптировался! Это надо было полюбить, но вот тут осечка – полюбить, увы, не получилось… Зато яйца и местный хлеб я ел с удовольствием – прямо со сковороды, как здесь принято.
«Очередное повышение платы за труд сорвано враждебными происками Агрегании, – бодро вещал голос из радиоточки. – Однако Правительство, заботясь о своем народе, все же увеличило норму дневной оплаты на четверть монеты! При этом скоро будут снижены цены на основные продукты питания! Враг не сорвет нашего движения вперед! Каждый шаг, даже самый маленький, приближает к цели, даже самой далекой…»
Я жевал и слушал эту галиматью. Выключать радиоточку нельзя – это проявление нелояльности. Уж как власти узнают о таком нарушении, я не знаю, но знаю, что обязательно узнают и наказывают виновных.
«Враг нагнетает страх и неуверенность в завтрашнем дне, распространяя пугающие небылицы об изменениях, происходящих с нашим Тором, – напористо продолжал диктор. – Но преданные Мудрейшему ученые заверили Правительство и народ, что оптические эффекты последнего времени характерны для звезд этого класса, являются обычным явлением и не несут в себе никакой опасности…»
– Слава Мудрейшему! – громко крикнул я.
Мне это ничего не стоило и никакого вреда никому не причинило, зато могло подтвердить лояльность и принести несомненную пользу переселенцу из северных провинций.
Позавтракав, я сел на круглый табурет возле круглого стола (пристрастие аборигенов ко всему круглому меня крайне раздражало), вновь вставил информационный кубик в считыватель и заново просмотрел все, что удалось собрать моему агенту. Слово «агент» – оно из злых книг, хранящихся на Земле в строго засекреченных архивах. Добрые люди его не знают, как не знают и многого другого – нечеловеческого и злого, что по необходимости доверено мне и из-за чего я стал изгоем на своей родине. Правда, прямо мне об этом никто не говорил, как и моим товарищам…
Клив постарался на славу. В списке было пять навойцев, и все они, несомненно, фигуры подходящей значимости и величины. Известный писатель, правозащитник, ученый, театральный актер, отставной, известный оппозиционными взглядами военачальник… Правда, среди них нет тех, кто «работает руками». Мои коллеги считают, что мастеровые должны иметь преференции в нашем деле, а также простые люди с аналитическим умом… А я считаю, что главное в отборе – справедливость!
Наметив очередность работы с кандидатами, я зашел в комнату, отодвинул скрипучую дверь шкафа, надел легкий костюм из натуральной ткани, проверил портмоне: удостоверение гражданина второй категории, талоны на льготное приобретение продуктов и товаров из списка «Б», деньги. Потом вышел на лестничную площадку, закрыл дверь с желтой табличкой «Глостер Чи» и моей фотографией. Точно такие таблички висели на всех дверях подъезда, соседних домов, во всем городе, по всей стране. Только цвет зависел от категории проживающих.
Красный цвет отличал небожителей – граждан высшей категории, которые обособленно жили в охраняемых коттеджных городках. Они ездили в автомобилях с персональными водителями и охраной и никогда не бывали в местах, где можно было встретиться с нижестоящими. Синий предназначался для первой категории – элиты, обитавшей в просторных апартаментах круглых башен-высоток. Желтый соответствовал второй категории – основной прослойке общества, среднему классу, для которого строились типовые дома со всеми удобствами. В трущобах окраин и пригородов, где жили граждане третьей и четвертой категорий, доминировали зеленый и черный цвета.
Я запер ненадежный замок. За этой дверью с желтой табличкой Марк Джордан переставал существовать, его место занимал Глостер Чи.
С седьмого этажа спускаться по крутой винтовой лестнице, конечно, легче, чем подниматься. Но все равно возникает вопрос: как это они до сих пор не изобрели лифты? Или изобрели, но не внедряют? Зачем нести дополнительные расходы и баловать население… В синих высотках какие-то подъемники наверняка есть…
Отперев дверь, я вышел во двор, как раз успев к завершению торжественно-печальной церемонии. Накрытое черной клеенкой тело лежало на носилках и три подсобника с трудом запихивали его в широкий пикап с раскраской общей полиции. В наш прошлый визит специальные машины еще не раскрашивали. Потому что их не было – полиция пользовалась обычными повозками. И компактные фотоаппараты в руках полицейских ничем не напоминали громоздкие камеры на штативах, которыми пользовались десять лет назад. Прогресс налицо, так что, скорей всего, Комков был не прав в своих выводах… И лифты у них, конечно, есть!
– Подойдите сюда, гражданин! – окликнул меня полицейский в униформе, только что закончивший опрос кого-то из жильцов подъезда. – Назовите свои исходные данные и адрес!
У него было желтоватое лицо, строгие прищуренные глаза, а плотно сомкнутые в кружок губы, от которых лучами расходились морщинки, очень напоминали орган, располагавшийся на крестце Клайды. Согнав непроизвольную улыбку, я почтительно предъявил личную карточку и преданно доложил:
– Гражданин второй категории Глостер Чи. Живу на седьмом этаже, бокс тридцать пять.
– Как он перестал жить? – Полицейский кивнул на пикап, в котором, наконец, подсобники разместили носилки и теперь закрывали дверцы.
– Сие мне неведомо, ибо я не видел этого момента, – сдержанно, но с достоинством произнес я.
– Когда вы вчера пришли домой и что необычное заметили во дворе? – продолжал расспрашивать защитник народа, помечая что-то в потрепанной записной книжке.
– Было уже темно, и я ничего не заметил. Однако через некоторое время я услышал шум и что-то ударилось о дворовое покрытие. Как будто упало с крыши…
– Упало с крыши? – Полицейский так удивился, что даже оторвался от блокнота. – А что, похоже, у него лицо сплющено… – Но он тут же оборвал фразу и снова уткнулся в свой блокнот. – Гражданка Клайда Мо ночевала в вашей квартире?
– Да. Но она пришла позже и ничего не слышала.
– Как же молодая дама не боится ходить темной ночью в одиночку? – вопросил дознаватель.
– Стараниями Мудрейшего и Великих наши улицы безопасны в любое время! – громко сказал я.
Он посмотрел с сожалением и некоторой опаской.
– Что ж, пока все совпадает! – Полицейский вернул мне карточку. – Благодарю, гражданин Чи! Будьте готовы и дальше помогать защитникам народа!
– Всегда готов! – фанатично ответил я.
Обойдя нарисованный нестойкой краской силуэт с раскинутыми руками, я направился к выходу из двора. Дознаватель что-то с жаром рассказывал другим полицейским, показывая куда-то вверх. Все задрали головы, некоторое время рассматривали крышу, потом стали садиться в пассажирскую кабину пикапа. Те, кто не поместился, пошли пешком. Но я уже вышел на улицу и перестал о них думать.
