– Вон, стоит и тебя дожидается. Иди бери…
На лице Стаса обозначилась работа мысли, затем он вскинул брови:
– Слышь, дядик Борик, я понял твой прикол. Я сейчас встану, а ты сядешь!
– Да тут кресел…
– Но мое-то теплое!
– Ладно, трепачи, минутку тишины. Евгений, за что тебе бабки обрезали?
Малой, которого вдруг назвали полным именем, почувствовал в тоне капитана официальную нотку и вытянулся в струну. При этом стойка «смирно» с бутылкой дорогущего коньяка смотрелась весьма оригинально.
– Как сказал Штерн, это за то, что меня позавчера убили.
Саша нахмурился и непонимающим взглядом обвел членов команды.
– Не понял? Что, тебя одного, что ли? Вон, Ташу, Борьку и Лонга тоже положили.
Женя посерьезнел, с лица сползло его вечное дурашливое выражение. Он поставил коньяк на стол и опустил голову.
– Гога… прости, кэп, Штерн сказал, что меня опять убили первого. И еще сказал, что если меня и это… не научит… то он из команды… попрет.
– Вообще-то за состав команды здесь отвечаю я, – буркнул Трошин. Поднявшееся было настроение стремительно падало вниз. – А ты, дорогой, не считаешь, что Генрих в чем-то прав?
– Саш, ну какой из меня фехтовальщик? – взвыл мелкий, на две головы ниже Александра, Женька. – Ну ладно бы там рапирой или еще чем. Но эти ваши железки я едва поднять могу. Мне бы что попроще, автомат или лазер…
– Значит, так, – прервал его капитан, – двадцать часов тренажера по классу А4.
– Сколько???
– У тебя что, с утра со слухом плохо? Я же ясно сказал, тридцать часов.
Женька намек понял. Если он еще раз откроет рот не ради коньяка, то часов может стать еще больше, с капитана станется, он в таких вещах шуток не понимает. Малой откозырял, надеясь, что прикладывание руки к пустой голове не будет воспринято как издевка и не вызовет роста наказания, и протянул капитану рюмку.
– Ладно. – Александр усмехнулся. – Да упокоится с миром премия раба божьего Евгения, и ныне, и присно…
– Кэп, только не «во веки веков»! – взмолился штрафник.
– …и до следующей Арены! – закончил фразу командир.
– Аминь! – хором рявкнули все остальные и дружно отправили коньяк туда, где ему самое место.
– Ух, хорош… – отметил Александр. – Ладно, ребята, что у нас на сегодня?
– Кэп, мы же только начали! – возмутился Игнат, подбрасывая и ловя ртом дольку лимона. Говорить и ловить одновременно у него обычно получалось плохо, но реакция все же не подвела, и долька была подхвачена ладонью до того, как шлепнуться на колено.
– Я же не сказал «на сейчас», я сказал «на сегодня», – резонно заметил Трошин. – А это самое «сегодня» знаете во сколько заканчивается? В двадцать четыре ноль-ноль. Да и то только потому, что потом начинается «завтра».
Дверь, ведущая в маленькое тесное помещение вроде кладовки, поддавалась тяжело. Саша и Малой вошли в довольно просторную комнатку, дальний угол которой был заставлен швабрами, ведрами, какими-то коробками и прочим барахлом. Александру в который раз уже пришла в голову мысль поинтересоваться у Штерна, а кто же наводит в конторе порядок и когда это происходит. Какой бы бардак они ни сотворили, наутро всегда было чисто – только вот уборщицы в штате не состояло, а Ниночка с ее полуметровыми ногтями наверняка не знает, с какого конца за швабру берутся.
Тщательно прикрыв за собой дверь, Женька отодвинул в сторону висящий на стене электрощит. Под ним обнаружилась панель с двумя десятками кнопок. Он с тоской в глазах оглянулся на командира, но взгляд Трошина был тверд как скала. Утратив последнюю волю к борьбе, Малой со вздохом нажал на кнопку.
Раздался короткий сухой щелчок, кнопка на пару секунд загорелась красным, затем цвет изменился на зеленый. Евгений потянул на себя дверь кладовой.
Саша прекрасно знал, что никакие его попытки вытянуть из Штерна принципы работы этой двери не приведут к успеху. Скорее всего Генрих Генрихович и сам не знал, какие силы пришли в движение при нажатии этой кнопочки. Да и то сказать, а так ли уж хорошо автолюбитель знает принцип работы двигателя внутреннего сгорания… хотя пример неудачный, автолюбители, по крайней мере некоторые, это знают, хотя бы и в общих чертах. Но суть остается сутью, Штерн – даже не автолюбитель, он просто пользуется и этой транспортной системой, и прочими вещами, как самыми обычными предметами. Так человек, включая телевизор, обычно не задумывается над тем, как тот устроен. Работает себе, и ладно.
Система и сейчас сработала как надо. Теперь за порогом была не пошарпанная лестница, а просторная комната, буквально заваленная железом.
Немало нашлось бы мужчин, готовых отдать годы жизни просто за то, чтобы побродить среди этих экспонатов, которые отнюдь не выглядели музейными. Легкие кольчуги всех размеров, отменные латы – не из ковкого железа, как в старину, а из сплава на основе титана, прочные и не слишком тяжелые. Простые нагрудники, бахтерцы, полные латы, шлемы различных видов… а чуть подальше, на стенах, были развешаны мечи, топоры, глефы, клевцы, хищно изогнутые катаны, тяжелые алебарды, кинжалы и копья. Немало было здесь и луков, арбалетов, связок со стрелами… в общем, истинный рай для любого любителя старины. Да и вообще, какой же мужик откажется хотя бы раз взмахнуть сверкающей сталью, услышать свист рассекаемого воздуха? Только безрукий.
Конечно, любой, кто присмотрелся бы ко всему этому великолепию внимательно, сразу заметил бы интересную особенность. Оружие было лишено украшений, затейливой гравировки, драгоценных камней. Шлемы были функциональны, никаких пышных плюмажей, устрашающих масок «а-ля вепрь» и других излишеств. Это было не просто декоративное оружие – это было оружие боевое.
Женька бросил взгляд в сторону доспехов и застонал.
Александр прекрасно его понимал. Хрупкий парень был не предназначен для таскания лат, да и в команде он ценился не за грубую силу – за совсем иные качества. Но правила арены суровы – команда выходит на нее вся, в полном составе. До последнего человека, никаких замен, никаких запасных. Если кто-то из команды выбывает из игры, то навсегда. На его место тут же найдут кого-то, но это будет не временное замещение… В общем, как бы там ни было, но Женьке все равно выходить на арену вместе со всеми.
– Так, давай посмотрим… – Александр прошел вдоль стоек с доспехами. Сдернул небольшой бахтерец с коваными наплечниками. – Это, пожалуй, подойдет. Не слишком тяжел, вполне надежен. Давай облачайся. И не сачкуй, знаю я тебя, давай по полной – кольчужные штаны, поножи, рукавицы… в общем, сам знаешь.
Пока Женька со стонами и вздохами превращался в железную башню, Саша подобрал ему шлем и остановился перед стеной с оружием.
