Иногда в пустыне попадались люди. Злобные, пугливые и грязные существа. Они мелькали меж камней и развалин, не приближаясь и не нападая, хоть на этом спасибо.
Койоты, несолоно хлебавши, скрылись. Я убрал оружие в кобуру на правом бедре, встал, потянулся, расправил затекшие ноги. Посмотрел на горизонт. Все та же мертвая выжженная земля. Дрожащий от жары воздух. Иногда разрушенные города, иногда человеческие кости, которые оплетает желтая трава. Одно и то же день за днем. Есть ли еще цивилизованные общества и крупные города? Там, за горизонтом?
По моим подсчетам я уже прошагал всю Калифорнию, Неваду, восточный край Орегона с его сияющими белой шапкой снега на горизонте Каскадными горами и был где-то на границе штата Вашингтон и Монтана. Надо повернуть еще более на восток. Я найду проклятую цивилизацию, а если ее нет, то создам сам.
— Добрая еда.
Сцилла подкралась как всегда не заметно, и я от неожиданности подскочил на месте. Сердце упало и запуталось где-то в кишечнике. Я резко крутанулся, хватаясь за рукоятку пушки, и лишь потом понял, что это она.
— Так и до инфаркта довести можно. — Буркнул я.
— Удивляюсь, как ты еще жив при таком слухе?
В зеленых глазах мелькали веселые искорки, а лапами она придавливала к земле солидную тушку золотого гекко с разорванным горлом.
— Да, добрая еда. — Похвалил я ее.
— Я охочусь не хуже твоей громыхалки. И гораздо тише, что заметь, очень способствует нашему спокойному продвижению, по сей безрадостной территории.
Она была сегодня довольна и словоохотлива. Я заметил, что после общения со мной ее словарный запас увеличился в несколько раз.
Я присел рядом, и Сцилла изящным прыжком плюхнулась мне на колени, требуя почесать ее за ухом. Я думаю, она вполне это заслужила. Почесав ее большие уши, я вновь стал смотреть на горизонт.
— Интересно, что там? — спросил я, в общем-то, и, не ожидая ответа.
— Где?
Сцилла сразу проснулась, вскинула свои большие, на данный момент синие, под цвет моих брюк, уши и окинула взглядом горизонт, высматривая возможную опасность.
— Там. — Я неопределенно махнул рукой на северо-восток. — За горизонтом.
— Не знаю. — Мысленное пожатие плеч. Моя напарница уже потеряла всякий интерес к происходящему. Врагов не было и можно еще подремать на солнышке. — Мое племя никогда сюда не добиралось. Слишком много опасностей.
— Ты же хорошо бегаешь? — я состроил невинные глаза.
— Ты видел того Лохматика? Хоть он и сопит как стая Больших зубов, но от него долго не побегаешь.
Тут она права. Интересно, что жрет в пустыне Нью-Мамонт? Уж, наверное, не пустынных крыс.
Из-за голенища сапога я вытащил свой нож. Оружие, которое можно метать, а можно и резать. Пятнадцатисантиметровый кусок железа и рукоять из кости деаткло. Я поднял тело гекко с земли и одним резким движением распорол его от шеи до брюха. Затем начал свежевать шкуру.
Эх! В старичке Кламмате, можно было срубить за такую шкурку немного деньжат. Сцилла наблюдала за моими действиями с чисто академическим интересом, положив голову на передние лапки, вроде собаки.
— Неплохой у тебя все-таки коготь. Хотя мои острее.
Я мельком взглянул на нее. Из правой лапки выпрыгнули блестящие бритвы. Она изучила их своими задумчивыми глазами цвета розовых опалов и видимо довольная проведенной ревизией убрала назад. Я все никак не мог понять, как они там помещаются?
— За то у меня волосы рыжие. — Произнес я, потроша тушку, чтобы не ударить в грязь лицом.
Мысленное фырканье. По-моему мое хваленое обаяние на Сциллу не действует.
— Я проголодалась.
— Предпочитаешь сырое?
— Ну, уж нет! Не дождешься!
Сцилле очень понравилось жареное мясо. Я спрятал улыбку в бороде и нагнулся, чтобы развести огонек.
— Слышал?! — Сцилла вскочила и распрямила свои огромные уши, направив их куда-то на северо-восток.
— Слышал что? — спросил я, на всякий случай, откладывая мясо и вытирая руки об старую куртку.
— Шумит. — Сцилла явно забеспокоилась и привстала на задние ноги. — Как будто много-много жужжалок. Из своего общения с ней, я знал, что жужжалками она называла плотоядных мух.
— Ничего я не слышу, — я раздраженно снял с головы свою старую панаму. — Тебе мозги солнышко напекло.
— Сам ты солнышко! — глаза Сциллы приняли желто-красный оттенок, сомнение и предчувствие опасности. Она подскочила, выпустила когти и, вцепившись ими в камень, который отбрасывал тень, полезла на самую верхотуру. Там она уставилась на северо-восток, застыв, как собака траппера в ожидании дичи.
Но я уже и без нее разглядел на линии горизонта точку в небе, которая быстро приближалась. Сделав руки козырьком, я стал всматриваться в приближающегося гостя. Послышался ровный, низкий гул. Я сощурил глаза и разглядел! Да это же самолет! Святые небеса! Настоящий двухмоторный «Дуглас»! Точно такой же валялся на свалке в Сан-Франциско.
Машина была не далее мили от меня, и все еще приближалась тем же курсом. Сцилла что-то пищала от восторга, но я не слушал. В моей душе вопили сотни ангелов! Есть! Есть люди! Есть цивилизация! Города! Бары! Самолеты! Там, за горизонтом!
Я услышал чихание, затем другое и гул бензиновых двигателей оборвался щемящей тишиной. Лопасти винтов остановились, наверное, кончился бензин, и в гнетущей тишине машина прошла над нами, на миг, накрыв нас тенью. Самолет летел не так высоко, и было слышно, как свистит ветер в обшивке. Он пытался цепляться за мертвый воздух, но неизбежно падал. Снижаясь, пронесся дальше на юго-запад и, подняв облако пыли в миле от нас, с ужасным грохотом рухнул на землю.
Я побежал к нему. Тяжелый пистолет мешал, под ноги попадали камни, но, плюнув на все, я бежал к упавшей машине. Несколько раз упал, ободрав колени, но даже не почувствовав этого вскочил и побежал снова. На полпути меня догнала Сцилла.
Когда мы добрались до самолета, пыль уже осела. Моя грудь бешено вздымалась. Воздуха не хватало. Попробуйте по бегать в бронежилете по сорокаградусной жаре.
Что экипаж мертв, я понял сразу. Никто не мог остаться живым в сплющенной от удара кабине. Пилот пытался спланировать, но мертвая машина клюнула носом и зарылась в землю. Правое крыло было оторвано и валялось рядом, но сам корпус уцелел, хотя и был изрядно помят.
— Алекс, что это. — Сцилла заглянула мне в глаза.
— «Дуглас» — произнес я, понимая, что это ей ни о чем не говорит. Но мое внимание было приковано к двухмоторному чуду, точнее к его корпусу. На черно-желтом корпусе красивыми буквами было выведено: «Штат Нью-Гемпшир». Чуть ниже старый девиз: «Жить свободными или умереть» и номер 232СТ. Мне навсегда врезался в память этот номер. Самолет лежал, завалившись на правый бок, и дверь в хвостовом отсеке была приподнята над землей. О том, чтобы проникнуть в салон с помощью двери в кабину не могло быть и речи. Она смялась и, скорее всего, замок заклинило.
