- Ну хоть что-то ты изродить можешь, Вань? - продолжал я наседать на своего начальника. - Сам понимаешь, что нет любви без взаимности.
- Есть служебные обязанности, - оборвал он меня. - Ладно, если кратко - Тьма, кажется, появляется там, где есть массовое захоронение. Или массовая гибель людей.
- Не понял, - удивился я. - Это что, во всех местах, где Тьма, кого-то массово убивали?
- Появляется, я же сказал, - поморщился он. - Прокол в ткани этого мира случается, а уже дальше разливается. Так понятней?
- Поня-ятней, - почесал я в затылке. - Погоди, то есть выходит, что в Красношахтинске кого-то недавно порешили, и Тьма перескочила туда?
- Не совсем так, - покачал головой Иван. - Там могли кого-то век назад порешить. Или два. Но дыру в слое уже сделали. Пока Тьмы рядом не было с этим миром, ничего никто и не видел, а как случилось то, что здесь случилось...
- Люди пропали, в смысле? - перебил его я.
- Ну да, или что тут вообще было, черт его до конца разберет, - хмыкнул он. - Ну, вот смотри..., - он положил одну ладонь на другую, демонстрируя их мне, - ...любой мир он как ткань многослойная, как покрышка, там и корд, там и сетка, там и резина..., - он раздвинул ладони, - ...а тут вроде как все расслоилось. Люди, наверное, в "резиновом" слое застряли, а мы провалились... в сетку, наверное. А она к Тьме близко и через каждую из дыр та сюда просачивается, понял? Раньше не могла, конструкция была прочная, а теперь вот так.
- Ну да, понял, - ответил я. - А в Красношахтинске что за резня массовая была?
- Там дачи НКВД были, - сказал Иван. - Ничего такого, казалось бы, но потом кто-то вспомнил, что они часто на расстрельных полигонах строились, чтобы и не копал никто лишнего, и чтобы земля не пропадала. Вот и решили проверить документы хозуправления тамошнего, как земля выделялась.
- И как?
- Да так и выделилась, - вздохнул Иван. - Там тысячи две закопано, со всей области везли. Пятно Тьмы свежее, отследить локализацию получилось легко.
- И оттуда и расползается?
- Прямо с дачного поселка пошла, - подтвердил он. - Самый эпицентр.
- Это у вас первое подтверждение, что ли? - немного удивился я. - Не догадывались пока?
- Не первое, - ответил он, перекладывая себе шашлык на тарелку. - Локализовали еще место расстрела немцами наших военнопленных, фронт недалеко ведь был, и есть совсем историческое место, там еще при местном царе-тиране-батюшке бунтовщикам головы рубили массово, его тут тоже все знали, даже в краеведческом музее экспозиция была.
- То есть три точки уже?
- Именно. Достаточная статистическая база получается.
Я задумался. Милославский, помню, мне сказал что-то насчет того, что "одна насильственная смерть дает такой выброс энергии, что может проколоть все миры насквозь". За точность цитаты не ручаюсь, но смысл примерно такой.
- Погоди..., - задумался я вслух, - ...а когда адаптанты жертву принесли, и я сюда провалился... это же процесс задом наперед идет, так? Убивали здесь, а дыра в моем слое появилась, нет?
- Не гони программу, - прервал меня Иван. - С этим не разобрались до конца. Будет теория - расскажу, обещаю. Там не все понятно, а сочинять на ходу не хочу. Поговорили - и будет, что мог, то рассказал, и даже больше. Понял?
- Так точно, товарищ научный руководитель группы, - кивнул я, задумавшись. - Не смею дальше беспокоить.
Ладно, хоть что-то, но сказали, появилась информация для размышления.
* * *
В воскресенье проснулись поздно, выспавшись от души - лучший способ борьбы с похмельем, которое было неизбежно после вчерашних посиделок в "Телави". Пока Настя раскочегаривала плитку под чайником, я выложил на кухонный стол переданную Иваном папку. Вопросы, вопросы, бесконечные вопросы...
- Это что? - спросила Настя, заглянув через плечо.
- Милославский прислал, а Иван отдал вчера, на банкете, - ответил я, берясь за карандаш.
- А точнее?
- Очередной опросник по моему слою действительности, - сказал я, поставив первую галочку у первого пункта. - Что-то он все Милославскому покою не дает. Тогда вопросов на двести ответил, а сейчас..., - я заглянул в последний лист, хмыкнул и сказал: - И сейчас триста восемьдесят семь.
Те самые пресловутые двести вопросов Милославский задавал мне сам, делая пометки в разложенных листочках, а теперь прислали в письменном виде новые вопросы. Причем все по моему "слою действительности", от нормальных до идиотских, про "грудь певички Симанович", например, или про какое-то идиотское шоу по телевидению. Похоже, что Милославского большего всего интересует точная идентификация места, откуда я сюда провалился, вот и выкапывает как можно больше всяких деталей. Большинство, кстати, из тех что я сам знаю, совпадали, лишь некоторые отличались. А кое-что я просто не знал, потому что того же телевизора был не большим любителем.
- Это срочно? - уточнила Настя.
- Да нет, вроде, до завтра закончить надо бы, разве что, - сказал я, откладывая карандаш. - Все равно с утра на Ферму, заодно и отдам.
- Я на рынок сегодня хотела съездить, - пояснила она.
- Не вопрос, как скажешь, - ответил я с полной готовностью и энтузиазмом.
Рынок - святое, раз мы теперь семейной жизнью живем. Тем более, что полуфабрикатов здесь нет, холодильников тоже, разве что зимой за окно в авоське еду вывешивать можно, птицам на радость. Через день приходится или на рынок, или в магазинчик. Ну, еще в общепите местном обедать можно, что мы чаще и делали - хорошо быть состоятельным парнем, спасибо мародерке, хоть и рисковое занятие до крайности.
- И еще, - сказала Настя, - в Сальцево когда сможем съездить? Тоже на рынок.
- Ну..., - я задумался, - после нашей с Федькой халтуры, хорошо? Машину пригоним, вот и повод скататься появится.
- Хорошо, это не к спеху.
В квартире после заклейки окон было тепло, а теперь еще и уютно стало. Обоев бы еще добыть каких-нибудь и стенки оклеить, но их тут нет. Есть только краска мерзких оттенков, но с этим у нас и так все хорошо - как раз одной такой, нелепо-голубенькой, все вокруг и покрашено. А может... просто побелить все, как потолок? А почему нет? Намешать белил, чуток синьки добавить, как делала моя бабушка на Украине перед каждой Троицей, выбеливая потолки... Точно, раз у нас такой график работы расслабленный сейчас, то займусь.
Я выглянул в окно, на разбитую, залитую лужами грязную мостовую, по которой вперевалку ехала старенькая полуторка, а по тротуарам, прижимаясь к стенам, брели замотанные в плащи и накидки люди, старающиеся как можно меньше грязи собрать на обувь, и поежился. Выходить на улицу вовсе не хотелось, так бы и сидел дома до завтра, с книжечкой и чаем. Но не выйдет, хозяйство превыше всего.
