Судя по обстановке, достаток у хозяев был даже не средним, значительно ниже. Достаточно судить по холодильнику. Сколько тот без электричества простоял, но когда Гуров открыл из любопытства дверцу, то практически и не морщился: нечему в нем было пропадать. Консервные банки, овощи да сыр с маслом, покрытые зеленым налетом плесени.
— Поселиться, не поселиться, но мы теперь как будто бы взаперти.
— Правильнее будет — в осаде, — возразил Глеб. — Хотя согласен: хреновые из нас спасатели оказались — самих бы теперь кто спас. Ладно, мы уж как-нибудь. Да, кстати, Олег, свари какой-нибудь супчик. Плита газовая, газа, судя по весу, целый баллон, вода у нас есть, тушенка тоже, да и здесь обязательно что-нибудь найдется. Горяченького похлебаем. Скоро темнеть начнет, а в ночь мы отсюда не полезем — себе дороже. Отдохнем, а там, глядишь, какая-нибудь светлая мысль к нам в голову с утра заглянет. Я же пока хорошенько все здесь осмотрю на предмет огнестрельного оружия. Сдается мне, что-то да должно найтись, иначе к чему эта штука? — и он взял с полки секретера, непременно видевшего по телевизору еще поцелуи Брежнева, мерку для пороха.
Кстати, насчет телевизора. Глеб, щелкнув выключателем на стене, чтобы в очередной раз убедиться — электричества не появилось, подхватив магнитолу, еще с кассетной декой, уселся в кресло.
— Музыки душе захотелось? — поинтересовался Олег, заглядывая в комнату.
— Ага, а заодно я бы еще и новости послушал, — Чужинов вертел верньер встроенного в магнитолу радиоприемника, чтобы через некоторое время зашвырнуть ее в угол: везде одно шипение да треск атмосферных разрядов, на всех волнах. Вероятно, он перестарался, потому что на грохот в комнату ворвался Олег с карабином наготове, а с кухни донеслось шипение. Гуров, взглянул на Чужинова, затем на валяющуюся в углу магнитолу, и промолчал.
Пусть УКВ, но длинные волны способны обогнуть весь мир. И где, спрашивается, «Маяк», «би-би-си» или какое-нибудь «Либерти»? Даже если катастрофа стряслась во всем мире, прошло достаточно времени, чтобы наладить хоть что-то. Сколько людей на планете сидят в точности так же, как и он, отчаянно надеясь услышать в эфире человеческую речь пусть и на любом языке? Так почему же только шипение и треск?
Еще на один грохот Олег даже заглядывать в комнату не стал. Журнальный столик под ударом кулака Чужинова опасно накренился, и с него на пол свалилась ваза с засохшими цветами. Хрустальная ваза, резная, вероятно чешского стекла. Возможно, она в пару с секретером наблюдала в телевизоре за тем, как проходит московская Олимпиада. А может быть и за Карибским кризисом. Что, впрочем, вряд ли — в те времена телевизоры имелись далеко не в каждом доме.
Оружие Глеб все же нашел. Причем не в каком-нибудь ружейном ящике, а в диване, завернутым в старенькое покрывало. Курковая двустволка шестнадцатого калибра, ухоженная, но со многими признаками изношенности. Хотя чего он хотел: это не Америка, где стволов на душу населения на порядок больше. Нашлись к ружью и патроны. Правда, в основном снаряженные мелкой дробью, подходящую для охоты на уточек и зайцев, но совсем не для убийства тварей. Теперь предстояло заняться патронами, благо, что картечь нашлась тоже.
— Пилить будешь? — поинтересовался Олег, наблюдая за тем, как Чужинов вертит в руках двустволку.
— Буду, — кивнул Глеб, — вторым стволом тебе. Как бахнешь в упор дуплетом: у любой твари башка напрочь. Кстати, пилки по металлу нигде не видел? Или хотя бы напильника?
— Нет. Но у меня мультитул есть, а в нем и то и другое.
Чужинов покачал головой: полотно пилы в мультитуле вполне подойдет для того, чтобы обрезать приклад, но ценность напильника вызывала сомнения.
* * *
Вермишелевый супчик удался Олегу на славу. С картошкой, свиной тушенкой и такой густой, что душа радовалась. Ни того, ни другого, ни третьего они с собой не брали, следовательно, все нашлось в доме. И судя по соленым огурцам на тарелочке — в погребе.
— Нам повезло, — заявил вдруг Олег, и Чужинов было подумал, что речь пойдет о запасах в погребе, когда тот продолжил. — Представляешь, если бы твари хозяев прямо в доме сожрали? А так чистенько.
Чужинов хмыкнул: «Нам обалденно повезло с тем, что нас самих здесь не сожрали», и уже погрузил ложку в тарелку супом, когда услышал:
— Глеб, может быть… — Гуров полез куда-то себе под ноги, после чего поставил на стол бутылку. — В качестве аперитива?
Фигурная бутылка была из-под дорогого коньяка, но вряд ли теперь в ней плескался именно он, хотя цвет и подходил.
— Самогонка?
Олег кивнул.
— Тоже в погребе нашел?
— Там еще есть. Кстати, сивухой даже не пахнет, вероятно, на чем-то настояна. Ну так что?
— Наливай, чего спрашиваешь?
— Да мало ли? Вдруг скажешь: потеря боевой бдительности? — Гуров издал короткий смешок. — Тебе сколько?
— Как себе.
— Тогда по полной, — и Олег полез за рюмками на полку с посудой, висевшую на стене справа от него.
Кушали молча, прислушиваясь к звукам снаружи. Гуров все поглядывал на Глеба, вероятно, ожидая, что Чужинов выскажется относительно ситуации, в которую они умудрились угодить, и как из нее выбираться, но тот молчал. Наконец Глеб отодвинул от себя пустую тарелку.
— Еще налить?
— Не суетись, сам налью. Суп, кстати, вкусный у тебя получился, без всяких.
— Э, Глеб, ты еще не знаешь, какие я умею борщи варить! Бабушка у меня из Украины, она и научила. Настоящий борщ, когда сало с чесночком в ступе толчется для заправки. Только возни с ним много.
— У меня бабушка тоже замечательно борщ варила. Наливай еще по одной — за наших бабушек, и за хозяев, судя по всему, тоже стариков. Где они сейчас? И думать об этом не хочется. Огурчики, кстати, неплохие. Год им уже, а они всё и хрустят, и не соленые.
Глеб взял огурец, откусил от него чуть ли не треть, затем свободной рукой приподнял крышку у кастрюли:
— Ого, тут еще и на завтрак осталось. Ты вот что, как поедим, так и ложись сразу. С полночи тебя разбужу, а с утра уже придумывать что-нибудь начнем.
— Можешь первым ложиться.
— Нет, Олег, мне еще поработать надо. И ружье укоротить, да и патронов не мешало бы побольше. Знаешь, как говорят: их либо мало, либо больше на себе уже не упрешь. С патронами желательно бы засветло закончить, а ружье пилить можно и в темноте, свечи хватит. Возиться при свечах с порохом — сам понимаешь.
Олег хохотнул, заценив незамысловатые шутки, первая из которых и не была ею вовсе, затем посерьезнел:
— Глеб, может, имеет смысл все перенести в ту комнату, возле дверей, где я… — и Гуров сделал движение указательным пальцем, как будто нажимает на спусковой крючок.
