— Проблема, — в который раз уже кивнул Чужинов. — Даже не представляю, как из нее выкручиваться.
Гуров ему нравился уже тем, что, казалось бы, ну какой тут может быть смех в их ситуации? А он весел, причем его смех совсем не выглядит идиотским — характер такой.
— А в какой комнате дыру будем делать?
— В самой большой, наверное. Черт его знает, сколько получится мусора. Но прежде всего, необходимо приготовить место, куда, в случае необходимости, придется отступать. Эту баррикаду, — указал Чужинов подбородком на завал из мебели в коридоре, — они сметут и не заметят. Представляешь: пробьем в потолке дыру, а в ней твариная морда.
— Считаешь, такое возможно? — Сейчас Олег выглядел совершенно серьезным.
Чужинов пожал плечами: почему бы и нет? Строение довольно большое, и та часть, в которой они сейчас находились, представляла собой примерно треть от общей длины. Вход располагался с торца, но с клуба хорошо было видно, что существует и еще один, посредине фасада. Вероятно, дом когда-то поделили перегородками на две части, которые и заняли отдельные семьи.
Могут ли твари забраться на крышу? Строение одноэтажное, и если вдруг где-нибудь вплотную к стене имеется, например, штабель досок, какая-то пристройка, что-то еще, то почему бы и нет? Следовательно, исключать такую возможность нельзя.
С инструментами не повезло: в доме нашлись лишь разделочный топорик да маленький стальной ломик, попросту монтировка. И действительно, зачем держать в доме лишнее, когда на заднем дворе и сарай, сколоченный из горбыля и обзолистых досок, и, судя по всему, хлев из пропитанных креозотом шпал.
— Ну что, приступим? — скептически взвесив в руке топорик, Глеб поморщился, — Делаем так: один долбит этот проклятый потолок, другой наготове с оружием, затем меняемся.
* * *
— Сколько до лестницы? Метров сто, сто пятьдесят?
— И сотни не будет: метров семьдесят, не больше.
Чужинов с Гуровым стояли на крыше и ломали голову над тем, как им безопасно преодолеть очередной участок пути. До детского садика было всего несколько десятков метров.
— Кстати, Олег, ты за сколько стометровку пробегаешь?
Гуров покосился на него:
— Вообще-то я не Усейн Болт. Да и с барьерами бег получается.
И действительно, по пути им предстояло преодолеть два забора. Тот, который окружал дом. И второй, уже у самого детсада, на этот раз из металлических прутьев. Благо, что венчали его не чем-то похожие на наконечники копий острия, да и сам он был весьма невысок.
Сколько они ни всматривались по сторонам, тварей не было видно, но это совсем не означало, что эти существа не появятся сразу же после того, как Глеб с Гуровым окажутся на земле.
К тому же туши тварей, которых они умудрились не так давно пристрелить, исчезли. И те, что валялись у входных дверей. И парочка других, которых Чужинов положил еще вчера, стреляя из окна кухни. Вот и верь после этого глазам, что их нет поблизости.
Гуров прошелся по коньку крыши, раз, другой, затем остановился, всматриваясь, явно что-то обнаружив на земле.
— Глеб, — подозвал он Чужинова. — Взгляни, что это там, сразу у крыльца? Из-за метлы выглядывает, рядом с ведром. Видишь?
— Вижу, Олег!
Чужинов, не поверив глазам, ухватился за бинокль. И как он раньше-то не заметил?! Сбоку от входа, расположенного по центру фасада, почти скрываясь за пластиковой метлой, виднелась револьверная рукоять, очень похожая на ту, что у нагана. Причем не игрушечная: с деревянными щечками и кольцом под страховочный шнур, или, как обычно его называют, тренчик.
— Достать его будет трудно, — Гуров взглянул на явно возбужденного Чужинова. — Разве что когда с крыши спрыгнем — на ходу подхватить.
— Да какой там трудно! Шумнешь если что, я быстренько.
Видел Глеб в доме телескопическое удилище. Вероятно, хозяин, помимо охоты, любил еще и на утренней зорьке с удочкой посидеть.
* * *
На накладках револьверной рукоятки явственно виднелись следы от зубов твари. И сам он был испачкан в крови. Чтобы от нее избавиться, пришлось пожертвовать частью воды, которой и без того оставалось не так много: после того как в потолке образовалось отверстие, почти бутылка ушла на то, чтобы умыться — пыль на потные тела ложилась как на клей.
Судя по тому, что все каморы барабана оказались заряженными, а канал ствола в смазке, выстрелить из него прежнему владельцу не удалось ни разу. Чужинов разрядил револьвер, пощелкал курком, чтобы убедиться — самовзвод. Хотя для этого достаточно было посмотреть на год выпуска, выбитый на рамке — 1935. Что, в общем-то, радовало: выпущен наган был не в годы войны, когда двенадцатилетние мальчишки, простаивая за токарными станками по три смены подряд, вынуждены были начать курить, чтобы не уснуть. План с них требовали, невзирая на возраст, ну и качество могло быть соответственным.
— Олег, тебе футбол интересен? — поинтересовался Чужинов.
— Да не так чтобы очень. К чему это ты? — Гуров не выглядел удивленным, вероятно, привыкнув к тому, что тот может задать любой неожиданный вопрос.
— В голову пришло, — туманно объяснил Глеб.
Будь револьвер на несколько лет старше, он вполне мог бы выйти из рук Льва Яшина, тоже вставшего за станок во время войны именно в этом возрасте. Или он что-то другое точил?
«Семь патронов, и им, возможно, больше века, — рассматривал их Чужинов, лежащих в ряд на ладони. — Утешает одно: револьвер — не пистолет, и при осечке достаточно нажать на крючок еще раз. Вот только будет ли на это время? Ну а убойность… На вооружение эти револьверы принимали в то время, когда едва ли не превалирующей силой во всех армиях мира являлась кавалерия, и задача перед ними ставилась остановить лошадь, причем с полсотни шагов. И какими бы большими твари не были, все-таки до лошадей им далеко».
— Это наган?
— Наган, Олег, наган.
«Причем нормальный, не какой-нибудь там „командирский“, с укороченными рукояткой и стволом. И как хорошо, что он не попался в руки тем, кто укоротил бы ему и то и другое, покрыл никелем, и отправил висеть на стену, под стекло».
— Дай подержать, — Олег вскинул револьвер, прицеливаясь куда-то вдаль, повел стволом вправо-влево… — Ручка тонковата, — сообщил он, возвращая оружие Чужинову. — Интересно, как он тут оказался?
— Что бы ты хотел: такая война через эти места прокатились.
Глеб понял вопрос правильно: Гурова интересовало совсем не то, откуда револьвер появился у крыльца. С этим как раз все ясно: человек пытался защитить свою семью, ну а дальше, судя по оставшимся следам, случилось нечто страшное.
