— Кстати, молодец, что заметил, — с чувством поблагодарил Глеб Олега. — Так и остался бы он лежать, если бы не ты.
Олег, вместо того чтобы каким-то образом отреагировать на неожиданную похвалу, сказал:
— Глеб, и все-таки одну тварину я засек. Далековато, правда, у самой церкви.
Церковь от них скрывали кроны тополей, здание детсада, и был виден только верх купола-луковки да острый шпиль с крестом.
— Точно засек? Ну тогда показывай.
— Смотри сбоку от пристройки, в тени прячется. Видишь?
Чужинов увидел ее и без бинокля и вначале она показалась ему дохлой. Но нет, через оптику было видно, как время от времени ее сотрясает дрожь, а тело сплошь покрыто красными полосками, вероятно, от лопнувшей во многих местах шкуры. Вот она встала на ноги, осторожно выглянула за угол, причем Глеб мог поклясться, готовая в любой момент отпрянуть назад.
— Дай-ка мне твой ствол, — протянул он Гурову бинокль после секундного раздумья.
Расстояние до твари навскидку было метров около двухсот, что по силам и его автомату, но к нему оставалось всего десять патронов, и каждый из них жалко отдельно.
— А если другие подтянутся?
— А ты на всякий случай водички попей, — Чужинов, пристроив рюкзак на гребне крыши, прилег и положил на него карабин.
— Я лучше корректировать буду: правее, левее или там чуть ниже, — заявил Гуров, прижав бинокль к глазам.
Тварь, приняв пулю, не подпрыгнула на месте, не метнулась в сторону, нет. Сделав несколько шагов, на вид самых обычных, как будто бы ничего и не произошло, она внезапно завалилась набок и застыла.
— Респект тебе, Глеб. Ловко ты ее, я бы даже сказал — мастерски, — заявил Гуров через некоторое время, убедившись, что та точно уже не оживет.
Чужинов усмехнулся: много ли тут мастерства? Вот когда за двое суток удается поспать в общей сложности часов шесть-семь, да после многокилометровой пробежки, на тебе снаряги килограмм сорок, к тому же можно словить ответную пулю, и времени всего несколько мгновений, вот тогда — да.
— Нигде больше не видно?
— Нет, Глеб, даже на выстрел никто не выглянул. Наверное, они мигрировали отсюда после того, как мы здесь объявились, и остались только самые безбашенные.
Это была шутка, но улыбаться Чужинову не хотелось совсем.
— Ну что, пробежимся тогда? — и он мотнул головой в сторону детского сада.
«Как то неправильно у нас все идет, спасатели, блин, — Глеб поморщился. — Супчики варим, стрельбой развлекаемся, в то время как люди в церкви, возможно, уже отчаялись. И воды, наверное, у них нет».
— Может быть, сначала на гараж перепрыгнем, с него ближе получается?
Чужинов покачал головой: нет. Допрыгнуть можно, расстояние между домом и гаражом не так и велико, и все же не стоит. Крыша у него покрыта металлом, не шифером, он может провалиться под весом, и тогда легко повредить ногу в голеностопе. Или даже серьезно ее разрезать. Будь у них не кроссовки — берцы, тогда другое дело. Они и ноги надежно фиксируют в голеностопе, и сами ботинки высокие, из-за чего их, собственно, берцами и прозвали. В общем, выигрыш в восемь-десять метров риска точно не стоит.
Глеб, настраиваясь перед броском, еще раз внимательно все разглядывал, пытаясь увидеть притаившихся тварей. Забор, тот, что им предстояло преодолеть первым, представлял собой полутораметровый штакетник, выкрашенный в нелепый лиловый цвет. Дальше начиналась проезжая часть, и, судя по цвету асфальта, его положили не так давно. Снова ограждение, на этот раз металлическое, но тоже невысокое. После него буквально метров пять и все, лестница на крышу. Вход на чердак, кстати, заколочен железным листом, но ничего, выбьют, главное, туда попасть.
Слева от лестницы вход, двери добротные, стальные, закрыты плотно, без малейшей щели. Между ними окно, решеток на нем нет.
— Ну что, Олег, готов побить рекорды Усейна? — Чужинов пристраивал револьвер в разгрузке так, чтобы тот и не выпал по дороге, и в тоже время извлечь его было легко.
— Готов, Глеб, — Гуров улыбаться перестал, но выглядел решительно.
— Держись слева и рядом. По лестнице карабкаешься первым.
Для правши в правую от себя сторону стрелять сложнее, тут необходим навык, причем немалый, ну и откуда бы он взялся у Олега? Им бы хотя бы недельку потренироваться: работать в паре значительно эффективней, нежели в одиночку, вот бы ему кого-нибудь из тех, с кем когда-то приходилось иметь дело.
«Ладно, мы уж как-нибудь», — вздохнул про себя Чужинов.
— Вперед!
Глеб успел уже убедиться, что Олег бегает быстрее его, но сейчас тот держался так, как и было указано: строго сбоку. Первую преграду они перемахнули одновременно, и понеслись к следующей.
До нее оставалось не так много, когда случилось неожиданное: Олег внезапно запнулся и со всего маху полетел на землю. Выпавший из рук карабин загремел по асфальту, чтобы в следующий миг воткнуться в ограду. Следом в нее врезался и сам Олег, к своему счастью успев убрать голову и удачно подставив плечо. Чужинов, держа автомат наготове, волчком закрутился на месте, ожидая, что именно в этот миг твари на них и набросятся.
— Давай! — крикнул он, обнаружив, что Гуров успел вскочить на ноги и даже подхватить с земли карабин.
И снова они перемахнули через ограду одновременно, бросившись к теперь уже совсем близкой лестнице на крышу. Дальше им просто повезло, по крайней мере, Глебу точно: оставайся в руках у него по-прежнему автомат, который он успел закинуть за спину, все закончилось бы для Чужинова окончательно и бесповоротно.
В окне, расположенном сбоку от лестницы буквально в каком-то метре, мелькнула вдруг темная тень, Глеб, не раздумывая, выхватил обрез, и разрядил в нее оба ствола сразу. Удар картечи отбросил появившуюся в проеме окна в обрамлении разлетающихся осколков стекла тварь назад, задержав на мгновение тех существ, которые находились сразу за ней.
Чужинов был уже на лестнице, когда почувствовал укус. Нога занемела сразу же, но хуже того, тяжесть твари была настолько велика, что он почувствовал, как выскальзывает из рук металлическая перекладина лестницы.
Глеб взглянул наверх, туда, где Гуров, отклонившись далеко в сторону, рыча сквозь плотно сжатые зубы, пытался выстрелить из своего обреза в тварь, явно опасаясь задеть напарника.
Наконец Олег выстрелил, и будь на месте твари любой другой хищник, он обязательно бы разжал челюсти. Но не это существо, которое понятия не имело, что такое боль. Гуров выстрелил снова, и снова попал, но тварь по-прежнему висела всей своей тяжестью на ноге Чужинова. И уже в тот момент, когда Глеб понял, что ему не удержаться, и пальцы вот-вот разожмутся сами собой, а сам он полетит вниз, туда, где тварей несколько, треснула ткань джинсов.
